Потому что именно тогда, когда кажется, что жизнь прекрасна, из-за угла уже подглядывает его величество Случай.
Случай «случился» в виде непонятно откуда взявшейся на городской дороге ямы. В которой после дождя скопилась чуть ли не ванна воды. Ну не ванна, конечно, но в тот момент Алексу именно так и показалось. Именно тогда, когда он с шиком рассекал вдоль тротуара, готовясь к повороту, он и въехал со всей дури прямо в эту, не замеченную им яму-лужу. И вся эта вода, взметнувшись из-под угодившего в яму колеса, тотчас же окатила идущую себе по тротуару и ни о чем не подозревающую Соню.
А на дворе, между прочим, не май месяц, а совсем даже февраль. И что должен делать уважающий себя мужчина, если он только что окатил с головы до ног ледяной водой красивую девушку в светло-бежевом пальто? Какие есть варианты?
Уехать Алекс не смог. У него остался только один вариант – выскочить, извиниться и, в раскаянии, довезти как можно скорее пострадавшую в сухое и тёплое место.
Так произошло знакомство. А подвозя пострадавшую, Алекс узнал, где проживает эта красивая, с чуть восточным разрезом глаз, девушка. Ну а дальше всё покатилось, как лавина. Пальто оказалось настолько заляпано, что его немедленно следовало отдать в химчистку. Что Алекс, собственно, и сделал. Потом – забрать из химчистки и привезти обратно, потому что не мог же он, испортив девушке один день, лишить её возможности выходить на улицу и на следующий. А когда он вернулся, везя пальто и большой букет белых хризантем, как компенсацию ущерба, был уже поздний вечер.
У открывшей дверь небольшой квартирки-студии Сони распух и покраснел нос, которым она поминутно чихала, и Алексу стало понятно, что холодный душ не пошёл Соне на пользу. Всю следующую неделю он возил из аптеки лекарства, а из супермаркета продукты.
А когда к Соне вернулся голос, и нос её приобрёл нормальные размеры, оказалось, что Алексу с ней хорошо. С ней хорошо пить кофе и молчать. И говорить с ней очень интересно. Оказалось, что Соня – студентка и её будущая специальность – история культуры, а также – европейские языки и литература. И Соня немножко говорила по-русски.
Алекс, хоть и достаточно свободно говорил по-немецки, но немного устал без русского языка. И теперь с удовольствием общался по-русски. К тому же оказалось, что история культуры и литература – это очень интересно. Он – технарь до мозга костей – не знал ничего из того, чем владела эта невысокая девушка с восточными глазами. То, что и она не понимала даже малой толики в его сугубо технической профессии, было неважно, она и не стремилась становиться инженером. А он как раз созрел до понимания важности гуманитарных знаний.
Но выводы эти стали вторичными по сравнению с тем, что, во-первых, Алекса чертовски волновали пышные округлые бедра Сони, которые так хотелось попробовать на ощупь, а во-вторых, с ней было просто очень хорошо. Просто. И хорошо. Так хорошо, что расставаться не хотелось. А хотелось обхватить эти бедра, зарыться в мягкую Соню с головой и не отпускать никогда. Такого с Алексом раньше не бывало. То есть, понятно, девственником он не был. Были и девушки и романы. Но так, чтобы накрывало с головой – никогда. А милая и с виду такая спокойная Соня посмеивалась, ежевечерне выпроваживая Алекса из своей квартирки-студии. Но не возражала, когда он, выучив её расписание, как минимум три раза в неделю – больше не позволяла работа – прибегал сломя голову, чтобы встретить её после занятий.
Посмеиваясь, она прощалась с однокурсницами, небольшой стайкой спускавшимися по широким ступеням университета, и садилась в его белый «Opel Meriva», забросив сумку на заднее сиденье.
– Куда? – замирая от ожидания ответа, спрашивал Алекс.
И Соня, в зависимости от дня недели, говорила, куда нужно ехать.
Так продолжалось долго, почти два месяца.
Но наконец-то наступила весна. Солнце припекало уже совсем по-настоящему, и Алекс решился. Встретив Соню, он в этот раз не задал свой привычный вопрос, а в ответ на удивлённый взгляд миндалевидных глаз сказал:
– Сегодня мы едем в парк.
Соня не возражала.
«Planten un Blomen» – «Растения и цветы» на нижненемецком – заслуживал того, чтобы гулять по нему в любое время года. Но сейчас, в конце апреля, когда зеленело и цвело все, что могло цвести в середине весны, сад был прекрасен. Они прошли мимо пока ещё не цветущего розария, зашли в Тропический павильон, а потом долго сидели в Японском чайном домике, где подавали очень вкусный чай.
Обратно на аллею они вышли, когда сумерки потихоньку уже наступали, а фонари ещё не зажглись. Какие-то не то травы, не то цветы пахли оглушительно. И Алекс наконец решился. Он обхватил Соню так, словно она – его спасательный круг в бурном океане, и принялся целовать. Он целовал и целовал, опасаясь внутренне, что сейчас Соня начнёт вырываться и протестовать, но этого не произошло. Напротив, Алекс почувствовал, что губы девушки отвечают на его поцелуи. И оторваться он уже не мог.
Они стояли на аллее обнявшись до тех пор, пока не зажглись фонари. Только обнаружив, что расположились точно под самым фонарём, влюблённые, не разнимая рук, отправились к послушно ожидавшей их машине.
И совсем скоро Алекс исполнил свою заветную мечту, зарывшись в Соню и растворившись в ней весь, без остатка.
И как раз сегодня его ненаглядной Сони не было на банкете в честь постройки завода, который будет работать по его, Алекса, технологии.
Это единственное, что несколько омрачало праздник. Дело в том, что вчера вечером позвонила будущая тёща, а именно так он уже привык думать про фрау Рут.
А как прикажете думать, если буквально две недели назад он, Алекс, сделал Соне предложение, надев на палец любимой женщины очень красивое и неимоверно дорогое кольцо с классической огранки бриллиантом. Он долго собирался и готовился, но никак не мог решиться. Отчасти из-за неустойчивости собственного положения.
Он уже отработал в DMG консультантом почти три года, и строительство завода близилось к завершению. И Алекс очень волновался. Это потом уже, поработав в Германии, он понял, что такое настоящий контракт. А тогда, получив предложение, посчитал за счастье быть консультантом на строительстве, с обещанием в будущем предоставить ему возможность исследовательской работы. Более детально он о дальнейшей деятельности тогда даже не думал. И чем меньше времени оставалось до завершения строительства, тем быстрее росла неуверенность. Ну и как, скажите на милость, делать предложение, если ты не знаешь, сможешь ли содержать семью?
Несколько месяцев Алекс пребывал в сомнении.
И когда наконец-то вопрос с контрактом был решён, да на таких замечательных условиях, он немедленно помчался в ювелирный.
Так что кольцо было куплено и надето на палец Сони немедленно – в романтической атмосфере «Planten un Blomen» в память об их первом свидании.
Но позвонила будущая тёща и велела немедленно приезжать, поскольку отец Сони внезапно слег, и его увезли в больницу. По-хорошему Алекс тоже должен был поехать, но и банкет этот оставить никак не мог. Он отвёз Соню на автовокзал и отправил ближайшим рейсом в Любек. Сам же обещал приехать сразу после банкета.
К счастью, Соня позвонила в обед сама и сказала, что ехать не надо. Папа пока лежит в больнице, но всё не так плохо, как выглядело вчера. Оказалось, что папа то ли подхватил вирус, то ли тяжело отравился, но с медицинской помощью идёт на поправку. И если ничего больше не случится, то она и сама через пару дней вернётся домой.
Алексу не было необходимости мчаться в ночь к будущим родственникам.
Поэтому он, пользуясь временно наступившим затишьем, когда большинство приглашённых оказалось занято разговорами в хаотично сформировавшихся компаниях, отошёл к окну. Стоя с почти полным фужером шампанского, он смотрел на зимнюю предрождественскую улицу, всю в гирляндах и фонариках, и ни о чем не думал.
Вдруг кто-то аккуратно тронул его за локоть.
– Герр Алекс? – вопрос задавал довольно высокий очень полный мужчина, – Разрешите представиться, Рудольф Шварц.
И он протянул пухлую и, как оказалось, влажную руку для приветствия. Алексу, пожавшему вялые толстые пальцы, даже захотелось вытереть руку о брючину. Но правила вежливости этого не допускали. Пришлось продолжить диалог, слегка растопырив пальцы, чтобы побыстрее удалить липкую влажность прикосновения к руке потревожившего его человека.
– Герр Конрад Шварц хотел бы поговорить с вами. Не могли бы вы подойти к нему? Папе тяжело самому подойти к вам.
Кто такой Конрад Шварц, знал весь персонал DMG. Старейший член правления концерна, он в свои семьдесят девять лет, несмотря на возраст, активно работал и был очень влиятельным лицом. Правда, ходил он с трудом, но, по слухам, ум имел ясный, а характер – жёсткий.
И вот теперь этот человек, эта легенда компании, хотел лично поговорить с ним – Алексом Берзиным.
