– С подобными фантазиями…
Я вернулся в кухню и взял со стойки ключи от машины. Рейчел шла за мной по пятам.
– Так что, все-таки упорствуете? – спросил я, устало вздыхая. – Тогда поезжайте за мной в своей машине.
Она отрицательно помотала головой.
– И не мечтайте. Вы оторветесь от меня на первом же перекрестке с красным светом.
– Ваши коллеги подсказали бы вам, как опасно ехать в автомобиле с пациентом, когда он следует за своей параноидальной фантазией. Особенно если он вдобавок и нарколепсией страдает.
– Мои коллеги вас не знают. А что касается внезапных впадений в сон… до сих пор вы себя за рулем не угробили. Значит, и впредь будем надеяться на лучшее.
Я вынул револьвер из-под диванной подушки и сунул его за пояс.
– Вы меня не знаете, – мрачно промолвил я.
Рейчел сначала пристально посмотрела на рукоять револьвера, потом мне в глаза.
– Думаю, я вас все-таки знаю, – сказала она. – И мне очень хочется помочь вам.
Будь она только моим психиатром, я бы спокойно послал ее куда подальше. Но во время долгих психоаналитических сеансов мы как-то сблизились, объединенные невысказанным чувством, какое возникает между двумя людьми, каждый из которых испытал огромную потерю. Несмотря на то, что мое поведение казалось ей поведением совершенно больного человека, она проявляла такую заботу обо мне, которой я давно ни от кого не видел. Конечно, чистейший эгоизм взять ее с собой… Однако вот вам неприглядная правда: мне не хотелось встречаться с Лу Ли один на один.
Гели Бауэр сидела в темном чреве здания «Тринити» – в подвальном комплексе, освещенном только многочисленными дисплеями и экранами видеослежения. Отсюда с помощью электроники велся контроль за всеми служебными помещениями и за людьми, задействованными в проекте, – где бы они ни находились. Достаточно было нескольких ударов по клавишам – и Гели соединялась с суперкомпьютерами Агентства национальной безопасности в форте Джордж-Мид и могла, если нужно, подслушивать беседы или руководить событиями даже на другой стороне земного шара. Хотя она к своим тридцати двум годам успела насладиться многими видами власти, никогда прежде она не испытывала такого упоения собственным могуществом: весь мир был повязан электроникой, и она легкими прикосновениями к клавиатуре вертела им как хотела.
Официально Гели работала в компании "Годин суперкомпьютинг", штаб-квартира которой находилась в Маунтин-Вью, штат Калифорния. Но поскольку компания имела статус почти правительственной организации и АНБ, по сути, было у нее на побегушках, это автоматически возносило Гели на самую вершину власти. Сочти Гели какую-то ситуацию критической, она была вольна останавливать поезда, закрывать международные аэропорты, перенацеливать спутники наблюдения, поднимать в небо Америки вооруженные вертолеты и давать им приказ открыть огонь на поражение. Кто из ее современниц имел такую же власть? По могуществу она могла в определенной степени конкурировать даже с собственным отцом – и Гели эту власть из рук выпускать не собиралась.
На мониторе перед ней находилась распечатка телефонной беседы между Дэвидом Теннантом и неизвестным сотрудником Белого дома. Теннант звонил сегодня в первой половине дня из ресторана «Шоуниз». Но Гели на экран больше не смотрела. По телефону-наушнику она общалась с парнем из своей службы безопасности, который вел наблюдение за домом Теннанта.
– Я слышала только обрывок беседы в кухне, а весь разговор между Дэвидом и профессором Вайс был явно длиннее и происходил в другом месте.
– Возможно, они вычислили, что их подслушивают?
– Не похоже. Но эта Вайс – та еще штучка. Опасная тихоня.
– Что прикажете сделать?
– Зайдите в дом и проверьте исправность микрофонов.
Гели нажала клавишу и соединилась с молоденьким связистом по имени Томас Корелли, который прослушивал дом Эндрю Филдинга.
– Что у вас, Томас?
– Обычный фоновый шум. Телевизор.
– Вы слышали, что говорила миссис Филдинг Дэвиду Теннанту?
– Да, но ее китайщину трудно понять.
– Вы там не светитесь?
– Я припаркован на подъездной дорожке к дому соседей. А самих соседей нет.
– Теннант появится минут через пять. С ним будет женщина, профессор Рейчел Вайс. Будьте начеку и держите меня в курсе.
Отключив связь с Корелли, Гели четко и громко произнесла:
– Фотография. Вайс, Рейчел.
Фото Рейчел Вайс тут же появилось на мониторе. Лицо снято крупно телеобъективом, когда она выходила из университетской больницы. Хоть Рейчел Вайс и была старше ее на три года, типаж был Гели знаком – по одноклассницам из дорогой швейцарской частной школы-интерната. Истовые отличницы. В основном еврейки. Даже не зная фамилии и не заглядывая в файл с ее персональными данными, Гели догадалась бы, что Рейчел еврейка. По одному выражению лица на фотографии. Несмотря на модно распушенные волосы, создавалось впечатление, что Рейчел Вайс несет на своих плечах всю тяжесть мира. Темные глазищи великомученицы, преждевременные складки у рта. Среди психоаналитиков школы Юнга[4] профессор Вайс – фигура мирового масштаба. А таких высот достигают лишь те, кто по-настоящему одержим работой.
Гели была категорически против контактов Рейчел Вайс и Дэвида Теннанта. Однако Скоу проявил мягкотелость – разрешил. Скоу полагал, что нельзя уж слишком натягивать поводок, иначе жди неприятностей. Но случись что – не он, а Гели поплатится головой: куда, мол, смотрела? Чтобы оградить себя от возможных неожиданностей, Гели после каждого психотерапевтического сеанса получала по своим каналам распечатки бесед профессора Вайс с Теннантом. Вдобавок все телефонные разговоры пациента и врача прослушивались. Плюс раз в неделю один из оперативников проникал в офис Вайс и делал фотокопию истории болезни Теннанта – для пущей гарантии, чтоб уж ничего не упустить.
Со штатскими всегда одна морока. То же самое было когда-то в Лос-Аламосе с "Манхэттенским проектом". В обоих случаях правительство пыталось управлять группой высокоодаренных цивильных ученых, которые сами представляли наибольшую угрозу для своей работы: несведущие в делах секретности упрямцы со всяким идеологическим мусором в голове! Если вы берете на работу самых мозговитых людей планеты, вы получаете команду неуправляемых чудил.
Теннант – типичный чудила. Как и Филдинг. Как и великий невролог Рави Нара, тоже лауреат Нобелевской премии. Все шестеро ведущих ученых проекта «Тринити» подписали неслыханно строгий документ о неразглашении – и при этом вели себя, как дети, которые воображают, что им все позволено. Для них весь мир – что-то вроде Диснейленда. А среди ученой братии врачи – самые безалаберные. Чего уж там, даже армейские доктора воображают, что устав не про них писан. Однако сегодня вечером Теннант, похоже, так далеко высунется, что она ему голову наконец-то отрубит!
В наушниках запищало – сигнал сотрудника, наблюдавшего за домом Теннанта.
– Ну что? – спросила она, связавшись с ним.
– Я в доме. Вы не поверите: все дырочки, за которыми стоят наши микрофоны, аккуратно залеплены замазкой!
У Гели нехорошо кольнуло сердце.
– Как Теннант мог обнаружить в стенах эти дырочки, они ведь не толще человеческого волоса?
– Без сканера не найти.
– А если просто с лупой?
– Да, если ты уверен, что «жучки» есть и у тебя хватит терпения осмотреть каждый дюйм в доме. Но даже сутки пролазав с лупой, можно что-то пропустить.
У терапевта – и вдруг сканер! Впрочем, понятно. Штучки Филдинга.
– Теннант получил письмо через "Федерал экспресс". Есть где-нибудь конверт?
– Нет.
– Значит, с собой прихватил… Что еще видите? Что-нибудь необычное?
– Видеокамера на треноге.
– Проклятие! А пленка в ней?
– Сейчас проверю… Нет.
– Еще что?
– Пылесос валяется под забором на заднем дворе. Раньше его там не было.
– Что за чертовщина? Пылесос? Выньте мешок и принесите сюда. Отправим содержимое вертолетом в форт Джордж-Мид – пусть разберутся в лаборатории. Что еще?
– Больше ничего особенного.
– Еще раз внимательно осмотритесь и уходите.
Гели отключила связь и сказала:
– Скоу, домашний телефон.
Компьютер соединил ее с особняком в Роли, где жил генеральный директор проекта "Тринити".
– А, Гели! – не слишком приветливо сказал Скоу. – Что у вас там?
Слыша аристократический выговор Джона Скоу, Гели Бауэр всегда невольно вспоминала манеру говорить Джона Фицджералда Кеннеди. Но Скоу, даром что из бостонской надменной элиты, мозгами обделен не был. В этих кругах принято изучать гуманитарные науки или юриспруденцию, однако Скоу имел ученые степени астронома и математика и в течение восьми лет работал заместителем директора по спецпроектам в Агентстве национальной безопасности. И отвечал прежде всего за успешную работу сверхсекретного Центра по разработке суперкомпьютеров. Формально Скоу был начальником Гели, но в их отношениях всегда присутствовало нездоровое напряжение. Без его разрешения Гели не имела права только убивать, в остальном руки у нее были развязаны: безопасностью проекта «Тринити» она занималась совершенно независимо. Такой свободой она была обязана лично Питеру Годину. Тыча всем бесчисленными утечками информации из правительственных лабораторий, он добился права формировать службу безопасности проекта по своему усмотрению и из своих людей, которые отчитывались только перед ним.
