– Колин, я поклянусь чем хочешь, что нам от тебя ничего не нужно. Нам нужно только, чтобы я приехала и вытащила Ричарда из-за решетки. О’кей?
– Нет, – ответил он. – Если ты приедешь без приглашения, это будет объявлением войны, и я убью тебя.
– Послушай, Колин, я знаю, что ты боишься.
Не успев это сказать, я поняла, что делать этого не стоило.
– Откуда ты знаешь, что я чувствую?
В голосе рос страх, но еще быстрее его наполняла злость.
– Человек-слуга, который может чувствовать страх мастера вампиров, и ты еще спрашиваешь, почему я не хочу, чтобы вы появлялись на моих землях!
– Я не чувствую твой страх, Колин. Я услышала его в твоем голосе.
– Врешь!
У меня начали каменеть плечи. Меня обычно не так трудно вывести из себя, а он очень старался.
– Как, интересно, мы поможем Ричарду, если ты не даешь нам прислать кого-нибудь?
Голос у меня был спокойный, но я чувствовала, как перехватывает горло, а тон становится немного ниже в попытке не заорать.
– Это не моя забота, что происходит с вашим третьим. Защита моих земель и народа – вот моя забота.
– Если из-за этой задержки с Ричардом что-нибудь случится, я позабочусь, чтобы это стало твоей заботой, – старательно спокойным голосом сказал я.
– Ага, вот и угрозы.
Напряжение из плеч охватило шею и вырвалось наружу вместе со словами:
– Послушай меня, ты, мелкий пискун, я еду к вам. Я не допущу, чтобы из-за твоей паранойи пострадал Ричард.
– Тогда мы тебя убьем, – сказал он.
– Знаешь, Колин, лучше не переходи мне дорогу, и я не перейду ее тебе. Вздумаешь со мной выпендриваться, и я тебя уничтожу, ты меня понял? Война будет, только если ее начнешь ты. Но если ты что-нибудь начнешь, Бог знает, как я это закончу.
Жан-Клод более чем поспешно потянулся за телефоном. Несколько секунд мы боролись за трубку, но я все-таки успела назвать Колина политиком-старпером, и кое-кем похуже.
Так что извинения Жан-Клода достались коротким гудкам. Он повесил трубку и посмотрел на меня. Взгляд был более чем красноречив.
– Я бы сказал, что у меня нет слов, ma petite,или что я не могу поверить в то, что ты только что сделала, но я верю. Вопрос в другом – ты сама понимаешь, что ты только что сделала?
– Я собираюсь спасти Ричарда. Я могу перешагнуть Колина, или обойти его. Выбор за ним.
Жан-Клод вздохнул.
– Он вправе рассматривать это, как объявление войны. Но Колин очень осторожен. Он сделает одно из двух. Либо он будет ждать, когда ты проявишь враждебность, либо попытается убить тебя, как только твоя нога ступит на его землю.
Я покачала головой.
– А что мне надо было делать?
– Теперь уже не имеет значения. Что сделано, то сделано, но условия путешествия это меняет. Полетишь на моем самолете, но возьмешь с собой еще кое-кого.
– Ты тоже едешь?
– Нет, если бы я прилетел с тобой, Колин был бы уверен, что мы приехали его убить. Я остаюсь, но у тебя будет свита из охраны.
– Минуточку! – начала протестовать я.
Он поднял руку.
– Нет, ma petite. Ты была очень опрометчива. Не забывай, что если ты погибнешь, мы с Ричардом можем тоже умереть. Связь, которая образует наш триумвират, дает силу, но она не может не требовать расплаты. Ты рискуешь не только своей жизнью.
Это меня остановило.
– В таком ракурсе я об этом не думала, – сказала я.
– Тебе понадобится свита, которая приличествует моему человеку-слуге, и которая в случае необходимости сможет дать отпор людям Колина.
– И о ком ты думаешь? – спросила я, становясь вдруг очень подозрительной.
– Предоставь это мне.
– Я так не думаю, – сказала я.
Он встал, и его гнев пронесся по комнате, как обжигающий ветер.
– Ты поставила под угрозу себя саму, меня и Ричарда. Своим нравом ты поставила под угрозу все, чем мы обладаем или надеемся обладать.
– Все равно это закончилось бы ультиматумом, Жан-Клод. Я знаю вампиров. Можно было спорить и торговаться еще день или два, но в конце концов все бы свелось к этому.
– Ты так уверена? – спросил он.
– Ага, – ответила я. – Я слышала страх в голосе Колина. Он до усрачки тебя боится. Он бы никогда не согласился, чтобы мы приехали.
– Он боится не только меня, ma petite. Ты Истребитель. Тобой пугают вампирьих деток – если они будут глупыми, то придешь ты и проткнешь их прямо в гробиках.
– Сам придумал? – поинтересовалась я.
Он покачал головой.
– Нет, ma petite,ты действительно лучшая страшилка для вампиров.
– Если увижу Колина, постараюсь не испугать его еще больше.
– Так и иначе, ma petite, ты его увидишь. Или он сам назначит встречу, когда поймет, что ты не желаешь ему вреда, или будет рядом, когда они нападут.
– Мы должны вытащить Ричарда до полной луны. У нас всего пять дней. У нас не было времени тянуть.
– Кого ты пытаешься убедить, ma petite,меня или себя?
Я потеряла самообладание. Это было глупо. Непростительно. У меня был норов, но обычно я справлялась с ним лучше.
– Мне очень жаль, – сказала я.
Жан-Клод очень неэлегантно фыркнул.
– Ну да, теперь ей очень жаль.
Он набрал номер.
– Скажу, чтобы Ашер и остальные собирались.
– Ашер? – переспросила я. – Он со мной не поедет.
– Поедет.
Я открыла рот, чтобы начать протестовать. Он указал на меня длинным бледным пальцем.
– Я знаю Колина и его людей. Тебе нужна свита, которая производит впечатления больше, чем пугает, но если случится худшее, они должны справиться и защитить тебя и самих себя. Я сам выберу, кто поедет, а кто останется.
– Так не честно!
– Нет времени для честности, ma petite. Твой драгоценный Ричард сидит за решеткой, а луна растет.
Он опустил руку на бедро.
– Если захочешь взять с собой кого-нибудь из своих леопардов, возражать не буду. В отъезде Ашеру и Дамиану понадобится еда. Охотиться на территории Колина они не смогут. Это будет расценено, как проявление враждебности.
– Хочешь, чтобы я взяла с собой добровольцев из верлеопардов в качестве самопередвигающихся съестных припасов?
– Я дам тебе с собой еще несколько вервольфов, – ответил он невозмутимо.
– Кроме того, что я Нимир-ра у леопардов, я еще и лупа в стае. Ты должен распоряжаться волками через меня.
Ричард сделал меня лупой вервольфов, когда мы встречались. Лупа – это зачастую просто другое слово для определения подружки главного волка, причем обычно это вервольф, а не человек. А верлеопарды отошли ко мне, так сказать, по дефолту. Я убила их последнего вожака, и поняла, что всем вокруг только дай волю их пообижать. Слабые оборотни без доминанта, который берет их под защиту, заканчивают как мясо для любого. В определенной степени в том, что их пинали, была и моя вина, так что я взяла их под свою защиту. А моя защита, так как леопардом я не была, представляла из себя мою угрозу. Угрозу, что я убью любого, кто их тронет. Должно быть, наши местные монстры в это свято уверовали, так как леопардов послушно оставили в покое. Вот так – достаточно серебряных пуль в достаточное количество монстров, и у вас появляется определенная репутация.
Жан-Клод приложил трубку к уху.
– Дойдет до того, что в Сент-Луисе нельзя будет оскорбить монстра и не ответить потом за это перед тобой, ma petite.
Если бы я не знала его лучше, я бы решила, что Жан-Клод на меня зол.
Думаю, в этом я его винить не могла.
Частный реактивный самолёт был похож на белое вытянутое яйцо с плавниками. Ладно, он был длиннее яйца, и больше заострен на концах, но всё равно казался хрупким, как яйцо. Я не говорила, что у меня своя маленькая фобия относительно полетов? В таком удобном, всем таком раскладном и комфортабельном кресле я села очень прямо, приведя спинку в вертикальное положение, пристегнулась и вцепилась ногтями в мягкие подлокотники. Специально отвернув кресло от своего круглого окна – одного из множества других, я не могла видеть, что там снаружи. К несчастью, самолёт был настолько узкий, что я все равно видела кусочки пушистых облаков на фоне ясного синего неба через иллюминаторы на другой стороне. А когда мимо окна пролетают облака, забыть о том, что под ногами у вас тысячи футов высоты, а от вечности отделяет только тонкий лист железа, довольно трудно.
В кресло рядом со мной плюхнулся Джейсон, и я еле заметно охнула. Он рассмеялся.
– Не могу поверить, что ты боишься летать.
Оттолкнувшись ногами, он медленно крутился в кресле, как ребёнок за офисным столом у папы в кабинете. Его светлые густые волосы были подстрижены чуть выше плеч, без чёлки. А глаза были такие же бледно-голубые, как небо, в котором мы летели. Он был моего роста, пять футов, три дюйма, размеры небольшие, особенно для мужчины, но, казалось, он никогда не жаловался. На нем была безразмерная футболка и почти белые вылинявшие джинсы. На ногах были кроссовки для бега трусцой долларов за двести, хотя я точно знала, что бегом он не занимается.
