— Угу. — Мужчина зашагал к крыльцу. — Вы насчет моих собак?
— Нет.
— А, тогда ладно. — Он выудил из кармана ключ и отпер дверь. — Тут одна сука по соседству взялась меня изводить — каждый божий день звонит шерифу, вопит, что у меня по участку бегают совершенно жуткие на вид, неприрученные псы. Ну просто курам на смех, верно? Они же все кастрированные! То есть, пардон, одну я стерилизовал, потому как она у нас дама. Но не в этом дело — я хочу сказать, что все мои собаки через это прошли. У меня тут шесть акров земли, а они хотят, чтобы я держал этих ребят в конуре да еще на цепи! Да будь я проклят, если соглашусь, пусть бегают на свободе. Видели когда-нибудь собаку в конуре? Я имею в виду, никогда не обращали внимания, какие у них глаза? Просто сердце разрывается, будь я проклят!
К тому времени, когда он закончил свой монолог, мы уже протиснулись вслед за ним в дом. Он даже не спрашивал, кто мы такие, просто болтал, как заведенный, а мы с Джо молча следовали за ним.
— Просто сердце разрывается, — повторил он, швырнув ключи на столик для лампы, стоявший возле самой двери.
Мы с Джо огляделись. Как ни странно, внутри дом выглядел намного приличнее, чем можно было бы ожидать, после того как мы увидели его снаружи. Правда, один из подлокотников кушетки был замотан скотчем, возможно, для того, чтобы шаткая конструкция не развалилась, а на потолке красовались разводы, ясно свидетельствующие о протекавшей крыше. Однако внутри оказалось довольно чисто. Бросив взгляд поверх плеча Донни, я с удивлением заметил на кухонном столике глиняный горшочек для приготовления мяса, а рядом с ним тостер. Этот тостер меня добил — сказать по правде, ничего подобного я не ожидал. Судя по тому, как выглядели дом и участок, логичнее было бы ожидать увидеть внутри горы пустых банок из-под пива. На стене напротив висело несколько фотографий в рамках, на всех снимках была одна и та же круглолицая девочка лет шести-семи с пухлыми щеками и щербатой улыбкой, демонстрировавшей отсутствие передних зубов. Не столько привлекательная сама по себе, сколько очень похожая на самого Донни, как мне показалось на первый взгляд.
— Итак, — проговорил он, обернувшись и в первый раз за все время проявив интерес к нам с Джо, — что вам, парни, нужно?
— Мы частные сыщики, — признался Джо. — Из Кливленда.
Донни одарил нас добродушной улыбкой.
— Ищейки, да? Ну-ну, вот чудеса-то! Как интересно!
— Ну, можно сказать и так. Простите, что свалились к вам как снег на голову, без предупреждения, но нам позарез нужно задать вам несколько вопросов об одном человеке, Энди Дорэне. Поверьте, это очень важно.
Улыбка, сиявшая на лице Донни, при этих словах словно застыла и сейчас казалась приклеенной к губам. Взгляд его метнулся к двери. Убедившись, что та закрыта, он резко выдохнул воздух сквозь сомкнутые губы. Это вышло, как будто он прошипел что-то, и странно было слышать этот звук и видеть у него на губах эту ненатуральную улыбку.
— Вы помните мистера Дорэна? — спросил Джо.
— Слушайте, ребята. — Донни качнулся, сделал два осторожных шажка назад, отступая в сторону гостиной. — Честное слово, рад был бы помочь вам, правда, рад бы, но что-то не хочется мне о нем говорить. Завязал я с этими разговорами, ясно?
— Довольно странно это слышать, — вмешался я, — учитывая, что Дорэн в свое время ссылался на вас, утверждал, что вы можете подтвердить его алиби — и это при том, что он в тот вечер вообще вас не видел. Мы думали, что вы с ним приятели, но что-то не похоже. Интересно, о чем он вообще, черт возьми, тогда думал? Есть какие-нибудь идеи на этот счет?
Донни покачал головой.
— Я ведь вам уже сказал — не желаю я говорить об Энди. Точка!
— А вы в курсе, что он снова на свободе?
Какое-то время Донни смотрел мне в глаза. Потом осторожно облизнул пересохшие губы и кивнул.
— Да, — прошелестел он.
— Сдается мне, тут напрашиваются только два предположения. Либо тогда в полиции вы сказали чистую правду и Дорэн просто тупой сукин сын, раз надеялся, что вы подтвердите его алиби на тут ночь, либо вы почему-то солгали, когда давали показания в полиции. И если верно второе… Что ж, могу предположить, что старина Энди тоже об этом не забыл и горит желанием нанести вам визит. А вы как считаете?
Донни молча подошел к входной двери, широко распахнул ее и красноречиво махнул рукой, предлагая нам убираться.
Мы не двинулись с места.
— Знаете, Донни, а я ведь разговаривал с ним, — продолжал я. — И, очень может быть, мне вскоре представится возможность снова с ним побеседовать. Заранее хочу вас предупредить — парень очень зол. Он просто в ярости — сказал, что пять лет гнил в тюрьме за убийство, которого не совершал. За убийство, которое совершил другой человек. Знаете, что случилось с одним из тех, кого он в этом винил? Он убит, Донни. Замучен до смерти, а потом зверски убит.
При этих словах Донни стащил с головы бейсболку, сжал ее в руках, смяв козырек, и невидящим взглядом уставился на ухмыляющуюся рожицу, подмигивающую ему, словно в надежде получить поддержку.
— Ну вот, в результате мне и пришлось решать, какое из двух предположений выбрать, — продолжал я. — Решать, верю ли я, что кто-то подставил Дорэна. Если кто-то все-таки это сделал, тогда, мне кажется, вы, Донни, солгали, давая показания полиции. И очень хотелось бы знать, почему вы это сделали. Вот, собственно говоря, и все. Правда, мне как-то не верится, что за всем этим стоите вы, Донни. Убейте, не верю, что вы сами заварили всю эту кашу. Зато вы наверняка сможете помочь мне догадаться, чьих рук это дело.
— Я не обязан вам ничего рассказывать, — упрямо повторил Донни.
— Ему нанесли более пятидесяти ран, Донни. Лезвием опасной бритвы. Раны были по всему телу. Боль, наверное, была адская — нам с вами даже представить невозможно, через что ему пришлось пройти. Вот чем это закончилось для того человека — кстати, он был только одним из тех, кого сам Дорэн винил за то, что ему пришлось отправиться в тюрьму, а потом гнить там целых пять лет.
Донни упорно не отводил глаз от бейсболки.
— Проклятый сукин сын пристрелил мою собаку, — наконец глухо проговорил он.
Мы с Джо переглянулись. Потом оба уставились на Донни.
— Дорэн?
Донни покачал головой, вновь напялил на голову бейсболку, после чего лягнул распахнутую дверь, плотно захлопнув ее.
— Нет. Тот тип, которого они послали поговорить со мной. Я тогда и не знал, что Энди арестовали. Полиция еще до меня не добралась. Так что этот тип появился первым.
— Кто это был? — спросил Джо.
— Можно подумать, он мне представился, — фыркнул Донни. — Думаете, один из тех, с кем мы перекидывались в картишки или выпивали в баре?
— И вы не знаете, кто его послал?
Донни покачал головой, повернулся и двинулся в гостиную, словно забыв о нас. А потом тяжело опустился на кушетку с той стороны, где подлокотник был замотан скотчем, и вздохнул.
— Этот тип явился рано утром. Невысокий такой, довольно щуплый, чернявый. Я еще подумал, может, итальяшка? Но сильный, это точно. Здоров он был, как бык. Вылез из своей машины, подошел к дверям, я его и впустил. Он сказал, что очень скоро ко мне нагрянут копы, станут, мол, выспрашивать об Энди. Велел сказать, что меня с ним не было. Объяснил, что, дескать, мне так даже лучше — не нужно будет мотаться потом в суд да давать показания и все такое. Я разозлился, как черт. Ах ты, говорю, кусок дерьма! С ума спятил, не иначе! Да за кого, говорю, ты меня принимаешь? Думаешь, у меня язык повернется соврать, зная, что невинный человек пойдет за это в тюрьму? А он тогда открыл сумку, которая у него была с собой, и давай выкладывать оттуда пачки наличных. Понятия не имею, сколько у него там было. Я глаза вылупил, а он все вытаскивает оттуда деньги да вытаскивает, я в жизни столько деньжищ не видел. Он свалил их все вот тут, на столик, а потом смотрит на меня и говорит: «Ты уверен?»
Мы с Джо так и остались стоять, где стояли, но Донни Уорд, казалось, этого даже не заметил. По-моему, он вообще забыл о нас. Глядя невидящим взглядом куда-то в стену, он опустил голову и машинально ковырял пальцем край липкой ленты.
— Ну, тогда я ему и сказал… Вали, говорю, отсюда, пока цел, забирайся в свою машину и катись ко всем чертям, чтобы я тебя больше тут не видел! Потому как не собираюсь я врать и не нужны мне эти вонючие деньги, раз я знаю, что невинного человека из-за меня упекут за решетку, понимаете? Не стану врать и все. А этот тип… он просто взял и убрал свои доллары обратно в сумку, молча так, а на губах такая гаденькая ухмылочка, аж мороз по коже. А когда сложил их в сумку, порылся там и достает пистолет. Направил дуло мне в лоб, встал с дивана и взял меня за яйца. Небось, слышали это выражение — «взял за яйца»? Так вот, этот чертов сукин сын это самое и сделал, клянусь вам. Просто протянул руку, схватил меня… сами понимаете за что и сжал со всей силы. Я чуть не умер, ей-богу. Дышать и то не мог. А он, зараза такая, все сжимал да сжимал, так что у меня глаза на лоб полезли, а он тыкал мне пистолетом в лоб. А потом вдруг спросил, сильно ли я люблю свою дочку…
