Таджики! Почему никто не сообщил им, что навес на вокзале был таджикским складом героина? Они бы придумали что-нибудь. Вместо этого его брата порвала гребаная собака. Бросить Илью было самым нелегким решением за всю жизнь, но у него не было другого варианта — простреленное плечо и азиатский стрелок держит его на прицеле… Воспоминание об этом мучило его и только подогревало решимость расставить все по своим местам.
Раны заживали две недели, но он не тратил время впустую. Он сел на пригородный поезд, на котором Ренко ездил утром на работу и возвращался вечером, когда его восстановили в прокуратуре. Сначала он держался от Ренко в дальнем конце вагона, чтобы дать себе освоиться и привыкнуть. Он приметил, какую книгу читал Ренко, и купил другую книгу того же автора. Книга была пустяковой, но он понял, какие того интересуют темы. День спустя он уже обсуждал с ним романы.
Безопасность в прокуратуре тоже была видимостью. Однажды он пришел туда в униформе курьера с какой-то упаковкой, которую нужно было обязательно «передать лично в руки» Аркадию Ренко. У него появился его адрес — городской и деревенский. У него зуб на Ренко, который обвел всех вокруг пальца. Ну, просто певчий в хоре, — правда, настоящие певчие не убивают людей.
Он принял некоторые меры предосторожности. Покрасил волосы под седину, поставил металлические коронки на передние зубы. Эти две особенности люди обычно запоминали сразу. Волосы и зубы.
Часть дороги до дачи они прошли вместе. Он за гроши снял комнату по соседству. У него даже была легенда: высокое кровяное давление, почему врач и посоветовал ему переехать куда-нибудь, где есть свежий воздух и водоем. Отдых в деревне будет лучшим лекарством. Ренко показал пруд — он был достаточно большим, чтобы использовать на нем лодку и пластмассовую байдарку — они обе лежали вверх тормашками на приколе…
С Ренко были связаны четыре человека. Теперь он должен был их объединить и взять разом. Ему нравилось решать такие загадки. Ему была по душе задача о козе, цыпленке и лисе, которых надо перевезти через реку в одной лодке. Он должен был учесть множество разных обстоятельств. Сначала надо было устранить Ренко, потом мальчишку с бабой. На самом деле это означало, что добраться нужно только до одного Ренко.
В деревне был магазин, который продавал дачникам инструменты в рассрочку. Он купил лопату, косу и точильный камень. Он взмахивал косой и слушал, как она свистит — этот звук вселял в него чувство уверенности. Ему стали надоедать долгие разговоры в поезде и собственное деланное дружелюбие. Улыбка сводила лицо судорогой.
Обозначился и крайний срок исполнения задуманного. Ренко рассказал ему, что в конце недели они вернутся в город. Он внимательно изучил дачу Ренко. Его почти застукал внимательный сосед. Ренко пригласил на прощальный ужин. Он решил отказаться, посчитав это ловушкой, но наблюдал за всеми в бинокль.
Аркадий вычислил его при самой первой встрече: он показался настоящим шакалом, пытающимся скрыться среди декоративных собачек. У него были резкие, как бы недоделанные черты лица, большие, тяжелые и умелые руки. Он сказал, что его зовут Яков Лозовский, инженер из Москвы, проводит отпуск один. Аркадий проверил по базе «Якова Лозовского» и выяснил, что инженер с таким именем действительно существовал, и он в отпуске. Однако теперь Аркадий стал постоянно носить пистолет и позвал Виктора на подмогу.
Аркадий находился в оплачиваемом отпуске. Никакой формальной процедуры восстановления в должности не было — его просто перевели на место помощника заместителя прокурора — теперь он работал у Гендлера. С тех пор, как его восстановили, Зурин стал относиться к следователю с большим вниманием, будто они оба боролись за «правду», но каждый делал это по-своему. Зурин стал пользоваться большим авторитетом за поимку и обезвреживание серийного убийцы…
Проблема состояла в том — остаться на даче или вернуться в город. Внезапное изменение сложившейся ситуации могло быть куда более опасным, чем спланированное отступление. Мая называла его «охотником» и утверждала, что он никогда не отстанет. Она всегда будет жить в страхе. Аня говорила, что она уже однажды умерла, поэтому ей нечего терять. Женя стремился выступать в роли защитника в глазах Маи. Аркадий предупреждал, что они должны будут обойтись без сотовых, потому что на даче не было доступа к сети, не было даже обычного городского телефона, так что помочь он в любом случае не смог бы — слишком далеко.
Они чувствовали, когда «охотник» бродил в темноте. В любой осаде успех приносит только терпение. У Якова Лозовского не было судимости, он не нарушал никаких законов. Но с его появлением во всех поселился страх — приступы клаустрофобии и желание покинуть дом. Днем Аня была резка с Аркадием. Ночью, в постели, она прижималась к его спине и требовала внимания.
Когда Яков вошел с топором на задний двор, дома были только Мая и Женя. Он был человеком широкого телосложения, который всю жизнь занимался физическим трудом. Как-то, во время колки дров, он снял рубашку. На плече отчетливо был виден грубо залеченный след от пули. Мая скрылась за углом — с глаз долой.
— Кто дома?
— Вокруг люди, — сказал Женя. Но уже не мог справиться с дрожью. Он помнил, как Яков ехал в универсале и размахивал фотографией Маи и предлагал за нее награду.
— Вокруг чего?
— Вокруг нас.
— Теперь — вопрос. Вам нужны дрова?
— Нет, спасибо, — ответил Женя.
— Мне это не сложно. — Яков указал на бревна, сложенные штабелем у задней двери. Он поставил самую большую чурку и расколол ее одним ударом — легко, как будто сломал зубочистку.
— Я все сделаю очень быстро. Никто даже не узнает, что я здесь был. Не хочешь? Ты уверен?
— Я уверен, — сказал Женя.
— Ладно, я только хотел помочь. Сегодня вечером будет ливень. Отлично для урожая.
Вернувшись, Яков нарисовал план дачи, все точки на подступах — окна и двери, печка, дорога, лодки на причале, открытые для обзора пространства. Потом он сел и стал ждать дождя.
Дождь был прекрасен, он просто тихо лил — даже молний не было. Друг Ренко наблюдал за ним, сидя в «Ладе» неподалеку. Место не имело значения. Человек, назвавшийся Яковом Лозовским, плыл через пруд к наименее защищенной стороне дачи. В костюме для подводного плавания он был почти невидим. Он нес водонепроницаемый мешок, две дымовые гранаты и противогаз с огромными «глазами» и уплотнителем из силикона. К ноге был прикреплен боевой десантный нож — им можно не только крошить, но и колоть. Он затаился и с точки между лодкой и байдаркой наблюдал за дачей Аркадия до тех пор, пока свет в соседних домах выключался один за другим. Когда погас последний огонек, Яков медленно стал подниматься из воды…
Аркадий вжался в темноту — вода излучала тепло. Рука мужчины мощно сжала лодыжку — он ударил изо всех сил и потерял нож. Пришлось отойти назад, где глубже — устоять в воде на такой глубине, да еще на мягком, пружинящем дне было трудно. Яков схватил Аркадия за пояс и навалился на него сзади, слегка качнулся. «Выхватил нож», — подумал Аркадий. Яков был настоящим профессионалом. Аркадий услышал крик Виктора с передней стороны дома — слишком далеко. Женя спрыгнул с причала, но он толком не умел плавать.
Якова отвлекла Мая — она стояла в свете фонаря у края водоема. Это была та самая малолетняя проститутка, которую он преследовал и почти уже схватил. От ее фонаря по воде тянулась золотая дорожка. Все, что он должен был делать — следовать за отражением.
Аркадий высвободился и упал в воду. Сквозь нее он видел силуэт Якова, поворачивавшегося то вправо, то влево в облаке крови.
Аркадий долго плыл под водой.
— Ты, правда, — последний?
Он успел нырнуть, прежде чем Яков смог ударить.
— Они еще кого-нибудь пришлют? — Аркадий поплыл в другом направлении. — Кто ты?
Мужчина, который назвал себя Яковом Лозовским, умирал, как скорпион, крутясь в воде.
Сцена была установлена там, где когда-то стояла бытовка. Программа была простой: марионетки, дрессированные собачки, шпагоглотатели, жонглеры и обезьянка, которая собирала деньги в потрепанную шапку. У обезьянки была чесотка. Амфитеатр на открытом воздухе заполняли молодые семьи, которые обычно старались держаться подальше от Трех вокзалов.
Чтобы усилить ощущение праздника, из зала ожидания Ярославского вокзала привезли пианино. Аркадий столько раз был на этом вокзале, но никогда не слышал, чтобы на пианино кто-то играл. Теперь на нем играли, несмотря на то, что годами его никто не настраивал. Некоторые черные клавиши не издавали звуков.
«Однако, — подумал Аркадий, — Россия увлеклась музыкой. Одни ловят бабочек, другим нравится, когда бабочки садятся им на плечи».
Аркадий стоял у открытого амфитеатра, Мая и Аня бегали за каждой детской коляской, Женя с Виктором караулили рядом. У Маи уже отросли волосы, и она устала от долгих поисков.
