— Я тоже на это надеюсь, — примирительно сказал Иванов…
На следующий день в кабинете следователя вместе с Быстровым присутствовал майор Агеев и незнакомый мужчина в гражданке. Когда Иванов вошёл, Агеев сидел в милицейской форме за столом, а одетый по-гражданке Быстров стоял у окна, лицом к двери, облокотившись на подоконник. Иванова ждали. Быстров и Агеев его поприветствовали дружеским рукопожатием, как старого знакомого, незнакомец сухо поздоровался кивком головы.
Когда Иванов сел на своё обычное место за стол напротив следователя, Агеев открыл лежащую возле него тонкую папку с документами и быстро пробежал по ней глазами.
— Я ознакомился с твоим подробным рапортом, Александр. В связи с этим возникли некоторые вопросы, — Агеев посмотрел на Иванова. — Вопрос первый: почему ты не включил радиомаяк на тревожной частоте при задержании колонны спецназом? Почему не подал сигнал тревоги?
Агеев замолчал, давая Иванову возможность обдумать ответ. Но тот уже не раз прокручивал в голове всевозможные вопросы, поэтому долго думать не стал:
— Захват прошёл очень быстро, никто ничего не успел сообразить. Вначале я сам решил, что это милиция. Дальнейшие события развивались стремительно. И когда я вспомнил про радиомаяк, то мы уже ехали с Батуриным и Сизовым на «ГАЗели» подальше от остановленной колонны. Ещё я подумал, что мы не вышли за границы Московской области. А по инструкции маяк нужно включать после ее проезда.
— Александр, ты понимаешь, что работающий радиомаяк облегчил бы нам выполнение задачи? — раздражение проскользнуло в интонации Агеева.
— Извини, Алексей, какой именно задачи? Разве вы со спецслужбами имеете разные конечные цели? — Иванов перевёл взгляд с Агеева на Быстрова, потом снова посмотрел на Агеева. — Колонну с оружием задержали. Исполнителей взяли. Теперь надо найти и обезвредить тех, кто стоит во главе организации на местном уровне и выше. Или я чего-то недопонимаю?
— Всё правильно, — согласился Агеев. — Задача-то у нас одна, только немного разные пути её решения. — Он бросил короткий взгляд в сторону Быстрова. Тот никак не прокомментировал выпад милиционера.
— Про исполнителей ты тоже прав, — помолчав, Агеев достал сигареты и предложил присутствующим. Быстров и Иванов отказались, Агеев закурил и глубоко затянулся. — Только всё это — мелкая рыбёшка. — Сидя за столом, он выпустил через ноздри густое облако белого дыма. — Из всех задержанных один только Сизов кое-что значит. И тот уже всё рассказал и молчит. Кстати, тебя покрывать не стал, и покаялся, что это не он, а ты четверых застрелил. Но не беспокойся: по нашей легенде выходит, что это Батурин четверых спецназовцев положил. Если поймаем — ни за что не отвертится!
— А в том, что стрелял в пацанов в лесу, Сизов тоже покаялся? — поинтересовался Иванов.
— Нет, — удивлённо поднял брови милиционер, — про это он ничего не говорил.
— А вы ему напомните про этот расстрел, — посоветовал Иванов. — Я в рапорте не указал, так как лично Сизова там не видел, но по некоторым фразам Батурина и самого Дмитрия я понял, что тот участвовал в расстреле пацанов из «наци» и землекопов. Возможно, что он был в маске. Даже, скорее всего. Сизов ведь не отрицает своего участия в спецназе Чугуна? Скажите, что есть свидетели его участия в расстреле, что эти свидетели дали показания, и добавьте, что Чугун уже «приговорил» Сизова как предателя.
— Спасибо за ценную информацию, — Агеев сделал пометку на листе бумаги. Иванов посмотрел на молчавшего Быстрова. Тот одобрительно кивнул головой.
— Мужики, — поинтересовался Иванов, — а почему вы меня не расспрашиваете о том расстреле? Я многое могу рассказать. Мне эти пацаны до сих пор снятся!
— То, что нужно, мы уже знаем, — сказал молчавший до этого Быстров. — Но «сверху» решено не поднимать этого дела.
— Что? — не поверил Иванов.
— Национализм — тема очень скользкая, — вступил в разговор Агеев. — А для многонациональной России — ещё и очень опасная. Поэтому официально мы не знаем ни о каком расстреле.
— Но там же больше сорока человек «положили»! — воскликнул Иванов. — Большинству из убитых от семнадцати до двадцати лет! Коллеги, как же вы с таким камнем на душе жить-то станете?
— Люди каждый день пропадают, — спокойно возразил Агеев. — Будем считать, что и эти сорок пропали без вести. И чтобы сразу развеять все иллюзии, предупреждаю, если кто захочет в мутной воде рыбку половить, тоже может пропасть без вести. Тема закрыта!
— Вот это я понимаю — система! — тихо проговорил раздавленный услышанным Иванов. — Но не думал, Алексей, что ты такая сволочь!
— Вопрос второй, — как ни в чём не бывало продолжил Агеев, заглядывая в папку с документами, — почему ты, гражданин Иванов, дал возможность уйти преступнику Батурину? Мы же с тобой договорились обо всём! Тебе с ним нужно было только сесть в машину! и всё…
— Уже и «гражданин»! — глядя в пол, медленно произнёс Иванов и громко хмыкнул. — «Гражданин»!.. А не пошёл бы ты… гражданин начальник!
— Тихо, тихо, — стал успокаивать их Быстров. — Распетушились! О деле лучше думайте!
Иванов нехорошо посмотрел на листающего документы Агеева и, снова опустив взгляд себе под ноги, сказал:
— Батурин, словно волк перед западнёй, почуял опасность. При виде подъехавшей «Волги» заметался, как дикий зверь в клетке. Интуиция, что ли, такая? Глупо было разубеждать его. Мог бы заподозрить и меня. Я решил ему не мешать.
— Ты в какую игру играешь, Саша? — серьёзно спросил Агеев, строго поглядев на Иванова. Тот медленно оторвал взгляд от пола:
— Это вы тут в игры играете! — зло бросил он в лицо милиционеру. — А у меня жена и дочь! Подставляться, чтобы вы свои месячные плановые показатели не понизили, я не собираюсь! Батурин — боец! Голыми руками его не возьмёшь! И «фирма» ему верит! И если он дошёл до Чугуна, значит, с меня подозрения сняты! Теперь и мне можно показаться в «фирме». И пользы от меня живого, думаю, для вас будет больше, нежели от мёртвого. Я лично сдам вам Чугуна. Или, может, вы уже знаете, кто стоит за всей этой организацией, и моя помощь вам не нужна?
— Нервы побереги, — холодно посоветовал Агеев. — Не ты один у нас такой герой. Все рискуют.
— Но не все рискуют семьями, — Иванов жёстко смотрел оперативнику в глаза. — А меня лично предупредил президент компании, что головой отвечу не только я, но и жена и дочь. А тебе всё игры мерещатся. Лучше выпускай меня скорее отсюда!
На лице Агеева недовольство сменилось озабоченностью.
— Тут идёт бумажная волокита, — понизив тон, будто извиняясь, произнёс он. — Ты ведь не сотрудник органов и не агент… Надо подумать, как тебя оформить.
— Оформить куда? — не понял Иванов.
— Оформить по бумагам, — уточнил Агеев. — Задержали тебя мы. Но у меня с тобой только устные договорённости. Сейчас подам рапорт начальству о твоём освобождении из-под стражи. Обосную. Думаю, что решат быстро.
— Как быстро? — Иванов не мог скрыть досады и раздражения.
— Ещё день, максимум два…
— А может, и все три, — вступил в разговор Быстров. — Это как их начальство посмотрит.
— Нет, ребята, я в такие ваши игры не играю! — возмутился Иванов. — Я и так у вас тут три дня отдыхаю. Делайте что-нибудь! Давайте, выпускайте меня сегодня!
— Сделаю всё, что в моих силах, — пообещал Агеев и стал складывать документы в портфель. — Я сейчас в министерство. А ты, Александр, подумай насчёт агентурной работы. Мы с тобой уже об этом говорили. Теперь считай это моим официальным предложением. Оформим быстро. И прикрытие в случае чего…
— Я подумаю, — равнодушно пообещал Иванов.
— Да уж, подумай. — Агеев направился к двери. — Пора определяться.
Сидя в своей камере, — хотя камерой эту уютную комнату со всеми удобствами и телевизором назвать можно было с большой натяжкой, учитывая лишь то, что металлическая дверь надёжно запиралась с внешней стороны и на окне стояла решётка, — Иванов думал о своей жизни. Вначале он вспомнил детство, мать, их уютную квартиру в Волгограде. Потом подумал о жене с дочкой и понял, что сильно соскучился. Потом мысли плавно перетекли к Юле. Вспоминая эту женщину, Иванов подсел ближе к столу и стал писать. Он написал стихотворение. Затем, прочитав его и кое-что подправив в тексте, Иванов, не раздеваясь, лёг на кровать и стал размышлять о предложении Быстрова подписать контракт на агентурную работу с Главным разведывательным управлением Генерального штаба Вооружённых Сил. Быстров сделал это предложение сразу после ухода Алексея Агеева. И Иванов сердцем принимал убеждения своего боевого товарища, его веру в обновляющуюся Россию, в её армию, в офицерский долг перед Родиной, но у подполковника запаса Иванова ещё были жена и дочь. Он и так рисковал ими. А как раз на это он не имел права. Но и находиться в стороне от разворачивающихся событий или бежать с переднего края борьбы было не в характере Иванова. Подполковник запаса Иванов думал. Думал долго. К утру он принял решение…
