— Едем к блондинке?
— А у тебя есть предложение получше?
Джиллис оглянулся на видеозапись — на стройные ноги в босоножках на высокой шпильке.
— Разве может быть что-нибудь лучше этого? — Он рассмеялся. — Вряд ли.
* * *Полицейские ищейки подобрались к нему почти вплотную, и это внушало тревогу.
Спрятавшись в дверном проеме многоэтажного здания, Спектер наблюдал, как полицейские вышли из бывшего дома Мэрилин. Сам он побывал там всего несколько минут назад, хотел убедиться, что его подружка не оставила никаких намеков на свое нынешнее местонахождение. Надо сказать, ему крупно повезло — он успел улизнуть оттуда за считаные минуты до того, как в дом нагрянул Наварро.
Полицейские пробыли внутри почти час. Свою работу они делали хорошо, но он все равно их перехитрил. После взрыва в театре он в срочном порядке переселил Мэрилин в другой дом, на противоположном конце города, потому что понимал: после взрыва в театре его замыслы станут очевидны. Как и то, что легавые наверняка заинтересуются Мэрилин. Ему не пришлось ее долго упрашивать.
К сожалению, свою полезность она уже почти исчерпала, и теперь самое время от нее избавиться. Но сначала она выполнит еще одно его поручение.
Спектер напрягся. Из входной двери показалась хорошо знакомая ему фигура — Сэм Наварро. Этот чертов легавый стал для него олицетворением всех неудач и позорных провалов, которые буквально преследовали его последнее время. Наварро — мозг номер один этого расследования. Это благодаря его догадке Лиддел остался жив.
Нет результата, значит, нет и денег. В некотором смысле Наварро его ограбил, причем на приличную сумму.
Спектер стоял, наблюдая за тем, как полицейские о чем-то совещаются у входа в дом. Их было пятеро, трое в штатском и двое в форме. Но он видел лишь одного из них, Наварро, и его душила бессильная злоба. Между ними шла своеобразная война умов и упрямства. За все годы своей «работы» Спектер ни разу не встречал столь хитрого и проницательного противника.
В принципе сейчас самое разумное — под шумок улизнуть из города и какое-то время переждать в безопасном месте как можно дальше отсюда. Например, в Майами или Новом Орлеане. Увы, его репутации был нанесен непоправимый урон, и вряд ли можно надеяться, что в Майами для него найдется работа. Внутренний голос подсказывал ему, что Наварро не остановится, пока не найдет его. Куда бы он ни уехал, этот упертый коп все равно отправится по его следам.
Так что, прежде чем свалить отсюда, неплохо было бы с ним расквитаться. Нет, он не уедет отсюда, пока не отплатит этому Наварро — так или иначе.
Трое легавых в штатском сели в машину и укатили прочь. А спустя минуту их примеру последовали и те, что в форме. В квартире Мэрилин они ничего не нашли — он сделал все для того, чтобы они ушли с пустыми руками.
«Попробуй загони меня в угол, Наварро, — подумал Спектер. — Или же я сделаю это первым».
Чувствуя, что у него затекли ноги, Спектер выпрямился во весь рост, вышел на улицу и, обогнув здание, направился к припаркованной за углом машине.
Наварро. Сейчас его забота номер один — Сэм Наварро. С этим типом нужно покончить, раз и навсегда. План у него есть, отличный план. Правда, в очередной раз ему потребуется помощь Мэрилин. Всего один телефонный звонок — вот и все. И он больше не будет нуждаться в ее услугах.
Никогда.
Обед был отменный. А вот компания за столом — какая-то невеселая.
Даниэла, в переливающемся зеленом трико и юбке c запахом, уныло ковырялась в салате, не обращая внимания на блюдо с диким рисом и жареной уткой. С мужем она не разговаривала, а тот, в свою очередь, не пытался заговорить с ней. Нина же чувствовала себя слишком скованно и поэтому тоже предпочитала хранить молчание.
В результате полицейских допросов всплыл роман между Даниэлой и Робертом. И хотя Нина не собиралась прощать Даниэле это предательство, по крайней мере, она заставила себя не показывать своих истинных чувств.
В отличие от отца. Тот все еще пребывал в шоке от этого открытия. Его драгоценная женушка, потрясающая красавица блондинка на тридцать лет его младше, не удовольствовалась тем, что вышла замуж за его кошелек. Вдобавок к деньгам ей потребовался молодой любовник. Дожив до седин, Джордж Кормье так и не понял, как следует выбирать жену, чтобы не ошибиться.
«Похоже, дело идет к разводу, четвертому в его жизни», — подумала Нина. Она посмотрела на отца, затем на Даниэлу. Нет, конечно, отца она любила, но все-таки не могла избавиться от чувства, что эти двое друг друга стоят. Причем в самом худшем смысле.
Даниэла опустила вилку.
— Если вы не против, — сказала она, — я, пожалуй, оставлю вас. Аппетита у меня нет, и я бы предпочла сходить в кино.
— А как же я? — вспыхнул Джордж Кормье. — Знаю, я всего лишь твой муж, но провести пару вечеров с таким старым занудой, как я, для тебя не слишком обременительно. Особенно если учесть все те бонусы, которые ты получаешь взамен. Или как?
— Бонусы?! Бонусы?! — Объятая гневом, Даниэла вскочила из-за стола. — Да никакие деньги в мире не способны компенсировать то, что я замужем за таким старым козлом, как ты!
— Так я козел?
— Да-да, старый козел! Ты не ослышался, именно так, старый. — Даниэла вытянула шею над столом. — Причем старый во всех отношениях.
Джордж тоже вскочил со стула:
— Послушай, ты, стерва!
— Давай-давай, можешь облить меня помоями. Но не волнуйся. На каждое твое оскорбление в мой адрес у меня найдется ответ.
И, мотнув головой, она гордо вскинула подбородок и, громко стуча каблуками, вышла из столовой.
Джордж Кормье растерянно посмотрел ей вслед, после чего медленно опустился на стул.
— Боже мой, — прошептал он, — о чем я думал, когда женился на ней?
Ты вообще ни о чем не думал, едва не сорвалось с языка Нины. Она прикоснулась к руке отца.
— Знаешь, папа, похоже, мы оба — ни ты, ни я — не умеем выбирать себе супругов. Как ты считаешь?
Джордж посмотрел на дочь. В глазах его читалось страдание.
— Я искренне надеюсь, дочка, что ты не унаследовала моего невезения.
Какое-то время они сидели молча. Никто так и не притронулся к ужину. В соседней комнате заиграла музыка, запульсировал быстрый и четкий ритм аэробики. Даниэла вновь отдалась своему любимому занятию, в надежде, что физические нагрузки позволят ей выпустить эмоциональный пар, а заодно сделают еще более совершенным ее и без того сильное и гибкое тело. Ничего, ей хватит ума развестись так, чтобы в кармане остался миллион долларов. Ведь она этого достойна.
Нина со вздохом откинулась на спинку стула:
— Не буду гадать, что это — невезение или недостаток характера, но, по-моему, у некоторых людей на роду написано быть одинокими.
— Только не у тебя, дорогая моя. Тебе нужно в кого-то влюбиться. Потому что ты по натуре влюбчивая, ласковая. А ласковых, скажу я тебе, любят.
Нина печально усмехнулась, но ничего не сказала, а про себя подумала: «Ну да, сначала поиграют, а потом бросят».
И вновь она поймала себя на том, что ей интересно знать, что делает в эти минуты Сэм Наварро. Чем заняты его мысли? Нет, конечно, вряд ли он думает о ней. Ведь он полицейский, и работа для него — на первом месте.
И все же, когда раздался телефонный звонок, она не сумела подавить в сердце надежду, что это звонит именно он. Чувствуя, как колотится в груди сердце, она сидела за столом и слушала, как в соседней комнате Даниэла взяла телефонную трубку и теперь с кем-то разговаривает.
Но уже в следующую минуту Даниэла показалась в дверях и сказала:
— Это тебя, Нина, из больницы. Говорят, что никак не могли до тебя дозвониться.
Расстроенная до глубины души, Нина все же поднялась, чтобы ответить на звонок.
— Алло?
— Привет, это Глэдис Пауэр, старшая дежурная ночной смены. Извини, что беспокоим тебя, этот номер нам дала твоя мать. У нас сегодня несколько человек ушли на больничный, и мы решили спросить тебя, не смогла бы ты сегодня подежурить в отделении неотложной помощи?
— В ночную смену?
— Да, там срочно требуется помощь.
Нина бросила взгляд в сторону комнаты Даниэлы. Оттуда по-прежнему доносилась музыка, причем даже громче, чем раньше. Да, пожалуй, ей лучше отсюда уйти, чтобы не стать свидетелем очередной супружеской ссоры.
— Хорошо, я выйду, — сказала она в телефонную трубку.
— Встретимся в одиннадцать.
— В одиннадцать? — Нина нахмурилась. Ночная смена обычно начиналась в полночь. — То есть я должна прийти на час раньше?
— Если сможешь. Потому что вечером нам тоже не хватает персонала.
— Хорошо, в одиннадцать, значит, в одиннадцать. — Она нажала на кнопку отбоя и облегченно вздохнула. Ей, можно сказать, крупно повезло, что ее вызвали на дежурство. Восемь часов ночных бдений, и кто знает, возможно, она сумеет стряхнуть с себя овладевшее ею уныние.
