в голове, и задавать один за другим:
– Зачем ты появился на мосту?
– Хотел выбить у тебя телефон из рук. Чтобы то, что произошло, случилось быстрее.
– А зачем тогда проломил доски?
– ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?
В его голосе было сильное удивление.
– Доски. Проломил. Я касаюсь их, а они рушатся.
– Если это была не Катя, то…
– То?.. – настойчивым тоном спросил я, чтобы развеять новую загадку.
– Ну наконец-то, милый. Мы снова увиделись.
Увиделись? Я её не видел, но всё же расплылся в улыбке, услышав голос подростка.
– Катюшка…
– Почти год ты так называл другую!
В её голосе звучала обида.
– Даже будучи призраком, остаёшься девушкой.
Она не ответила. Я продолжал лежать, внимательно рассматривая лунную дорожку. Она снова шла ко мне – и тут я понял.
Лунная дорожка всегда направлена в твою сторону. Как глаза Моны Лизы. 5
– Он уже смотрел свои фотки?
– Нет.
– Ща гляну, – сказал я, взяв в руки телефон.
– Яркость на минимум сделай.
– Хорошо.
Я открыл галерею. Совершеннолетняя Катя, щурится от яркого света. Потом такое же моё фото.
На фоне – ничего необычного. Лица вполне нормальные.
– А что с ними не так?
– Смотри внимательнее.
Влад подошёл ко мне и лёг рядом.
– Открой свою фотографию. Посмотри на мост.
– Ну, вижу. Мост как мост. Никого на нём не видно.
– Он целый, Лот.
С секунду мой мозг грузился. Затем я вспомнил, что только что прошёл по нему и не встретил ни одного обвала досок.
– А… как?
– Сейчас я поведаю тебе разницу между живым и мёртвым, – сказала Катя.
Живое живёт, мёртвое не живёт?
– Мёртвое может подламывать, двигать, бросать предметы – делать всё, что угодно. Но для завершения действия нужно касание живого.
Я вспомнил, как пол в заброшенном доме провалился от падения камня. Вспомнил, как разваливалось стекло после моих касаний.
– Мёртвое может говорить в твоей голове, но на записи ты не услышишь ни звука.
С изображением всё наоборот.
– А ещё всё, что умерло здесь, не может далеко уходить от Пристанища.
– Насколько далеко?
– На полкилометра можно, дальше не пробовала.
Интересно, она может меня слышать? Или только читает мысли?
Кать, ответь что-нибудь, если это так.
Тишина.
Катя – лох!
– Иди в жопу.
Я ощутил себя пристыженно – как школьник, рассказавший настолько «тихо» матерную шутку про учителя, что она её услышала.
– А как тогда я мог услышать голос в своей голове, свисая с балкона?
– Та ты гонишь, – отозвался Влад.
– Не гоню. Я его слышал. Оно говорил «не слушайся, спасайся!»
– Если ты не бредишь, то тебе повезло быть двуликим.
– В плане?
– Рискнём? – спросил Влад, и, очевидно, не меня.
Я стоял, как будто меня тут вообще не было.
– Последний?
Снова молчание.
Затем Влад подошёл ко мне и положил руку на плечо.
– Послушай, Лот. Если ты уедешь отсюда, тебе ничего не будет.
– Не понял.
И это всё, что я мог сказать.
– Ну, для чего ты сюда приехал?
– Потому что мне Катя…
– шлюха!
– …сказала. Кать, ты чего так ревнуешь?!
– Ты приехал ко мне, а уехал с другой!
– Блин, да я не знал! Я думал, ты в неё переселилась!
– Бред несёшь…
– Слушай, а зачем ты мне тогда намекала, что её надо спасти?
– ТАК, хватит! – вмешался Влад. – Катя, отстань от человека! Он вообще не врубает, что происходит!
Я был очень благодарен ему за это – гон призрака был мне не по силам.
– Тогда просто знай, что это была моя работа.
Влад стоял молча – значит, фраза предназначалась мне.
– Послушай, братан. У тебя есть время до завтрашнего вечера. Погуляй денёк, купи себе пару сувениров… а потом скажешь, готов ли ты воевать против этого всего ценой жизни.
Был ли я когда-то готов ехать сюда? Идти на базу, фотографируя проходы на смартфон, чтобы увидеть там что-то другое?
Нет, никогда не был.
Готов ли я сейчас?
Не знаю.
– Лот?
– Влад, а что значит – двуликий?
– Это значит, что в тебе есть и живое, и мёртвое. В каком-то соотношении.
– В каком?
– Уффф… – он тяжело выдохнул, – я не знаю. Если ты не ведёшь с нами двойную игру, то в незначительной.
– А если?..
– Тогда мы не знаем, какая опасность передо мной сейчас стоит.
Глава 8
На миг мне даже показалось, что я забуду всё, что мне сказали, даже эту встречу – так сильно мозг отказывался думать о произошедшем.
Я стал на мост и пошёл в сторону света. Хотелось включить фонарик на телефоне, но меня попросили этого не делать – чтобы не привлекать внимания нечисти с Пристанища.
Со ступенек базы на мост спустился человек. Несмотря на моё хорошее зрение, рассмотреть фигуру и движения не получилось. Он (или она), похоже, спешил(-а).
Мне бы хотелось, чтобы это была Катя. И не хотелось одновременно.
«Почти год ты так называл другую!»
В голове была путаница насчёт них. Мне так и хотелось спросить у звёзд:
– Кого мне теперь любить? Катю? Или, может быть, Катю? Блондинку – или блондинку?
А могу я любить двоих? Одну – как воспоминание…
Подростка это не устроит. Да и я не смогу видеться с призраком…
Забить на младшую девушку?
Она непременно найдёт способ…
«Тогда просто знай, что это была моя работа».
Я понял смысл этой фразы моментально. И побежал по мосту.
Заберу её. Сядем в машину. И уедем отсюда навсегда. Как в прошлый раз.
Уже без обещаний вернуться.
Влад как раз дал мне время подумать. Завтра меня здесь не будет. И он поймёт, что я струсил.
Правильно поймёт.
Ну и пусть.
Мои резкие шаги по деревянному мосту хорошо разносились над тишью лимана. Наверное, сейчас можно и включить фонарик – всё равно меня заметили бы.
Дыхание становилось трудным, но большая часть была позади.
– Кать?
Человека, который спустился вниз, видно не было.
– Катя!
Впереди меня треснули доски. Я набрал сил и сделал длиннющий прыжок прям перед надломанными досками.
Ноги приземлились снова на мост. Израненные руки приготовились хвататься за перила слева от меня – но я не провалился.
Хитрый ход. Удачный ход.
Теперь весь мост был освещён. Человека не было. Лишь маленький предмет лежал на краю, угрожая вот-вот упасть.
Мне казалось, что всё уже закончилось… Походу, всё лишь начинается.
Прямоугольная рамочка. Я знал, кто на ней изображён.
Девушка с парнем. Она обнимала
