Должен ли я признаться, что до нее мной занимался невролог, который считается лучшим в мире?
– Все необходимые обследования я прошел на работе.
– Кто же у вас там такой замечательный врач? Физик Эндрю Филдинг? Разве он был заодно и магистром медицины?
Не стерпев ее иронии, я осмелился сделать еще шажок в сторону правды.
– Меня обследовал профессор Рави Нара.
У нее рот открылся от удивления.
– Рави Нара? Нобелевская премия в области медицины?
– Он самый, – брезгливо кривясь, подтвердил я.
– Вы работаете бок о бок с самим Рави Нара?..
– Увы. К вашему сведению, на самом деле этот «гений» – жуткий придурок и подлец. Именно Нара утверждает, что Филдинг умер от инсульта.
У Рейчел был растерянный вид.
– Дэвид, не знаю, что и сказать. Вы действительно работаете с этими суперзнаменитостями?
– Неужели не верится? В конце концов, я и сам более или менее известен.
– Да, вы известны, однако… не в той же степени. Что же вас всех собрало вместе? Над чем вы можете трудиться сообща, будучи специалистами в таких далеких друг от друга областях?
– Да, еще два года назад области нашей работы были и впрямь далеки друг от друга.
– Что вы хотите этим сказать?
– Все, все, Рейчел, возвращайтесь к своим пациентам.
– Встречу с последним сегодняшним пациентом я отменила, чтобы поехать к вам.
– А-а, я нанес вам убыток. Припишите потерянное время к моему счету – я заплачу.
Рейчел густо покраснела.
– Зачем вы меня оскорбляете? Пожалуйста, скажите откровенно, что с вами происходит. Я по горло сыта вашими галлюцинациями!
– Моими снами.
– Называйте их как хотите. Для успеха мне нужно больше, чем просто знать содержание ваших галлюцинаций.
– Да, для вашего успеха этого недостаточно. Но под успехом мы с вами подразумеваем разное. С самого начала нашего общения вы пытаетесь разгадать загадку человека по имени Дэвид Теннант. Меня же интересует лишь тайный смысл моих снов.
– Как же вы не понимаете: ваши сны нельзя разгадать отдельно от вас! Сны существуют не сами по себе, а в вашем сознании! Вы…
Тут зазвонил телефон, и Рейчел осеклась.
Я вскочил и, трепеща от предчувствия, побежал к тому аппарату, что стоял в кухне. Возможно, это президент Соединенных Штатов.
– Профессор Теннант, – отчеканил я, повинуясь многолетней привычке.
– Профессор Дэвид? – раздался в трубке истеричный женский голос с азиатским акцентом. Это была Лу Ли, китайская жена Филдинга. Точнее, вдова Филдинга…
– Да. Лу Ли, простите, что я сам не позвонил вам. – Я пытался найти какие-то искренние слова сочувствия и утешения, но в голову приходили только затасканные обороты. – Я не знаю, как выразить вам всю глубину моего потрясения от утраты Эндрю…
Мне ответом был ураган слов на кантонском диалекте китайского языка. Даже ничего не понимая, было легко угадать, что на другом конце провода обезумевшая от горя вдова. Бог знает, какую версию смерти Филдинга изложили ей аэнбэшники – эти церберы проекта «Тринити» – и как она к этой версии отнеслась. В Америку Лу Ли приехала всего лишь три месяца назад – кстати, визу она получила в рекордные сроки: в госдеп позвонили из Белого дома и далеко не деликатно попросили в данном случае резину не тянуть.
– Я знаю, сегодня ужасный для вас день, – полным искреннего сочувствия голосом сказал я. – Но попробуйте успокоиться и выслушать меня.
Лу Ли задыхалась от рыданий.
– Сделайте несколько глубоких вдохов, – посоветовал я, про себя прикидывая, что именно говорить вдове, какую версию предпочесть. Безопаснее придерживаться той «легенды», на постоянном использовании которой с самого начала проекта «Тринити» настаивало Агентство национальной безопасности. Сотрудники многочисленных компаний, работающих тут же, в Треугольнике науки, знают только некую фирму "Аргус оптикал", которая разрабатывает какие-то оптические элементы для компьютеров, используемых правительством в оборонной программе. Вполне вероятно, что Лу Ли известна лишь эта «официальная» версия. Оберегая жену от неприятностей, Филдинг наверняка держал рот на замке. – Что вам сказали в нашей фирме? – спросил я осторожно.
– Энди мертвый! – кричала Лу Ли. – Они говорить, он умирать от крови в голова, но я ничего не знать. Я не знать, что делать!
Я не видел ни малейшего смысла сообщать вдове свою гипотезу о том, что Филдинга хладнокровно прикончили.
– Лу Ли, Эндрю было шестьдесят три года, да и хорошим здоровьем он не отличался. И кровоизлияние в мозг в его случае не такой уж большой сюрприз.
– Вы не понимать, профессор Дэвид! Энди меня предупреждать.
Я сильнее сжал трубку телефона.
– Что вы имеете в виду?
Еще один залп на кантонском китайском, затем мало-помалу Лу Ли опять вернулась на свой запинающийся английский.
– Энди был говорить мне, что это случиться будет. Он был говорить, если это случается ему, ты звонить профессор Дэвид. Он знать, что делать.
От боли сжало сердце. Вот, значит, до какой степени Филдинг доверял мне…
– Что я могу для вас сделать?
– Приезжать сюда. Пожалуйста. Говорить с Лу Ли. Сказать, почему это случается с Энди.
Я колебался. Не исключено, что Агентство национальной безопасности подслушивало наш разговор. Рвануть сейчас к Лу Ли – не значит ли это подставить и ее, и себя? Но был ли у меня выбор? Мог ли я предать память друга?
– Хорошо, Лу Ли. Буду у вас через двадцать минут.
– Спасибо, спасибо, профессор Дэвид! Пожалуйста, спасибо.
Я повесил трубку и повернулся, чтобы идти обратно в гостиную. Рейчел стояла в дверном проеме кухни.
– Я должен уйти, – сказал я. – Признателен вам за заботу и благодарен за то, что вы приехали меня проведать. Знаю, это выходит за рамки служебного долга.
– Я еду с вами. Часть разговора я слышала – и еду с вами.
– Исключено.
– Почему?
– Нечего вам там делать. Ваше дело сторона.
Рейчел с вызовом сложила руки на груди.
– Для меня тут все проще простого. Говорите вы правду, а не бредите – в конце нашей короткой поездки я обнаружу заплаканную вдову Эндрю Филдинга, которая подтвердит мне все, что вы тут нарассказывали.
– Не обязательно. Понятия не имею, что Филдинг доверил своей жене, а о чем умолчал. К тому же Лу Ли едва говорит по-английски.
– Эндрю Филдинг поленился обучить свою супругу нашему языку?
– Во-первых, он бегло говорил на кантонском диалекте китайского. Как, впрочем, и на восьми других языках. Во-вторых, Лу Ли пробыла в Штатах считанные месяцы.
Рейчел решительно одернула юбку.
– Ваше упрямство подсказывает мне, чего вы боитесь. Поехав с вами, я тут же разоблачу вашу историю как очередную галлюцинацию.
Я пришел в ярость.
– У меня большой соблазн взять вас с собой – и ткнуть носом в ошибку. Но я вас пощажу. Вы просто не хотите понять, насколько опасна вся эта ситуация. Вы можете погибнутъ. Уже сегодня вечером.
– Позвольте вам не поверить.
Я схватил пакет с серовато-белым порошком и конвертом "Федерал экспресс" и протянул его Рейчел.
– Вот. Несколько минут назад я получил письмо от Филдинга. И в конверте был этот порошок.
Она пожала плечами.
– Похоже на обычный пляжный песок. Что это такое?
– Не знаю. Но боюсь, что в порошке вирус сибирской язвы. Или какая другая зараза, от которой, возможно, погиб Филдинг.
Рейчел смело взяла пакет. Я думал, она изучает порошок. На самом деле она внимательно читала обратный адрес на конверте.
– Тут стоит: отправитель – Льюис Кэрролл. Очень мило!
– Это код. Подпишись Филдинг своим настоящим именем, оно бы угодило в компьютерную систему "Федерал экспресс". Агентство национальной безопасности выудило бы его оттуда в два счета – и проведало бы о письме. А "Льюис Кэрролл" выбран неспроста – у Филдинга в университете было прозвище Белый Кролик. Впрочем, вы ведь про это слышали, да?
Рейчел сдвинула брови, словно всерьез обдумывала мой вопрос.
– По-моему, нет. А где само письмо?
Я рукой показал в сторону гостиной.
– В пакете на диване. Только не вздумайте открыть.
Рейчел прошла к дивану, взяла записку и быстро прочитала ее.
– Но тут нет подписи…
– Разумеется. Мало ли кто мог увидеть эту записку! Вместо подписи – кролик внизу.
Рейчел смотрела на меня с прежним недоверием.
– Дэвид, возьмите меня с собой. Только убедившись лично, что вы говорите правду, я отнесусь к вашим предостережениям с полной серьезностью. Давайте разом покончим с сомнениями.
– Ну да, бросьте меня в воду, чтобы я лично удостоверилась, что там акулы!.. Поверьте мне, акул там предостаточно. Но когда вы увидите это собственными глазами, будет уже слишком поздно.
