– Мало выиграть процесс, это лишь половина дела, – сказала она. – Иногда даже намного меньше половины, уж поверьте мне.
– Что у вас случилось?
Она покачала головой.
– Вас это не должно интересовать.
– Какой-то тип отказывается платить? – спросил Ричер.
Она вновь пожала плечами и кивнула.
– Владелец ранчо, – сказала она. – Он врезался в грузовичок моего клиента. Пострадал не только мой клиент, но и его жена и двое детей. Рано утром. Этот тип пьяным возвращался с вечеринки. А они ехали на рынок. Было время сбора урожая, они не могли работать в поле и потеряли весь урожай.
– Мускусная дыня?
– Сладкий перец. Сгнил на корню. Мы подали иск и выиграли – ответчик должен выплатить двадцать тысяч долларов. Однако этот тип отказался. Просто отказался, и все тут. Он выжидает – рассчитывает, что они не выдержат и вернутся в Мексику. Так и будет, поскольку следующий процесс займет еще год, а они не смогут продержаться так долго, понимаете?
– У них не было страховки?
– Страховки слишком дороги. Этим людям едва хватало на жизнь. Мы могли лишь подать иск непосредственно на владельца ранчо. У нас были собраны убедительные свидетельства, дело удалось выиграть. Однако старик сохранял полное спокойствие и лишь нагло ухмылялся.
– Не повезло, – сказал Ричер.
– Просто невероятно, – продолжала она. – Эти люди прошли через такие ужасные испытания, вы не поверите. У семьи, о которой я рассказываю, убили старшего сына. Застрелили на границе.
– Неужели?
Она кивнула.
– Двенадцать лет назад. Они пытались нелегально перейти границу. Отдали все свои сбережения проводнику, который обещал их провести, но бросил их в пустыне. Они остались без воды и пищи. Днем им приходилось прятаться, а по ночам они шли на север. Патруль заметил их ночью, началось преследование в темноте, и старшего сына застрелили. Они похоронили его в пустыне и пошли дальше.
– С этим удалось что-то сделать?
– Какое там! Они были нелегалами и ничего не могли предпринять. Такие вещи происходят постоянно. У многих случилось нечто похожее. Теперь им удалось как-то устроить свою жизнь, они получили иммиграционную амнистию, мы пытаемся убедить их верить в закон – и тут в их грузовичок врезается пьяный мерзавец. Я чувствую себя такой дурой!
– Но тут нет вашей вины.
– Это моя вина. Мне бы следовало знать, чем все закончится. А я говорила им: «Верьте нам».
Женщина замолчала, Ричер видел, как она пытается взять себя в руки.
– В любом случае… – начала она и замолчала.
Она была красивой женщиной. В помещении стояла жара. Единственный старый кондиционер, установленный у входа, старался изо всех сил, но не справлялся.
– В любом случае… – снова начала она и посмотрела на Ричера. – Как я могу вам помочь?
– Не мне, – покачал головой Ричер. – Женщине, которую я знаю.
– Ей нужен адвокат?
– Она застрелила мужа. Он ее избивал.
– Когда?
– Прошлой ночью. Сейчас она в тюрьме, на противоположной стороне улицы.
– Он мертв?
Ричер кивнул:
– Без малейших признаков жизни.
Ее плечи опустились. Она открыла ящик стола и вытащила желтый блокнот.
– Как вас зовут? – спросила она.
– Меня?
– Но ведь это вы ведете разговор со мной.
– Ричер, – ответил он. – А как зовут вас?
На первой строке блокнота она записала: Ричер.
– Элис. Элис Аманда Аарон.
– Вам следует заняться частной практикой. Ваше имя будет первым в «Желтых страницах».
По ее губам скользнула слабая улыбка.
– Однажды так и будет. Я заключила пятилетнюю сделку со своей совестью.
– Расплачиваетесь с долгом?
– Расплачиваюсь за свое везение. За то, что посещала Гарвардский университет. За то, что выросла в семье, где двадцать тысяч долларов в месяц – обычная плата за квартиру на Пятой авеню, а не вопрос жизни и смерти на период техасской зимы.
– Вы поступаете благородно, Элис, – сказал Ричер.
– Расскажите мне об этой женщине.
– Ее предки были мексиканцами, а муж – белым. Ее зовут Кармен Грир, мужа звали Слуп Грир.
– Слуп?
– Как лодка.
– Понятно, – кивнула Элис, записывая в блокнот.
– Побои прекратились в последние полтора года, поскольку он оказался в тюрьме за уклонение от уплаты налогов. Вчера он вышел на свободу и снова принялся за свое. Она его застрелила.
– Понятно.
– Улики и свидетелей будет трудно найти. Он избивал ее тайно.
– Травмы?
– Они были довольно серьезными. Однако она во всем винила лошадей.
– Лошадей?
– Кармен говорила, что падала.
– Почему?
Ричер пожал плечами.
– Понятия не имею. Давление со стороны мужа, стыд, смущение – кто знает?
– Однако вы совершенно уверены, что он ее избивал?
– Да, я уверен.
Элис перестала писать, но продолжала смотреть в блокнот.
– Ну, едва ли дело окажется простым, – сказала она. – В Техасе закон не слишком давно стал защищать женщин от мужей, так что я бы предпочла иметь более очевидные улики. Однако его тюремное заключение нам поможет. Он ведь не был образцом гражданских добродетелей, верно? Мы можем настаивать на неумышленном убийстве. Может быть, удастся добиться небольшого срока с условным освобождением. Если мы будем работать напряженно, то такой шанс есть.
– Это было убийство в целях самозащиты.
– Я уверена, что так и есть, но вопрос в том, удастся ли это доказать.
– И она должна выйти под залог, – сказал Ричер. – Сегодня.
Элис оторвалась от блокнота и посмотрела на Ричера.
– Под залог? – повторила она так, словно услышала незнакомые слова. – Сегодня? Забудьте об этом.
– У нее есть дочь. Маленькая девочка шести с половиной лет.
Элис записала это в блокнот.
– Не имеет значения. У всех есть дети.
Она провела пальцем по толстым стопкам папок.
– У них у всех дети, – продолжала она. – Шесть с половиной лет, полтора года, двое детей, шесть лет, семь, десять.
– Девочку зовут Элли, – сказал Ричер. – Она нуждается в матери.
Элис записала «Элли» и провела от ее имени стрелочку к «Кармен Грир».
– Есть только два способа добиться, чтобы ее выпустили под залог. Прежде всего суд должен рассмотреть прошение о выходе под залог – но мы к этому не готовы. Пройдут месяцы, прежде чем я начну над этим работать. Мое время расписано далеко вперед. Но даже после того, как я вплотную займусь вашим делом, пройдут месяцы, прежде чем бумаги будут готовы для первых слушаний, учитывая все обстоятельства.
– О каких обстоятельствах вы говорите?
– Ее слово против репутации убитого. Если у нас нет свидетелей, нам придется получить постановление суда на рассмотрение ее медицинской карточки, потом найти эксперта, который сможет дать показания, что ее травмы не могли быть получены в результате падения с лошади. Очевидно, у нее нет денег, иначе вы бы не пришли сюда, так что нам придется искать экспертов, которые будут работать бесплатно. Такие эксперты существуют, но придется долго ждать.
– А что можно сделать сразу?
– Я могу явиться в тюрьму и сказать: «Привет, я ваш адвокат, встретимся через год». Больше ничего нельзя сделать сразу.
Ричер оглядел зал. В нем было полно людей.
– Никто другой не сможет проделать все это быстрее, – сказала Элис. – Я здесь сравнительно недавно. Поэтому у меня пока меньше дел, чем у остальных.
Похоже, она говорила правду. На ее столе высились только две стопки дел. У ее соседей было от трех до пяти стопок.
– А каков второй способ?
– О чем вы?
– О втором способе выхода под залог. Вы сказали, что существует два способа.
Она кивнула.
– Второй способ состоит в том, чтобы убедить окружного прокурора не возражать. Если мы обратимся к судье и попросим отпустить Кармен под залог, а прокурор скажет, что у него нет возражений, то судья, скорее всего, даст согласие.
– Хэк Уокер был близким другом Слупа Грира.
Плечи Элис вновь опустились.
– Замечательно. Очевидно, он возьмет отвод. Но его заместители будут из кожи вон лезть, чтобы сделать так, как захочет он. Забудьте о выходе под залог. У нас ничего не выйдет.
– Но вы беретесь защищать Кармен?
– Конечно. Для этого мы все здесь работаем. Мы все берем новые дела. Так что я позвоню в офис Хэка Уокера, а потом навещу Кармен. Но сейчас я больше ничего не смогу сделать. Вы понимаете? В остальном мое согласие стать адвокатом Кармен ничего не меняет.
Ричер немного помолчал, а потом тряхнул головой.
– Нет, этого недостаточно, Элис. Я хочу, чтобы вы начали работать прямо сейчас. Пусть что-нибудь произойдет.
– Я не могу. В течение ближайших месяцев я занята. Я же вам говорила.
Она замолчала, и Ричер некоторое время наблюдал за ней.
