все лишь сон? Или она подключена к трубке жизнеобеспечения? Что, если Томми прямо сейчас стоит над ее телом и шепчет на ухо, умоляя ее проснуться?
Нет!
Это бред!
Эмми… Браун…
***
Эмми проснулась. Как и всегда, в полном мраке. Только сейчас она подумала о том, как от нее, вероятно, разит за целую милю дурным запахом. Что ж, по крайней мере, тебе не обязательно чувствовать себя животным, если ты вынужден вести образ жизни животного.
Эмми вдруг почувствовала ужасную ломку в теле. Она скрутилась в разминочных действиях, которые, правда, давались ей с трудом. За эти мучительные месяцы она ослабла. Тем не менее, ей хватило сил подняться на матрасе. Она стала двигать членами и в комнате раздался хруст костей и суставов. Затем она вдруг подпрыгнула на матрасе и…
Что-то отпружинило в воздух и пространство заполнилось звоном чего-то металлического о бетонный пол. Эмми было решила, что это цепь. Но цепь куда тяжелей.
Наощупь она стала пробираться руками по бетону вокруг матраса. Собрав на ладонях слои пыли и грязи она уже отчаялась найти что-то, но вдруг… Кончиками пальцев она нащупала холодный предмет.
Господь Всемогущий!
Да это же ключ!
Как он здесь оказался?
Уж не иллюзия ли это? Не кажется ли это ей?
Что, если это вовсе не ключ?
Эта мысль заставила ее дрогнуть всем телом, и она стала ощупывать предмет. Ребрышки, грани… Ключ…
Она спрятала его поглубже в матрас, проделав в нем небольшую дырку.
И улеглась.
В комнату вошел Дилан. Он вновь поднес железную миску с каким-то жидким дерьмом и поставил ее у матраса.
– Как проходит твое спасение, дитя? – произнес он.
– Хорошо, я чувствую себя гораздо лучше – солгала Эмми.
Дилан, кажется, просиял улыбкой, хоть это и было скрыто пологом темноты.
– Я вижу, дитя, темнота идет тебе в пользу!
– Да, это так, отец мой. Дилан вновь исчез.
***
Эмми лежала на матрасе и все думала про ключ. Она не сказала Оливии ни слова о своей находке. Она подозревала, что та уже не в себе или, что из перманентного чувства страха перед Диланом, она расскажет ему о найденном ключе, чтобы не подвергнуть себя мучительному наказанию.
Ее разум настолько ослаб и ослеп, что перестал понимать одну мысль: нет наказания хуже, чем то, через которое они проходят сейчас.
Эмми размышляла, что, если она и отопрет замок от цепи, то, что же дальше? Она физически не выстоит перед таким врагом. К тому же, она ослабла.
Деваться некуда. Придется действовать с тем, что есть под рукой.
***
В доме раздался шум. С первого этажа. Дилан вернулся.
Эмми выволокла наружу ключ из дыры в матрасе.
Деревянный пол на первом этаже тревожно заскрипел.
Дрожащими от страха и волнения руками Эмми суетливо силилась вставить ключ в скважину ржавого замка. Не та сторона! Черт подери!
Половицы заскрипели где-то у лестницы.
Ключ, наконец, с тихим скрежетом вошел в замочную скважину. Повернуть!
Тяжелые ботинки Дилана опустились на лестничные ступеньки и перила застонали под его рукой.
Не поворачивается! Замок ржавый! Ну же! Сильнее, давай!
Шаги приближались.
Щелк! Эмми чуть было не вскрикнула, но то ли от радости, то ли от нервозности, пустившей корни в самый ее мозг. Защелка провернулась.
Топот раздался на втором этаже.
Замок щелкнул еще раз и замок окончательно поддался. Бегом!
Эмми на цыпочках приблизилась к двери, стараясь ничего не задеть по пути, дабы не выдать себя. Она встала за дверью. Ручка провернулась и замок щелкнул. Дверь распахнулась.
– Проснись и пой! – произнес Дилан на распев.
Дилан приблизился к матрасу и понял, что на нем никого нет. Он обернулся и успел заметить лишь развевающиеся волосы убегающей Эмми.
Она ринулась вниз по лестнице, спотыкаясь в полумраке и хватаясь тощими руками за перила, чтобы не покатиться вниз кубарем, попутно ломая свои хрупкие кости. Дилан забушевал в злобе и ринулся следом.
Эмми едва хватало сил бежать. Она задыхалась. Покончив с лестницей, она оказалась на первом этаже. Половицы под ее босыми ногами заиграли высокими нотками, как клавиши фортепиано.
Дилан был хромоног, а потому эта погоня была для него не менее трудной, чем для нее.
Перед собой Эмми увидела дверь. Открытую дверь! Она тут же вылетела через наружу, как птичка, выпорхнувшая из клетки!
Беги! Только не упади! Беги!
Свет. Свежий воздух. Такой чистый и приятный.
Настолько свежий, что у нее закружилась голова и она чуть было не рухнула наземь, но только стойкое желание выжить помогло ей преодолеть недуг и слабость.
Беги!
Она дышала так глубоко, что при каждом вдохе под вздымающей грудью показывались на свет очертания ребер.
Вдруг!
Что-то щелкнуло под ногами. Эмми громко вскрикнула и упала во влажную зелень. Она простонала от пронзительной боли в ноге. Подняла голову и увидела, что наступила в хищные челюсти железного капкана, приделанного к земле с помощью стальной цепочки.
«Это конец» – подумала Эмми.
Дилан появился у входа в дом. Опираясь телом преимущественно на правую ногу, он проковылял до жертвы, пойманной в его кровавые силки.
Эмми оказалась в тисках. Между молотом и наковальней. Деваться некуда.
Он отсоединил капкан. Наступил ей на ногу, раздавив кровоточащие раны, схватил почти бездыханное тело и потянул за волосы обратно в этот проклятый дом. Взобравшись вместе со своей добычей по лестнице на второй этаж, оставив всюду следы крови, он швырнул девушку на матрас и вновь приковал ее цепями.
Он собрался было уходить, но вдруг в нем разгорелась синим пламенем злоба. Тогда он вернулся и три раза ударил Эмми прямо в живот. Она стонала, но уже не кричала.
Дверь захлопнулась. Замок щелкнул два раза.
***
Две недели Эми лежала на матрасе и не могла прийти в себя. Боль поутихла. Но вера в спасение заметно пошатнулась. Все эти нескончаемые дни, что она провела в своей грязной постели, мечтая лишь о том, чтобы боль усмирилась, она также думала о том, что ей отсюда не выбраться никогда.
Но судьба предоставила ей новый шанс.
***
Прошел еще один долгий месяц во мраке. Только теперь это был уже не тот мрак. Раньше он казался ей бескрайним, бесконечным или вездесущем. Но чистый воздух, если и улетучился из ее легких, то в ее сознании сохранился надолго. Боль прошла совсем и Эмми могла вновь приступить к физическим упражнениям. Мысли о сыне ни на секунду не покидали ее. Они придавали ей сил. Нужно было только ждать. И долго
