– В смысле?
Каждое слово приходилось вытаскивать клещами.
– Почему ты передумала? Почему осталась с папой?
– О, сотня причин, – ответила Кэти с хитрой улыбкой. – Меня свел с ума тот, другой, и я не сразу поняла, как важен для меня твой отец. – Она тяжело вздохнула. – Помню, проснулась как-то дома у мамы с одной только мыслью, что Эдди нет рядом, я так хотела его… – Кэти нахмурилась, увидев реакцию дочери. – Не надо краснеть, людей хотят по-разному.
Сара съежилась от такого замечания.
– И ты позвонила ему?
– Я пришла к его дому и села на крыльцо, чуть ли не умоляя взять меня обратно. Да что там, я его именно умоляла. Я сказала ему, что чем страдать поодиночке, лучше делать это вместе, что я раскаиваюсь и отныне буду его ценить.
– Ценить?
Кэти взяла Сару за руку.
– Это ведь самое обидное, да? Когда чувствуешь, что тебя не так ценят, как раньше.
Сара кивнула, стараясь не забывать дышать. Мать попала прямо в точку.
– И что на это ответил отец?
– Велел мне подняться с крыльца и идти завтракать. – Кэти приложила руку к сердцу. – Не знаю, как у Эдди хватило мужества простить меня. Он ведь такой гордый. Я ему за это очень благодарна. Я стала любить его еще больше, когда поняла, что он способен простить мне такой ужасный поступок. Ведь я плюнула ему в душу, а он относился ко мне с прежней теплотой. – Она широко улыбнулась. – Конечно, потом у меня появилось тайное оружие.
– Что за оружие?
– Ты.
– Я?
Кэти погладила Сару по щеке.
– Когда мы с отцом снова сошлись, отношения наши были натянутыми. От прежних и следа не осталось. А потом я забеременела, и жизнь наладилась. Между нами с папой появилась ты, и он стал смотреть на мир иначе. Потом родилась Тесси, вы пошли в школу, выросли, поступили в колледж… – Кэти улыбалась. – Иногда необходимо время. Любовь и время. Воспитание таких озорниц сплачивает родителей.
– Ну, мне-то не забеременеть, – дрожащим голосом возразила Сара.
У Кэти был готов ответ:
– Только утратив что-то, осознаешь его истинную ценность. Не рассказывай Тесс.
Сара кивнула, встала, заправила в штаны футболку.
– Теперь ему все известно, мама, – сказала она. – Я оставила ему расшифровку стенограммы.
– Судебного слушания? – уточнила Кэти.
– Да, – ответила Сара, прислонившись к комоду. – Он наверняка прочел. Я положила ее в туалете.
– И?..
– И он даже не позвонил. Ни слова не сказал мне за весь день.
– Тогда, – решительно подытожила Кэти, – ну его к черту! Он просто дрянь.
Джеффри быстро нашел дом 633 на Эштон-стрит – обветшалую коробку из шлакобетонных блоков. Окна словно прорубили позже, причем разных размеров. На крыльце стоял керамический камин со стопками бумаг и журналов – вероятно, для растопки.
В костюме с галстуком, в белой машине, Джеффри совсем не вписывался в окружение. Эштон-стрит, по крайней мере та ее часть, где жил Джек Райт, была полуразрушенной и грязной. Большинство домов в округе заколотили досками, на желтых плакатах значилась пометка: «Под снос». В узком дворике играли дети, родителей нигде не было видно. Стоял запах если не канализации, то весьма к нему приближенный. Джеффри вспомнил, как проезжал мимо городской свалки за чертой Мэдисона. В солнечный день, даже когда ветер дует с противоположной стороны, вонь от разлагающегося мусора рано или поздно доходит до твоего носа. И не помогут ни закрытые окна, ни кондиционер.
Джеффри сделал пару вдохов, чтобы привыкнуть к запаху и подошел к дому. В дверь была встроена громоздкая решетка с висячим замком, тремя засовами и одним кодовым замком. Джек Райт немалую часть своей жизни провел в тюрьме и, очевидно, дорожил неприкосновенностью личного пространства. Джеффри глянул по сторонам и приблизился к одному из окон. На нем тоже была проволочная решетка с тяжелым замком, но старый каркас утратил прочность. Пара сильных ударов – и вылетит вся рама. Джеффри еще раз огляделся, расколошматил окно и проскользнул внутрь.
В гостиной было темно и грязно, повсюду валялись мусор и бумаги. На полу стояла оранжевая кушетка с пятнами то ли слюны, коричневой от жевательного табака, то ли иных выделений организма. В воздухе висел смрад от смеси пота с лизолом.
По периметру стен у потолка висели распятия – как декорация. Они отличались по размеру: от креста в двадцать сантиметров до крестика с конфетку, которую можно получить из торгового автомата. Распятия были прибиты гвоздями вплотную друг к другу. Религиозную тему продолжали плакаты с изображением Иисуса и его учеников, словно позаимствованные из воскресной школы. Вот он держит ягненка, а вот протягивает руки, демонстрируя раны на ладонях.
У Джеффри заколотилось сердце. Он потянулся к револьверу, расстегнул кобуру и подошел к двери проверить, не появился ли кто снаружи.
На кухне в раковине громоздились тарелки, покрытые коркой грязи. Сырость на липком полу и во всем помещении происходила явно не от воды. В спальне та же картина, затхлый запах окутывал лицо подобно сырой половой тряпке. На стене, над запятнанным матрацем, висел крупный плакат, изображающий Иисуса Христа с нимбом над головой. Как и в комнате, он протягивал руки с ранами. Ободок из распятий был, только из крупных крестов. Встав на кровать Джеффри подметил, что на раны добавлена красная краска, по телу кисточкой расставлены капли, подправлен терновый венок. На каждом изображении глаза были перечеркнуты. Будто Райт не хотел, чтобы Иисус его видел. Джеффри предстояло выяснить, что скрывал от Господа Райт.
Джеффри взял полистать журнал, не поленившись надеть латексные перчатки. Большинство журналов – старые выпуски «Пипл» и «Лайф». Кладовая в спальне была забита порнографией; «Грудастые крошки» лежали рядом с «Клевыми рыжими красотками». Джеффри вспомнил Сару, и в горле встал ком.
Он приподнял матрац ногой. Там лежал девятимиллиметровый «зиг-зауэр». Револьвер выглядел новым и ухоженным. В таком районе только идиот решится спать, не положив рядом оружие. Джеффри улыбнулся и опустил матрац. Ему это еще пригодится.
Открывая ящик комода, он не знал, что найдет там. Скорее всего опять порно. Или еще один револьвер, может, самодельный. Но там оказалось женское нижнее белье. Исключительно шелковое и кружевное, какое Джеффри любил видеть на Саре. Пояса и сорочки, трусики с французским вырезом и тесемочками на бедрах. И все большого размера, очень большого, впору мужчине.
Джеффри старался внимательнее рассмотреть содержимое и при этом не наколоться на иголку или нечто острое, – не подхватить венерическое заболевание. Он уже собирался задвинуть ящик обратно, однако передумал. Тут должно быть что-то важное. Отодвинув в сторону темно-зеленые трусики, Джеффри увидел то, что искал. На самом дне лежала газета – воскресный выпуск «Грант каунти обсервер».
Раздвинув белье, он поднял газету. На первой странице описывались события обычного дня. С картинки годичной давности на Джеффри глядел мэр с поросенком в руках. В других ящиках обнаружились и свежие номера. Насильник и извращенец с удовольствием читает пасторальную сельскую газету?
Вернувшись в гостиную, Джеффри проверил стопки на полу. Бренда Коллинс, жертва после Сары, была из Теннесси, насколько он помнил. Копия «Мансли уоллс» и информационное письмо выпускникам университета Теннесси завалялись между газет из города Александер, штат Алабама. В следующей стопке Джеффри нашел другие газеты из разных штатов, все из маленьких городков. Рядом лежали видовые открытки из Атланты – незаполненные, дожидались росчерка ручки. Джеффри не мог понять, зачем они такому человеку, как Райт. Не похоже, чтобы у него было много друзей.
Джеффри огляделся: не упустил ли он чего в этой захламленной комнате? В старый камин был вставлен телевизор, довольно новый, какой можно купить за пятьдесят долларов прямо на улице, если не задавать лишних вопросов, откуда он взялся.
Джеффри подошел к окну, собираясь уходить, но остановился, заметив под кушеткой некий предмет. Приподнял ее ногой, и в разные стороны разбежались тараканы. На полу лежала миниатюрная черная клавиатура.
Нашелся для этой клавиатуры и компьютер с монитором. Джеффри нажимал все клавиши подряд, пока не обнаружил программу подключения к Интернету, и сел на край перевернутой кушетки, дожидаясь связи. У них в участке в компьютерах разбирался только Брэд Стивенс, однако Джеффри достаточно долго наблюдал за его работой, чтобы не растеряться.
Зайти в электронный ящик Райта не составило труда. Помимо предложений от магазина запчастей «Шеви» и горячих малолеток, собирающих деньги на колледж, там было длинное письмо от женщины, которая оказалась его матерью. К другому письму прилагалась фотография девушки с широко раздвинутыми ногами. Адрес отправителя состоял из случайного набора цифр. Видимо, тюремный друг Райта.
