Эта тирада привела толпу в восторг, но более других восхитила все же Богданова, который не мог не оценить изящества русского языка борца за русский народ. Решив, что с него достаточно, и вспомнив о делах, Валентин отправился к машине.
Майору надо было попасть в здание на Лубянской площади, где работал капитан Лукьянов, оказывавший Валентину немалую помощь. На сей раз, взиду новых знакомств, сделанных за последние дни, у Богданова накопилось к товарищу немало вопросов.
Погруженного в глубокие думы Валентина ожидало некое неприятное препятствие — возле «семерки» стоял сержант-гаишник.
«Счастье, что машина не попалась на глаза ликвидаторам… Тьфу, мать их! Эвакуаторам! — подумал Богданов. — Надо было дураку слушать шизофреника Олеандрова!»
Милиционер с выражением глубокой задумчивости на лице обошел несколько раз вокруг непрезентабельных «жигулей», проверил права, доверенность, заглянул в техпаспорт, внимательно изучил содержание раз-ворота удостоверения сотрудника ФСБ, которое Валентин сохранил на память о любимой организации. Сержант слишком уж долго вертел в руках комитетскую «ксиву», точно ожидая, что у водителя сдадут нервы и он расколется, сознавшись в том, что никакой он не майор, никакой не сотрудник ФСБ, а шпион по фамилии Гадюкин, но, в конце концов, вернул документ, бросив лаконичное:
— Ладно, поезжайте, но больше не нарушайте.
— Да я на минутку тут притормозил, просто на митинге задержался, — как бы извиняясь, проговорил майор.
Сержант посмотрел на Богданова с нескрываемым удивлением:
— О каком митинге вы говорите?
— Как? — опешил Богданов. — Вон там, у памятника.
Милиционер повернул голову, но с того места, где они стояли, увидеть собравшихся возможным не представлялось.
— Там не может быть никого, — сказал он решительно. — Мы бы знали.
— Вероятно, митинг возник стихийно, там выступал один наш подопечный…
«Не надо болтать, что ты, ей-Богу, как мальчишка!» — отчитал он себя, осекшись на полуслове.
Милиционер кивнул и сказал:
— Такого быть не может, у нас все под контролем. Все. Поезжайте.
Последовав безусловно разумному совету гаишника, майор сел за руль. Проезжая мимо памятника, он на всякий случай скосил глаза в сторону. Прошло не более пяти минут с тех-пор, как Валентин слушал здесь пламенную речь адепта теоретического нордизма.
Богданов потер глаза.
«Что такое? Куда все девались?»
Было от чего прийти в смятение. — возле памятника никого не оказалось: исчезла компания молодых людей, ушли старушки — одним словом, за две-три минуты рассосалась довольно большая толпа досужего народа, не стало даже импровизированной трибуны с ораторами. Стараясь не думать об этом, Валентин про-. ехал мимо.
Как раз в тот момент, когда майор, не веря глазам, смотрел на опустевшую площадку перед памятником, сержант-гаишник, сев в машину, обыкновенные «жигули» без милицейской символики, снял форменный бушлат, небрежным движением бросил на сиденье фуражку и, достав из бардачка уоки-токи, вызвал некоего неведомого «Двенадцатого».
— Думаю, на Лубянку поехал, — проговорил он небрежно. — Часа полтора-два у него уйдет… Потом смотрите в оба…
В здании, куда, как правильно предположил «милиционер», отправился Богданов, последний пробыл почти два часа, товарищ его — капитан Лукьянов был занят. Освободившись, он, немало удивленный объемом майорского списка, все же обещал помочь. Кое-что он уже сделал, и, что самое главное, домашний адрес и телефон директора «Форы» Богданов заполучил. Ему повезло лишь частично: Амбросимова он не застал, пришлось ограничиться разговором с женой Кирилла Андроновича Любой. Она посоветовала поискать мужа в офисе и объяснила, где располагалось издательство, выяснить адрес которого по официальным каналам оказалось затруднительно.
На улицу Валентин вышел приободренный. На радостях он промахнул нужный поворот, в результате чего проехал аж до аэровокзала, где, вволю наматерившись в адрес организаторов дорожного движения столицы, сумел развернуться и через десять-пятнадцать минут въехал в искомый двор. И тут вышло не все гладко. Видимо, Люба что-то напутала или Богданов как-то не так ее понял — словом, он еще с четверть часа чертыхаясь искал нужный подвал, обнаружив его в конечном итоге совсем в другом дворе.
Майор даже и не подозревал, что в те самые минуты, когда он, проклиная все на свете, разыскивал офис «Форы», неведомый ему «Двенадцатый» отчитывал помощников, совершенно по-глупому упустивших Богданова во время его маневров на Ленинградском шоссе. Он ужасно удивился бы, узнав, что собственная нерасторопность помогла ему оторваться от слежки.
Еще больше изумился бы он количеству важных (и не очень) особ, внимание которых привлекла его скромная персона.
Валентин опоздал, он, можно сказать, «поцеловался» с железной дверью, да не просто запертой, а заваренной. Поражало обилие свежих следов легковых и грузовых автомобилей на грязном, подтаявшем снегу.
«Снег, наверное, пролежит здесь до апреля — двор теневой, — походя отметил майор. — Не бойкое местечко. Может, у них другой вход есть?»
Следовало задать вопросы аборигенам, один из них как раз маячил поблизости.
— Точно, тут типография была, — подтвердил неопределенного возраста смурной мужик, пахнувший перегаром. — Книжек у них тьма, я иной раз таскать помогал. Они ребята душевные, наливали, не скупились.
— А где начальник? — спросил майор.
Мужик покачал головой, мол, нет, старик, никого, сам же видишь. Богданов достал три мятых тысячных бумажки и, прежде чем вручить их собеседнику, спросил:
— Пива хочешь?
Мужик счел вопрос риторическим.
«!!! — говорили его глаза. — И не только пива!»
— Расскажи мне немного об этом заведении.
Через пять минут мужик сделался владельцем пяти
тысяч российских «деревянных», а Богданов обогатился весьма неожиданной информацией. Оказалось, что примерно за два часа до его появления «Фору» навестили гости. Полдюжины «резких», не склонных к шуткам молодых парней, которые прибыли сюда на трех фирменных машинах и одном «урале». В последний ребята загрузили книги и оборудование. Таскать заставили сотрудников. Миша (так звался собеседник майора, все это видел из окна своей квартиры.
— Кирюшке и Лёньке по шеям дали, чтобы не возникали… — сообщил наблюдательный алкаш.
— Кто такой Лёнька?
— Зам…
— Так их, получается, вышвырнули отсюда?
Мужик кивнул и сделался печален, давая понять, что очень жалеет добрых ребят из «типографии». Миша был очень сообразительным, он смекнул, что может выжать кое-какую копейку из любопытного лоха, каким показался ему Богданов. Последний же знал, вернее, чувствовал, что «допрашивает» важного свидетеля, мелочиться не стоило, но вместе с тем баловать алкаша также нельзя.
— Я дам тебе еще трешник, — пообещал Валентин. — А ты не юли, выкладывай все, гляди мне, а то назад отберу.
Мужик, напрочь утратив сочувствие к руководству «Форы», бросил на майора испуганный взгляд.
— Дал бы пятерик, а? Я бы два пузыря взял, — попросил он.
— Посмотрим на твое поведение, — строго ответил Богданов.
Поняв, что собеседник шутить не будет, Миша довольно внятно изложил историю «наезда» на «Фору».
Он, конечно, заинтересовался происходившим, но, понимая, что за проявление любопытства крутые ребята на иномарках могут и покалечить, отошел от окна и тихонечко спустился к входной двери подъезда, откуда мог наблюдать за происходившим во дворе в щелочку, благодаря чему не только видел, но и слышал почти все, что там происходило.
Кирилл, как понял майор, был не из тех, кто легко сдается, он привел двух милиционеров из ближайшего отделения. Бригадир «наездчиков», ничуть не смущаясь, показал капитану и его спутнику какие-то документы, согласно которым прежний владелец еще месяц назад продал подвал директору фирмы, приславшему парней с разборкой. По словам все того же бригадира, его шеф предупредил нынешних арендаторов, чтобы очистили помещение через две недели, сам же честно прождал целый месяц. Все соответствующие документы, подтверждавшие продажу, оказались у бригадира (по крайней мере, на первый взгляд) в полном порядке. Милиционеры ушли, бросив на прощание: «Действуйте через суд, платить надо было».
Кому платить, этого они не уточнили, Миша тоже не знал. В заключение он поведал Валентину следующее:
— Кирилл с Лёнькой вместе с ментами свалили, оставаться не решились, понятное дело. А парни те заварили подвальную дверь и уехали. Все барахлишко их увезли — за долг, сказали.
На сем рассказ можно было считать законченным, и Богданов честно выплатил Мише вторую пятерку.
— Постой, — сказал он алкашу, вдохновенной походкой затрусившему вон со двора в направлении ближайшей торговой точки. — А… а… слушай, а Лёнька этот?.. Ладно, иди. Нет, стой, где отделение?
