Не отвечая матери, что ковыляла за ним, как утка, шумно дыша и часто останавливаясь, он прошел в ее спальню и распахнул шкаф. Александр напрасно раньше не ценил и не понимал знаки. Серая форма. Ему показалось, что в шкафу стоит мент. Но нет, просто куртка. Светло-серая, не похожая на ту, что носили эти твари сейчас, но от того не менее ненавистная.
Александр вытащил ее из шкафа и погладил. Чья она, он не знал. Можно было спросить мать, но та лишь кудахтала что-то, пыталась вытолкать за дверь. И Александр решился. Он никогда не трогал женщин, это верно. Но он стал сильнее, хитрее, теперь он лучшая версия Александра, и кому-то предстоит узнать это первым.
За стенкой начался сериал. Александр никуда не торопился, он вышел туда, сделал звук погромче, не дожидаясь, пока мать доковыляет следом. Надел перчатки. Предвкушение собралось в вязкую слюну, которую он сглотнул, оглядывая ставшую незнакомой квартиру.
Мать всегда была немного глупа, жаль, что он не видел этого раньше. Вместо того чтобы сбежать в подъезд, позвонить куда-то, она ковыляла за ним, без сомнения, ободренная своей мнимой победой, когда удалось вытолкать его из комнаты.
Александр поднял с кресла принесенную из спальни серую куртку и накинул прямо на морщинистое лицо с широко открывающимся ртом. Душить так было сложнее, мать долго еще сучила ногами, даже отброшенная в глубокое кресло и придавленная сверху, но так он видел лишь серую ткань и чувствовал теплое обрюзглое тело.
Хотелось большего, и он так и сидел сверху до тех пор, пока давно замершее тело не начало коченеть. Хотелось оставить его так, прикрытым серой формой, но Александр хорошо помнил про улики и не собирался оставлять их.
Смотреть на посиневшее лицо с выпученными до красной паутинки сосудов глазами было неприятно, и Александр старался отводить взгляд. Проверил, не осталось ли следов обуви, волос. Повесил в шкаф серую куртку. Сегодня она больше не вызывала жажды и Александр переборол желание забрать ее с собой.
Обошел квартиру в поиске улик и снова подивился тому, каким чужим стало это место. Он даже помнил не все, словно после его отъезда мать сделала перестановку, избавляясь от воспоминаний. Как избавилась, похоже, раньше и от отца Александра. Это больше не трогало. Он освободился.
Усадил тело аккуратнее. Как знать, может повезет, и сначала примут за сердечный приступ. Со старухами такое бывает.
Он не надеялся, что никто не узнает про убийство, но не хотел, чтобы это случилось сейчас. И ему пора было возвращаться в больницу.
Алиби. То, чего больше всего не хватало прежнему Александру, новый собирался получить в избытке. Для этого оставалось сделать совсем немного. Нужно было, чтоб его отпустили на похороны, а там все будет просто. Лучшее алиби у того, кто мертв.
Александр посмотрел в глазок и, не заметив никакого шевеления, вышел и запер дверь. Ключ он оставил на прежнем месте. Вот теперь точно все.
Глава 32
Игорь начал привыкать к монотонной работе и досаду испытывал лишь в присутствии Даши. Даша и ее постоянные раздражающие вопросы.
Вот как сегодня. Только пришла и сразу с порога:
— А Арикяна уже взяли под стражу?
Конечно, Игорь все ей тогда рассказал про свои подозрения. Сейчас жалел, потому что и дня не проходило, чтобы Даша хоть вскользь, но не поинтересовалась, что там с их подозреваемым. То ли ей так обидно было, что она сначала искренне верила в его полную невиновность, а отсутствие алиби и запись в журнале посещений психиатрической больницы восприняла как личное оскорбление, то ли просто жаждала скорейшего справедливого возмездия, но успокоиться она никак не могла. К Веронике она с вопросами не лезла, та как-то шикнула на нее и сумела приструнить. Игорь так поступить не мог. К тому же он и сам не понимал, почему Вахан до сих пор не проходит как главный подозреваемый. Если Игорь что-то и знал о программистах, так это то, что им не составит никакого труда подделать алиби. Работал Вахан на дому, где он на самом деле находился и в какое время, подтвердить никто не мог, а если отправлял готовую работу, то мог создать отложенное сообщение или просто отправить, находясь в другой части города.
Было еще кое-что. Вахан упорно отнекивался от того, что посещал психиатрическую больницу, несмотря на запись в журнале. Подпись была не совсем такой, как у него, да и почерк, каким были записаны имя и фамилия, не совпадал с тем, как он записал их для следователя, но Игорь не мог так просто от этого отмахнуться. Он попытался получить записи с камер на проходной в больнице, но тут его ждало очередное разочарование. Услышав, какая дата требуется, охранник ЧОПа замахал руками.
— Ты чего, мы храним максимум неделю, такие правила, у нас и в договоре это прописано. — Он огляделся и, понизив голос, добавил: — Я бы рад помочь, но начальство хорошие винты жмотит, так что пишем сколько можем.
Игорь, впрочем, что-то подобное и предполагал.
Но мыслями он продолжал возвращаться к Вахану. Он мог бы сказать, что ходил туда с Анной, которую не пропускали одну, благо Анна уже не могла ничего ни подтвердить, ни опровергнуть, или что ходил к кому-то другому, Игорь был к этому готов. Но вместо этого Вахан продолжал настаивать, что никогда не бывал в больнице. Еще бы сказал, что ничего не слышал про Николая и не знал, что Анну кто-то преследует! Но этого он не говорил. Признал, что Анна действительно все время чего-то боялась, но он считал ее страхи беспочвенными. Однако к делу это не пришьешь, как и откровенную неприязнь соседки, Киры Михайловны, к молодому человеку Анны. Так что оснований для задержания Вахана не было.
Игорь отдавал себе отчет, что мотива убивать Анну у Вахана не было. И только отсутствие внятного алиби не позволяло вычеркнуть его из списка подозреваемых. Да еще тот факт, что они с Анной встречались. И статистика, и жизненный опыт подсказывали Игорю, что убийцами чаще всего становятся близкие или знакомые люди, которых никому не пришло бы в голову подозревать. Люди, которых жертва хорошо знала. А Аня не только близко знала Вахана. Она еще и рассказывала ему про Николая. Игорь и сам все меньше верил в причастность Вахана к убийству. Но других подозреваемых у него по-прежнему не было, а жгучее чувство вины требовало обязательно найти и наказать виновного в нелепой смерти Анны. Если бы он только поверил ей, всего можно было бы избежать!
Так что Игорь полностью разделял Дашино беспокойство, и оттого она раздражала его еще больше. И на ее вопрос про Арикяна буркнул:
— Нет. Давай раскладывай уже.
И Даша принялась за работу. Они нашли три убийства, при которых жертве перерезали горло, и пять блондинок, задушенных длинными тонкими ремешками от их же сумок.
— Может, общее между ними в том, что все жертвы задыхались? — неуверенно предположила Даша. — Помимо того, что не осталось следов.
Игорь покачал головой. В очередном висяке ему достался труп пожилого бродяги со вскрытым животом. Кишки выпали наружу, а к тому моменту, когда приехала полиция, их порядком подъели крысы и собаки. Труп представлял собой жуткое зрелище, но Игорь уцепился взглядом за край разреза. Почему-то кожей в этом месте собаки побрезговали, а судмедэксперт сделал качественный снимок, на котором ровный четкий разрез бросался в глаза.
— Если считать, что орудует один и тот же маньяк, я бы назвал его Хирургом, — пробормотал Игорь.
— Почему? — вскинулась Даша. — Удушение или удар камнем в висок — это не его метод.
— А он может и не быть причастным ко всем убийствам, — терпеливо пояснил Игорь. — Но посмотри, какие разрезы! А у той женщины, которой маньяк еще живой откромсал кисть руки? Ровный срез, прямо как…
Он замолчал. Не сговариваясь, они решили не упоминать Анну вслух. Но разрез и у женщины без кисти, и у бомжа напоминал тот, что был на ее животе.
— Я не видела, что там? — Даша, которая недавно зеленела при виде таких изображений, деловито разложила их на столе и почти уткнулась носом. Игорь видел, как она по привычке сунула ноготь в рот, но скривилась и вытащила. Игорь скрыл ухмылку — совет Кристинки сработал, и накладные ногти Даша не грызла.
