его помощников, в том числе в ходе крупной операции, но приблизиться к нему самому так и не смогли. Его смерть несколько лет назад, вероятно, в ходе борьбы за власть, также окутана туманом.
— Значит, труп не нашли? Не идентифицировали? Откуда тогда известно, что он мертв?
— Есть пара независимых источников, — ответил Дес. — Но кто там новый босс, мы тоже не знаем.
— Однако вы точно знаете, что новый босс существует?
— Не точно, — поморщившись, ответил Дес. — Теперь речь идет почти исключительно об отмывании денег. Через наркотики, проституцию, азартные игры, торговлю оружием, черный рынок спиртного, использование незаконной рабочей силы сформировался огромный поток наличных. Теперь их необходимо отмыть и постепенно ввести в систему, это происходит через виды деятельности, где наличные в ходу. И расследования касаются в основном не жестоких преступлений с применением насилия, а экономических правонарушений со всеми их тонкостями. Если честно, гораздо скучнее. А мафиозные боссы теперь мало чем отличаются от обычных бизнесменов.
— И столь же недоступны?
— Расследования получаются затяжные и нудные. Некоторые полномочия нам расширили, но внедрение по-прежнему незаконно.
— При этом это единственное, что реально работает?
— Да, надо иметь кого-то, кто сможет действовать изнутри.
— А сейчас у вас есть такой человек?
Дес медленно помотал головой.
— В синдикате Степанки — нет. Они все время от нас ускользают. Нам никак их не прижать, они мастерски маскируют свои транзакции. Но в некоторых группировках есть.
Бергер кивнул. Они помолчали.
Наконец Дес спросил:
— Ее похитил кто-то из синдиката Степанки?
— Не знаю. Но это связано с ее прошлым. Классическое похищение: обратишься в полицию — ей не жить. У меня осталось совсем мало времени до того, как похититель отрежет ей голову. Приму любую помощь. Здесь и сейчас.
— Какова исходная теория?
Тяжело вздохнув, Бергер начал рассказывать:
— В самом начале девяностых синдикат Степанки пробовал незаконно ввозить людей из Украины в Швецию. Надя была одной из первых завезенных девушек, лет десять она зарабатывала на жизнь проституцией. Каким-то образом ей удалось уцелеть в этом аду, и она устроилась работать уборщицей. Через несколько лет, в течение которых Надя пыталась как-то уравновесить свою жизнь, она встретила мужчину, в которого влюбилась, и, похоже, он оказался членом синдиката Степанки. Она узнала об этом, попробовала его устранить, ей это не удалось, ее похитили.
— Только не люди из синдиката, — кивнул Дес. — Тогда бы никакого письма с шантажом не было.
— Согласен. Мне кажется, похититель в свое время соскочил, каким-то образом вышел из синдиката.
Они помолчали. Оба сидели, глядя на пустой бескрайний газон. На Ничто. Потом Бергер сказал:
— У меня такое чувство, будто ты что-то недоговариваешь, Кент.
Он подождал. Казалось, Кент борется сам с собой.
— Это сверхсекретная информация, — произнес наконец он. — Ты теперь что-то вроде частного детектива, но я ведь могу положиться на то, что ты будешь молчать?
— Да, — ответил Бергер. — Моя единственная цель — спасти Наде жизнь.
— Информация совершенно новая. «Степанка» — это псевдоним, насколько нам известно. От одного свидетеля мы узнали, что преемника называют «Витенькой». Кто он такой на самом деле, мы, разумеется, не знаем.
— Спасибо, — искренне произнес Бергер. — СЭПО изымало одно расследование, касающееся сутенерства, у криминальной полиции? В две тысячи втором году?
— Это было задолго до того, как я начал там работать, — ответил Дес. — Но я могу выяснить.
— В свой выходной?
— Чего только не сделаешь ради частного сыщика.
Дес уже встал, когда Бергер снова заговорил:
— Два слова.
— Ты о чем?
— Я назову два слова, посмотрим, отреагируешь ли ты на них. Хорошо?
— Хм…
— Первое слово: Ньорд.
— Нет. Древнескандинавский бог?
— Второе: Свобода.
— Непонятно. Что ты под этим подразумеваешь?
— Похоже, «Свобода» — ключ к разгадке. Я не знаю, что это. Скорее всего, здание.
— Сразу ничего в голову не приходит, — сказал Кент Дес. — Но я могу разузнать про это тоже.
Бергер поднялся, постоял, глядя в пустоту. В Ничто.
— Пять с половиной часов, — произнес он.
6 часов назад
Молли Блум сидела за компьютером и тосковала.
Она до боли в груди скучала по дочери. В жизни ничего подобного она не испытывала.
Оставалось шесть часов. Шестичасовая борьба во имя спасения Нади. Блум пришлось перенести свои чувства к Мирине на Надю, другого выхода не было. Так она могла посвятить работе всю душу. А потом настанет черед Мирины. Шесть часов — это ведь не так страшно?
Потом будет время на Мирину. И, возможно, на пенсионную страховку.
Итак, Ньорд. Что за Ньорд?
Важный бог в древнескандинавской мифологии, это да, но также АО «Ньорд Инвест». Предприятие было основано в тысяча девятьсот девяносто пятом году и во времена своего основателя Стефана Рудина быстро развивалось. Вскоре оно превратилось в одну из самых уважаемых инвестиционных компаний, известную, в первую очередь, инвестициями в развивающиеся отрасли. Весной две тысячи тринадцатого года Рудин скончался от рака в возрасте шестидесяти четырех лет. С тех пор во главе компании сменилось несколько генеральных директоров из шведской экономической элиты. По всем признакам АО «Ньорд Инвест» была в высшей степени легальной инвестиционной компанией.
Напротив, они тщательно избегали налоговых лазеек. Чем больше Блум читала о предприятии, тем более образцовым и законопослушным оно представало.
Что само по себе вызывало подозрения. Инвестиционная компания без афер и махинаций?
«Чертов Ньорд», прошипел тогда Юханнес Эдборг. В какой именно момент? Блум попыталась вспомнить, как прозвучали эти слова. Кажется, в той же фразе «чертов» прозвучало несколько раз? Наконец, вся реплика всплыла в памяти:
«Я продал предприятие этой чертовой русской мафии. А теперь они вдруг стали белыми и пушистыми, все в рамках закона. Чертов Ньорд».
Эдборг, конечно, старая развалина, но страх его неподдельный. Он не стал бы произносить этих слов, если бы они не были правдой. Столь же очевидно было, что он тут же пожалел о сказанном.
Скорее всего, высказывание его следует трактовать так, что та мафиозная структура, что за взятку уговорила Эдборга привезти своих умственно отсталых подопечных во Львов на Украине и затем предоставила ему капитал, достаточный для того, чтобы стать королем в сфере социальных учреждений, трансформировалась в Ньорд.
Вопрос в том, является ли АО «Ньорд Инвестмент» тем самым Ньордом.
По времени все сходится. Надя оказалась в Швеции в девяносто втором году — фаза подъема в Швеции, инвестиции в частные учреждения ухода после приватизации этой сферы, а компания «Ньорд» основана в девяносто
