В зале для совещаний Пьеро сидел на стуле возле матери, понуро опустив голову. Когда подошли к нему, он посмотрел на всех полными слез глазами, и снова поник головой.
Фрэнк, как и в тот раз, присел перед ним на корточки. Пьеро чуть приподнял лицо, будто стесняясь своих мокрых глаз.
– Что случилось, Пьеро? Что-то не так?
Парень кивнул.
– Ты испугался? Не бойся, мы все здесь, с тобой.
Пьеро потянул носом.
– Я не боюсь, я ведь тоже полицейский, теперь…
– Тогда в чем дело?
– Я не знаю эту музыку, – с огорчением ответил он.
В его голосе прозвучало настоящее страдание. Он огляделся вокруг, словно допустил ошибку в самом главном деле своей жизни. Слезы ручьем потекли по его лицу.
Фрэнк ощутил глубокое отчаяние и все же постарался улыбнуться Пьеро.
– Не волнуйся. Совершенно незачем волноваться. Сейчас послушаешь еще раз и, вот увидишь, узнаешь. Трудно, нда, но ты можешь это сделать. Да я просто уверен, что узнаешь.
Барбара вбежала в комнату с кассетой в руках. Вставила в магнитофон и включила его.
– Послушай внимательно, Пьеро.
Комнату заполнил электронный танцевальный ритм на четыре четверти, словно биение человеческого сердца. Сто тридцать семь ударов в минуту. Так бешено сердце стучит от страха, когда может остановиться.
Пьеро слушал молча, все так же опустив голову. Когда музыка умолкла, он привстал и еле заметно улыбнулся.
– Есть, – сказал он.
– Узнал? Есть в комнате? Пожалуйста, сходи за ней, принеси.
Пьеро кивнул и направился к двери своей забавной, слегка подпрыгивающей походкой. Юло подал знак Морелли, и тот пошел проводить парня.
Вскоре они вернулись. Пьеро сжимал в руках компакт-диск.
– Вот на этом диске. Это сборник…
Диск вставили в процессор и проверили все дорожки, пока не нашли то, что нужно, – музыкальный фрагмент, который убийца только что дал им послушать. Пьеро приветствовали, как героя. Мать обняла сына, словно тому только что вручили Нобелевскую премию. В глазах ее светилась такая гордость, что у Никола Юло до боли сжалось сердце.
Фрэнк прочитал название на обложке сборника.
– «Nuclear Sun»[48] Роланда Бранта. Кто такой этот Роланд Брант?
Никто не знал. Все бросились к компьютерам. После недолгих поисков в интернете его имя обнаружилось на каком-то итальянском сайте. Оказалось, Роланд Брант – псевдоним итальянского диджея, некоего Роландо Браганте. Обнаружили, что «Nuclear Sun» была популярна на дискотеках несколько лет назад.
Тем временем Лоран и Жан-Лу завершили передачу и присоединились к ним. Оба были сильно взволнованы. Казалось, они выдержали бурю, и до сих пор не могут прийти в себя.
Режиссер просветил их относительно танцевальной музыки, которая занимает свою собственную нишу на рынке дискомузыки.
– Бывает, диджеи берут псевдоним. Иногда придуманное слово, но чаще всего какое-нибудь английское имя. Во Франции тоже есть три или четыре таких диджея. Обычно это музыканты, которые специализируются в области музыки для дискотек.
– А что такое «петля»? – спросил Юло.
– Это термин электронной музыки. «Петля» служит своего рода основой: берется ритмический фрагмент и как бы накручивается сам на себя, без конца повторяясь совершенно одинаково.
– Ну да, этот недоносок так и сказал. Собака ловит собственный хвост.
Фрэнк резко прервал эти разговоры и призвал к действию. Перед ними стояла задача поважнее, чем разобраться в подобных тонкостях.
– Ну, давайте, напрягитесь! Ничего не приходит в голову? Вспомните какого-нибудь известного человека лет тридцати, тридцати пяти, у которого было бы что-то общее с этим «Ядерным солнцем». Здесь, в Монте-Карло.
Фрэнк казался одержимым. Он вышагивал по комнате, упорно повторяя свои слова. Голос его будто гнался за какой-то мыслью, подобно лаю собак, преследующих лису.
– Молодой человек, привлекательной внешности, известный. Кто-то, кто часто бывает в этих местах или поблизости. Может быть, живет здесь или приехал сюда время. Диск, танцевальный сборник, «Nuclear Sun», дискотека, танцевальная музыка, итальянский диджей с английским именем, псевдоним. Вспомните газеты, светскую хронику, местных знаменитостей…
Голос Фрэнка звучал подобно хлысту жокея, побуждающего свою верховую лошадь безудержно мчаться вперед. Все лихорадочно соображали, припоминали…
– Давайте! Жан-Лу?
Диджей покачал головой. Он выглядел очень уставшим, и было ясно, что от него ждать нечего.
– Лоран?
– Жаль, но ничего не могу припомнить.
Барбара вдруг оживилась, встряхнула медными волосами.
– Пожалуйста, Барбара, – обратился к ней Фрэнк, увидев, как она просияла.
– Не знаю… может быть…
Фрэнк коршуном вцепился в нее.
– Барбара, никаких «может быть». Назовите имя, раз оно пришло вам на ум, верное или неверное, неважно.
Девушка взглянула на присутствующих, словно прося прощения за глупость.
– Так вот, я подумала, что это может быть Роби Стриккер.
Рене Колетти изнемогал от желания помочиться.
Он сильно потянул носом. Переполненный мочевой пузырь вызывал острые колики в животе. Ему казалось, будто он находится в фантастическом фильме, где трубопровод на космическом корабле выпускает пар и загорается красный сигнал опасности, а металлический голос тем временем все повторяет: «Внимание, через три минуты корабль будет уничтожен. Внимание…»
Вполне естественно, что упрямая физиологическая потребность возникла в самый неподходящий момент – согласно убийственной логике случая, который если только может напакостить человеку, так тут же и старается.
Ему не терпелось выйти из машины и сходить по нужде где-нибудь в тени, не обращая внимания на редких прохожих у пристани или на другой стороне дороги. Он с тоской посмотрел на стену справа от себя.
Рене закурил сигарету, чтобы отвлечься, и выпустил ядовитый дым от «житан» без фильтра в открытое окно. В пепельнице скопилось порядочно окурков, говоривших о долгом ожидании. Он протянул руку и выключил приемник, настроенный на «Радио Монте-Карло», так как интересовавшая его передача уже закончилась.
Он припарковал свою «мазду» с откидным верхом в порту, уперев ее носом в здание радиостанции, где сейчас полно было полицейских, крутившихся там, словно фасоль в горшке с кипятком. Сидя в машине, он слушал передачу и с особым вниманием – разговор с убийцей. В редакции его газеты, «Франс суар», коллеги делали то же самое и сейчас, конечно, уже шарили по сети или бог знает где еще в поисках информации. Уйма голов в эту минуту работала на полную катушку, чтобы расшифровать новое послание, отправленное в эфир месье Никто, как окрестили его журналисты. Это определение быстро вошло в повседневный обиход: такова сила массмедиа. Интересно, как называли его между собой полицейские, прежде чем газетчики дали ему это имя.
У сыщиков работала логика, у журналистов – воображение. Но ведь тот, кто обладает одним, не обязательно лишен другого.
В этом смысле он сам – ярчайший тому пример. Или, по крайней мере, ему хотелось так думать.
Подал голос мобильник, лежавший рядом на сиденье, – прозвучал фрагмент из песни Рикки Мартина, который навязала ему внучка, скачавшая рингтон из интернета. Он ненавидел это жалкое бренчанье, но до сих пор не научился управлять этим телефончиком, чтобы сменить мелодию.
Воображение и логика не спасали от страха перед техникой.
Он взял мобильник и включил связь. Хотелось надеяться, что его трубопроводы продержатся еще немного.
– Алло?
– Колетти, это я, Бартелеми.
– Слушаю тебя.
– У нас есть одна зацепка. Сумасшедшая задница, но… Короче, Джорджо Кассани, наш миланский корреспондент, оказывается, приятель автора музыки. Той, которую Никто дал по радио. Нам звонили минуту назад из Италии. У нас есть еще несколько минут форы, затем они предупредят полицию.
Отлично. Будем надеяться, что никто не обойдет нас. И что я не обмочусь.
– И что же?
– Называется «Nuclear Sun». Автор – итальянец, диджей Роландо Браганте, он же Роланд Брант. Ты понял?
– Еще бы не понял, что я, идиот? Пришли мне «эсэмэску» с данными на всякий случай. Никогда ведь не знаешь…
– Ты где?
– Возле радио. Все под контролем. Пока еще ничего не случилось.
– Будь начеку. Если ищейки заметят, ты же знаешь, что именно они тебе покажут…
– Я знаю, как они устроены.
– Удачи, – коротко попрощался Бартелеми.
Рене Колетти выключил телефон. Какой-то итальянский диджей с английским псевдонимом? Танцевальная мелодия для дискотеки?
Что значит вся эта хренотень?
В животе резко закололо. Он решился. Выбросил окурок в окно, открыл дверцу и вышел из машины. Свернул в сторону, спустился на несколько ступенек, и скрывшись в полумраке, воспользовался углублением в стене возле гофрированной железной двери. Ему показалось, он летит. Под ногами желтая струя горным ручейком сбегала на неровную покатую землю.
