– Анна! – крикнул Майкл. – Я предупреждал тебя, что может дойти до этого. Дорогая, нужно стрелять в голову. Ты можешь это сделать. Это выключит его двигательные навыки.
– Хорошо, папа! – крикнула она в ответ, и эхо повторило ее слова.
Прикрываясь испуганным Шором, Хьюз смотрел вверх почти без страха, скорее надменно, на юную девушку, целящуюся в него с балкона.
– Ты действительно думаешь, что я поверю…
Выстрел прозвучал как удар грома. Глаза и рот заместителя директора Шора были широко открыты, когда стоявший за его спиной «маршал» Дон Хьюз застыл на мгновение – достаточно долгое, чтобы Майкл успел заметить пустоту в его глазах, когда череп федерала треснул, как яйцо, от пули, которая вошла между небесно-голубыми глазами.
– Потом Хьюз покачнулся и упал с громким стуком между двумя скамьями. Его пистолет клацнул о деревянный пол. Потрясенный Шор замер на месте, не веря в свое спасение.
Майкл поднялся на ноги.
– Тебе придется разбираться со священником, Гарри. Мы с Анной будем на связи.
В глазах Шора застыла мольба, когда он протянул руку и воскликнул:
– Майкл!
Заместитель директора ОБПВ получил жестокий урок, выходивший за пределы курса его программы.
– Все будет хорошо, Гарри. Но я не могу оставаться здесь до приезда копов. Вам доводилось заметать следы преступления и раньше. Радуйся: мы залатали брешь в системе защиты.
И Майкл выскользнул из церкви на улицу, залитую лучами заходящего солнца, создающими уютный полумрак. Белая как мел Анна спустилась по ступенькам, в топе и джинсах, с винтовкой в руках. Она была явно потрясена.
– Я убила его, папа, – сказала она.
Майкл взял у нее винтовку и завернул в куртку (они принесли оружие в разобранном виде, положив его в спортивную сумку, а затем Майкл собрал винтовку Гранда на балконе).
– Только потому, что ты была вынуждена это сделать, дорогая. Только потому, что у нас не было другого выхода.
«Это не месть, – подумал он. – Это правосудие».
Взяв оружие под мышку, он обнял дочь, и они быстро зашагали по длинному коридору.
Лицо Анны по-прежнему было мертвенно-бледным.
– Я… я странно себя чувствую.
– Ты справишься?
Она кивнула.
– Хорошая девочка, – сказал Майкл.
Они были уже возле машины, припаркованной у церкви на Кенилворс-стрит, когда ее вырвало.
В своем номере в «Оак Армс» Майкл и Анна сидели за маленьким столиком в кухоньке, пили «Таб» и колу и разговаривали. Ночь была душной, сырой от дождя, который вес никак не хотел начаться. Окно было открыто, занавески развевались от ветра. В спальне работал кондиционер. Он громко гудел, но его усилия не распространялись на маленькую гостиную и на кухню.
– С тобой все будет в порядке, – мягко сказал Майкл дочери.
Она сидела сгорбившись, уставившись на серые пятна на столе.
– Я знаю. Но я чувствую себя… виноватой…
– Так и должно быть.
– … из-за того, что не ощущаю вины. – Она посмотрела на отца. – Тогда, в церкви, я все слышала, папа. Я слышала, что ты сказал об этом… этом Гьянкане…
– Мне пришлось солгать, милая. Нам нужен Гарольд Шор» точнее его помощь, которую он может оказать нам через ПЗС. Единственная альтернатива – снова работать на мафию.
Анна нахмурила брови.
– Они бы взяли тебя обратно?
Майкл кивнул.
– Я оказал большую услугу Тони Аккардо, убрав Муни Гьянкану. H Аккардо знает, что мы были жертвами с самого начала. Он как Фрэнк Нитти – хороший человек в плохом мире. – Майкл покачал головой. – Но, дорогая, это не то будущее, которого я хочу для нас.
– Ты не убивал Сэма Ди Стефано. но – Гьянкана. Ты стрелял б него снова и снова, так написано в газетах. Это для… того чтобы было похоже на… разборки мафии?
Он мог бы солгать ей, но вместо этого ответил:
– Нет. Я сказал так, чтобы убедить Шора в том, что не делал этого, но нет, малышка, я обманул его. Я был на грани нервного срыва, когда подумал, что они сделали с твоей мамой. Я был в бешенстве. Обычно я… спокоен. Это как на войне. Но прошлой ночью, когда я убивал эту тварь. Знаешь, есть такое выражение – выйти из себя? Именно это произошло со мной. Я был вне себя от гнева.
Теперь Анна посмотрела на отца, кивнула, отхлебнула напиток из стакана со льдом (Майкл пил из банки) и снова уставилась на серые пятна.
– Теперь я убийца, так же, как ты.
– Нет.
– Но закон будет считать это убийством?
– Да.
– Неважно. Я рада, что он мертв. Я не думаю, что смогла бы сделать то, что сделал ты, но… может, я и смогла бы. Но там, в церкви, я была… как ты сказал? Спокойна, хладнокровна. Я просто прицелилась в этого «маршала», в этого проклятого ублюдка, и… – Анна закрыла лицо ладонями, зажмурив глаза. Она не плакала.
Майкл потянулся к ее левой руке, взял ее в свои ладони и сжал.
– Это было ее убийство, дорогая. Я видел глаза этого животного – он был готов убить меня и Шора, и если бы пришел священник этой церкви вместе с детьми из воскресной школы, Хьюз застрелил бы и их тоже. Совсем не испытывая угрызений совести, которые испытываешь ты.
– Значит, то, что я сделала… это была самозащита?
– Борьба за выживание.
– В любом случае, я тоже рада, что он мертв. Гэри умер из-за этого кретина. Мама тоже. Я бы сделала это снова.
Майкл сжал ее руку.
– Но тебе не придется больше этого делать. Дорогая, мой отец не хотел, чтобы я пошел по его стопам. Больше всего на свете он хотел, чтобы я не стал таким, как он, – но я стал.
– Из-за него?
Майкл пожал плечами.
– Наверное… в каком-то смысле. Но это был мой выбор. Знаешь, малышка, мы должны очень осторожно выбирать дорогу, по которой будем идти.
Анна выдавила из себя улыбку.
– Не похоже, чтобы у нас был большой выбор.
– Ты права, – улыбнулся Майкл. – Но заместитель директора Шор нам поможет. Ты ведь хочешь учиться дальше, правда? Вернуться в театр.
Ее смех был коротким и натянутым.
– Я не знаю. Сейчас это кажется мне таким… абстрактным. Я чувствую себя такой далекой от этого, отстраненной… Я умерла изнутри?
Похлопывая ее по руке, Майкл ответил:
– Нет, милая, это просто защитный рефлекс… Эй, все позади, мы проснулись. Страшный сон закончился.
Анна недоверчиво смотрела на отца.
– Ты уверен, папа?
– Нам всегда придется быть осторожнее, чем другим людям. Но я прошу тебя вернуться к прежней жизни, прежним целям, прежним мечтам.
Ее глаза смотрели мимо него, в никуда.
– В моих мечтах был Гэри.
– Я знаю. А в моих была твоя мама. Но нам нужно продолжать жить. Я знаю, мои слова покажутся тебе чудовищными, но можешь мне поверить – ты влюбишься снова.
Анна покачала головой, ее лицо ничего не выражало.
– Нет.
– Ты никогда не перестанешь любить Гэри, но ты встретишь кого-то другого.
Она не спорила. Ее лицо стало насмешливым.
– А ты, папа? Думаешь, ты тоже найдешь кого-то еще?
– Нет, – ответил Майкл, помолчав. – Нет, дорогая. Твоя мама была единственной женщиной, которую я любил. По этой дороге я больше не пойду. Мы прожили с ней много замечательных лет, у нас была прекрасная семья, и часть меня… умерла вместе с ней. – Он отвернулся. – И это то, о чем я хотел с тобой поговорить, дорогая… Я думал об этом, много думал, но боюсь, я просто глупец. Или, может, сошел с ума.
Теперь Анна сжала руку отца.
– Что, папа?
Глубоко вдохнув, он сказал:
– Что, если мы будем учиться вместе?
Первой реакцией Анны было изумление, но она взяла себя в руки и спросила:
– Ты хочешь пойти в колледж?
Майкл не решался посмотреть на нее.
– Ну… вообще-то мне нужно будет подготовить документы, но Гарольд Шор умеет творить чудеса. Ты ведь знаешь, что я два года учился в колледже на вечернем отделении, – о, это было давно, двадцать лет назад.
Анна смотрела на него, приподняв одну бровь.
– И ты хочешь закончить?
– Нет… нет. Я хочу попросить Шора сделать Майкла О'Салливана-младшего выпускником колледжа. Чтобы я мог пойти в духовную семинарию.
Ее лицо застыло.
– Семинарию?
– Да.
– Ты хочешь быть… священником?
Майкл пожал плечами, все еще не решаясь взглянуть на дочь.
– Многие священники когда-то были женаты. Это вдовцы, которые хотят пойти по другому пути.
Анна наклонилась к отцу, ласково улыбаясь.
