странно, нам повезло добраться без приключений. Телефон Кати выдержал и не разрядился окончательно, дав ей дослушать музыку аж до самого приезда.
– Здравствуйте, мы сегодня бронировали по телефону…
– Да-да, конечно. На неделю?
– На неделю. А продлить в случае чего можно будет?
– Можно, если не забронируют. Тогда будем подыскивать Вам другой номер.
– Хорошо, спасибо!
– Заселяйтесь, – сказала администратор с вежливой улыбкой.
Нам достался номер 17 в небольшом трёхэтажном корпусе.
– Прям как когда-то шестнадцать лет назад… а, это же не с тобой было, сорри…
Она улыбнулась в ответ. Мысленно я пытался понять, как мог перепутать «двух Кать», пусть они были внешне немного похожи.
– Пойдём, прогуляемся по мостику?
– Та не знаю, я устал после поездки…
– Та погнали, Лот!
Она потащила меня за руку. Я неохотно встал, накинул тёплый худи и пошёл за ней.
Дождь успокоился, оставив за собой запах озона 4 и прохладу. Мы взялись за руки и пошли в сторону лимана.
Та база, по которой я бежал спасать Катю, была сейчас закрыта для посетителей.
– Как себя чувствуешь?
– Нормально, вспоминаю день, когда ты нырял в лиман, чтобы спасти меня.
– Прикинь, я тоже об этом думаю!
Катя полезла в карман. Я знал, что она достанет.
Фотография в рамочке.
Я притормозил, зашёл за спину девушке, обнял её и поцеловал в мягкую щёчку.
– Так, как там, только наоборот, – прошептала Катя. Она высвободилась – и мы обнялись.
– Я настолько счастлива быть с тобой…
Мне показалось это странным – в ситуации, когда мы поехали на почти последние сбережения на базу отдыха за месяц до сезона. Тем не менее, я ответил взаимностью.
– Любишь меня?
– Люблю. Безумно сильно… Сильнее, чем свой фотоаппарат.
Я знал, что ей очень нравится эта фраза. Мы обнялись сильнее, затем разжались.
Мы шли вниз – на мост – под прицел холодного ветра.
Я поспешил перевести разговор на иную тематику:
– Каков у нас план действий?
Она не ожидала этого вопроса прям сейчас, но, кажись, готовилась к нему:
– Пока что – отдыхать. А завтра будем что-то делать.
– А, точняк!
Она ответила смешком на мой сарказм.
– Сжечь напалмом эту базу не получится. Это их не победит – они заберут себе другое место.
– Я догадывался, что так может произойти.
– Ну вот.
– Кать, а расскажи ещё немного о том, против чего я снова ввязался.
Она оглянулась, затем, снизив голос, начала повествовать.
– В тех зданиях обитают разные призраки, но может, и что-то ещё… Мне передалась лишь малая часть того, что там есть.
Далее она начала описывать двухэтажное здание, где я смог побывать.
– Так, место мне знакомо, я посещал частично второй этаж.
– Угумсь. Мне известно, что дальше находятся большие здания – вроде бывшей столовой, главного корпуса на несколько этажей и ещё пару мелких. Там обитает что-то другое.
– И они все вместе затягивают к себе новых тварей…
– Именно. Мне кажется, что-то вроде попытки заесть сладким недостаток любви; их убили в возрасте подростков, и они теперь мстят другим с целью не ощущать себя неудачниками.
– Как же просто… по-детски… «мне плохо и пусть другим хорошо не будет».
Она не ответила. Я пытался понять, почему мы сюда приехали, и вспомнил.
– Зай, а помнишь, что-то просило нас приехать сюда?
– Мне кажется, тебя, а не нас.
– Сейчас неважно. Как думаешь, кто и для чего?
Мы спустились по ступенькам и вышли на мостик. Столбовые фонари не горели, и я включил фонарик на телефоне, чтобы освещать путь.
– Я не знаю, Лот. В любом случае, это для того, чтобы приехал ты.
– Ну почему я?
– Потому что ты услышал голос, когда выпал из окна. Тебя боятся. У меня такое внутреннее ощущение, и появилось оно после того события двадцать четвёртого июня.
– В двенадцать пятьдесят один, – добавил я.
Море находилось где-то в четырёхстах метрах от нас. Я повернул фонарик вправо – на «Пристанище д..ха».
Почему ж ты называешься «Пристанищем духа», а не «духов»?
Яркости света катастрофически не хватало, и я стал снова светить на деревянный мостик перед собой.
И тут что-то мелькнуло. Маленькая тень – чья-то нога – дёрнулась бесшумно и пропала из поля зрения.
С секунду я оторопело стоял, а затем очнулся, выхватил руку и побежал вслед.
Пустился со всех ног, как когда-то, только уже в кроссовках.
Катя осталась позади – в темноте – надеюсь, у неё есть с собой фонарик.
Нечёткий силуэт снова показался на мосту.
Догоняешь.
И тут доски скрипнули впереди меня. Несколько сразу.
А потом ещё. Впереди.
И ещё.
У меня не было другого выхода, кроме как бросить телефон на мост и резко вцепиться руками в перила. Инерцией тело понесло дальше, и я содрал кожу с ладони.
Ещё один шаг – и пойдёшь в воду.
Сильная боль заставила меня расслабить те конечности, которыми держался. И я упал на спину, ударившись головой.
Догадка была верной.
Доски из-под спины проломились и упали вниз. Ногой я зацепился за край перил и повис вниз.
Неужели снова?..
Я ждал голоса. Висел, ощущая, как кровь приливает к голове. Но он не появлялся.
– Лот! Милый! Иди сюда!
Катя подбежала, подняла телефон и навела фонариком на меня.
Голос не появится.
Я напряг бицепс и поднялся, сев у края моста.
– Как тебя так? Что случилось?!
– Он…проломил д…доски, – восстанавливая дыхание, проговорил я.
– Прям проломал?
Я кивнул. Кто он, Катя не спросила.
– Побежали отсюда!
– Только аккуратно, мост может быть с ловушками…
Мы решили пойти следующим образом: Катя впереди и держится за руку; я – сзади, свечу фонариком в две стороны и в случае чего вытягиваю девушку.
Освещения фонарями на мосту явно не хватает…
Ощущение было несколько криповое – каждые пару секунд нужно было светить в темноту – и кто знает, что там увидишь…
– Завтра обнаружат провал в мосту… Как думаешь, смогут доказать, что это я?
Катя не отвечала. Вероятно, сильно перепугалась.
Тени, отбивающиеся от решётчатых перил (не «в клеточку», а «в линию»), длинными отростками ложились на водную гладь лимана и поворачивались вместе с фонариком.
Я боялся, что в один момент вместо движения в сторону они начнут пониматься, попав на чьё-то тело.
Хоть бы никто не стал изображать утопленников, как маленькая Катя.
Потом я вспомнил, что видел девушку лишь с помощью отражения. А если…
– На секунду, милая.
Я выключил фонарик, открыл камеру и сделал два снимка: один – Кати, второй – себя.
Вспышка неприятно ударила в лицо, но
