Виктор Пронин - Ошибка в объекте

– Видел, ну и что?

– Значит, не отрицаете слов Аврутина о том, что были свидетелем его драки с Фетисовым?

– Послушайте! – возмутился Сухов. – Кого вы допрашиваете? Его или меня?

– Никого, – улыбнулся Демин. – Я провожу очную ставку между вами. Уточняю показания. И только. Итак, вы видели драку от начала до конца?

– Да! Да! Видел! Ну и что?!

– Ничего. Просто вы подтвердили показания Аврутина. Продолжим. Аврутин утверждает, что Фетисов взывал о помощи. Вам не пришло в голову прийти ему на помощь?

– Я же не знал, что он его убьет!

– Но прийти на помощь вам не пришло в голову? Уточняю – вы опасались за свою жизнь? Или считали, что вообще не обязаны вмешиваться в подобных случаях?

– Всего понемногу, – быстро ответил Сухов. – Да. Можете так и записать. Любой человек вел бы на моем месте себя точно так же. Если все повторится, если я увижу, что снова кто-то кого-то за что-то убивает, я не вступлюсь.

– Фу! – Демин перевел дух. – Тяжело разговаривать с вами, Сухов. Полгода беседуем, а никак привыкнуть не могу. Ладно, вы видите, что Аврутин...

– Он угрозами и принуждением заставил меня принять участие в сокрытии следов, – отчеканил Сухов.

– Вы подтверждаете его показания? – обернулся Демин к Николаю.

– Нет. Я сказал ему, чтобы он подал мне камень, который лежал в стороне, сам не мог дотянуться до него... И Сухов принес мне этот камень. А потом я сказал ему, что мы с ним здорово влипли. Он спросил, почему я говорю «мы». Я ответил ему – потому что мы стали вроде бы соучастниками, и предложил ему перетащить Фетисова в кусты.

– Сухов, вы подтверждаете показания Аврутина?

– Какие показания?

– Вы помогали тащить Фетисова к кустам?

– Я полагал, что мы оттаскиваем его подальше от воды, чтобы его не захлестнуло волной, когда будет проходить катер.

– Вы подали Аврутину камень?

– Он угрозами и принуждением...

– Вы подали Аврутину камень?

– Фетисов все равно лежал!

– Значит, подали?

– Я не знал, зачем ему этот камень!

– Что было после того, как вы оттащили Фетисова к кустам?

– Мы пошли к нашему двору... Я ведь уже давал показания... Отвязал лодку, взял в сарае весла... И мы снова поплыли к тому месту, где оставили Фетисова. Втащили его в лодку и отчалили.

– Аврутин, есть возражения? – спросил Демин.

– Нет, все правильно.

– Сколько времени прошло с тех пор, как вы остановили его, и до того момента, когда вы снова за ним пришли?

– Час, наверное, – ответил Николай.

– Вы, Сухов, не подумали о том, что Фетисов может быть жив?

– Нет, Аврутин заставлял меня грести быстрее, у меня дрожали руки, и никаких подозрений... не было. Я только боялся, что он, – Сухов кивнул в сторону Николая, – стукнет меня веслом по голове и отправит в воду вслед за Фетисовым.

– У меня есть заявление, – Николай поднял руку, как в школе.

– Прошу, – сказал Демин.

– Сухов знал, что мы сбросили в воду живого человека. Я не знал, а он знал.

– Он врет! – вскочил Сухов. – Он наговаривает, чтобы самому выкрутиться! Я протестую! Я буду жаловаться! – Сухов размахивал длинными, торчащими из коротковатых рукавов плаща руками. Но поскольку никто не заставлял его замолчать, он затих сам. – Простите, – проговорил он и опять сел.

– Продолжайте, Аврутин, – сказал Демин.

– Кроме нас двоих, никого там не было, я не смогу этого доказать. И держать в себе тоже не хочу. Моя вина ясна, я ничего не скрываю. Так вот, когда мы первый раз сбросили Фетисова в воду, он не утонул. И Сухов предложил, именно он предложил привязать камень. Я сказал, что ну его к черту, куда-нибудь отнесет его за ночь, и ладно. Но Сухов вдруг забеспокоился и начал меня упрекать в том, что я вроде скроюсь, уеду, а ему тут одному отдуваться. Мы выловили Фетисова и опять поплыли к берегу. Нашли камень, привязали к Фетисову и сбросили. А когда вернулись к берегу, у Сухова вдруг случилась истерика... Он начал хихикать и говорить, что мы бросили живого человека. Я спросил у него, откуда он знает, почему так решил? Сухов ответил, что видел, как тот шевельнул рукой в лодке. Фетисов лежал у его ног, и Сухов действительно мог увидеть, если бы тот шевельнул рукой. И еще он сказал мне, что Фетисов застонал, видно, придя в себя после того, как мы первый раз сбросили его в воду.

– Что вы на это скажете, Сухов?

– Ничего. Ничего я вам больше не скажу. Мне плохо. Я устал. Вот и все. Может, это было, может, не было, не знаю... А может, и меня там не было вовсе. Чем докажете?

На следующее утро Демин проснулся разбитым. Многочасовые допросы Аврутина, оформление показаний, очные ставки с Суховым, с Фетисовой опустошили его. Придя на работу, он медленно прошел по коридору, долго вставлял ключ в замочную скважину, а войдя в кабинет, сел, не раздеваясь. В нем до сих пор звучали голоса всех, кто прошел перед ним вчера, кто побывал в этом кабинете.

«Вот так, гражданин Аврутин, это все и кончилось. Долго тянулось, а завершилось, вишь, как неожиданно... Сам пришел... А с другой стороны, Коля, любая тюрьма для тебя будет избавлением, это уж точно. Можно, конечно, годами в прятки играть с милицией, с друзьями, с самим собой... Но ведь это уже не жизнь, это уже черт знает что...»

Позвонил Кучин. И после первых же слов понял состояние Демина.

– О, да ты совсем раскис! А ко мне в гости никто не идет... Ты, Валя, не представляешь, как бывает иногда печально, когда никто в гости не идет! Нет-нет, не подумай, что вообще никто не идет, приходят всякие кикиморы болотные с вежливо-настороженными взглядами и быстренько начинают обследовать твою квартиру, обстреливать ее стыдливыми глазками... И чего они, думаешь, ищут? Хотят убедиться, что не обошел ты их, вазу хрустальную не хапнул по случаю, ковер не приобрел, мебелишка у тебя та же, что и прежде... А закончив такой вот негласный обыск, успокаиваются и проникаются к тебе благорасположением. И ты понимаешь, в чем весь ужас, Валя, – они искренне располагаются к тебе, поняв, что ты ничем не угрожаешь их самолюбию.

– Ну, Кучин, ты преувеличиваешь, – усмехнулся Демин.

– Преувеличиваю?! Ха! Знаешь, я был недавно в гостях у одного парня, с которым учился когда-то... так вот, его квартира – это некий итог. Итог жизни, стремлений, итог сверхурочной и левой работы, это тот предел, которого можно достичь, если поставить перед собой единственную цель – создать такую берлогу. Валя, у него на фужерах свято хранятся фабричные бумажные нашлепки, и он следит, чтобы ни один гость по недоумению их не ободрал. Импортные они, Валя! У дитя тапочки, которые надеваются только при гостях. Пластинки есть, которые он сам для себя никогда не ставит. И не только потому, что они ему неинтересны, он бережет их, Валя! И бутылочка гостевая есть. Бедный Костя, как он заглядывал мне в глаза: «Ну что скажешь? Каково мы живем?» А я подумал – что же вы, бедные, будете делать, когда я через полчаса выйду от вас? Хотел было похвастаться, что есть, дескать, у меня ножичек булатный и цена ему никак не меньше тыщи, но спохватился. Тогда я обесценил бы их сокровища! Вот что им нужно – превосходство. О, как они держатся за людей, перед которыми это превосходство могут показать. Грустно все это, Валя, грустно...

– Теперь я знаю, зачем ты меня в гости зазываешь, – попытался пошутить Демин. – Ты хочешь убить меня своим ножом булатным.

– Только в переносном смысле, – быстро ответил Кучин. – Одним только видом ножа я тебя убью! Но знаешь, Валя, если понравится так, что душа у тебя дрогнет, – подарю!

– Острые предметы нельзя дарить, – назидательно сказал Демин, – рассоримся.

– А я с тебя пятак возьму. Вот ты и откупишься. А то зашел бы, а? Слышал, ты женишься?

– Знаешь, я тоже об этом слышал, не помню от кого, правда...

– Ладно-ладно, не лукавь. До анатомички тоже кое-какие новости из мира живых доходят. А то приходи с дамой...

– А как насчет мяса?

– Колбасы купим, в конце концов. Бог с ней, с бараниной... А то дожили – просто так человека в гости не пригласишь, все поразить хотим друг друга, удивить, озадачить... А я тебе сразу говорю – приходи ко мне. Ко мне. И все.

– В семь годится?

– Заметано! – И Кучин положил трубку, боясь, что при дальнейшей утряске вдруг обнаружатся какие-то забытые дела, которые не позволят им встретиться.

Демин усмехнулся невинной хитрости Кучина и тут же позвонил Кларе. А вечером, когда они стояли на площадке у двери, до них донесся запах жареного мяса.

– Ага, – сказал Кучин удовлетворенно, и Демин не мог не заметить, как в его глазах блеснули и радость и облегчение. – Пришли. Ну, проходите, – проворчал тот. – А я подумал, если не придете – все сам съем.

– Знакомьтесь, – Демин представил Клару.

– Вы как, уже расписаны или еще?..

– Еще! – рассмеялась Клара. Она пришла в джинсах и все в том же желтом свитере. – А вы? Расписаны или еще?..

– Я! – Кучин раздумчиво склонил голову к плечу. – И уже и еще... Я был расписан и надеюсь еще разок расписаться. При благоприятных обстоятельствах, разумеется. А расстались мы очень мило. Осчастливили друг друга расставанием. Принято считать, что люди делают друг друга счастливыми, сходясь, а у нас все наоборот. Мы шлем друг другу поздравительные открытки, что... Минутку!