Элдер пожал плечами:
– Оставьте эту у себя. Просто помните, что они у вас в кармане, но вы больше не закурите.
Она улыбнулась. Хорошая улыбка, подумал Элдер, открытая и дружелюбная. Он вдруг подумал, насколько Шейн Доналд успел ему осточертеть.
– Я уже так делала, – сказала Пам.
– И что, не сработало?
– По большей части нет. – Она отломила еще кусочек круассана и положила в рот. Позади них проснулся в коляске ребенок и начал плакать. – Когда я приходила к нему в общежитие, к Доналду, мы сидели там и занимались всей этой обычной волокитой, а потом, в конце, он улыбнулся, и вот тогда – я не знаю, это, наверное, было как озарение – до меня вдруг дошло, что это он вроде как признается в том, что прекрасно понимает, что все это только игра, он отлично это знает, а внутри у него ничего не изменилось. И сам он не изменился. И при малейшей возможности снова сделает то же самое.
Она потянулась к своей кружке, но та была уже пуста.
– И вот после этого я и выкурила первую сигарету за несколько месяцев.
– И вы все еще верите в это? – спросил Элдер. – И сейчас верите? Что он может на кого-то напасть, кого-то убить? Как прежде. Просто ради удовольствия. Для развлечения. Ради новых ощущений.
– Думаю, что может.
Элдер откинулся назад, и она правильно истолковала это его движение:
– Вы с этим не согласны.
– Не хотелось бы.
– Это из-за пропавшей девушки?
– Вероятно.
Пам улыбнулась:
– А что вам говорит ваша печенка?
Элдер покачал головой:
– Я не видел Доналда уже почти тринадцать лет. А вы видели. Но когда я с ним общался, в те давние времена, все дело было в его приятеле, в Маккернане. Я уверен, что именно Маккернан был лидером, именно он все это затеял.
– Тюрьма меняет людей, – заметила Пам. – И не всегда так, как нам хотелось бы. Иногда она их просто ломает, иногда всего лишь делает их еще более закоренелыми преступниками. Может, Доналд просто повзрослел, пока тянул свой срок. Может, ему больше и не нужен никто вроде Маккернана.
К тому времени, когда Элдер вернулся назад, было обнаружено место, где прятали Эмму Харрисон.
Какой-то безработный кровельщик первым наткнулся на розовую сандалию с единственным кожаным ремешком и слегка изношенными подошвой и каблуком. Она валялась в густых зарослях чертополоха в южном конце пустоши, которую использовали под пастбище: солнце высветило ее как раз в тот момент, когда поисковик-доброволец медленно шел через поле, из его правой части в левую, опустив голову чуть не к самой земле. Несмотря на резкий прилив адреналина, вызванный находкой, он достаточно хорошо знал правила – видимо, насмотрелся полицейских телесериалов, – чтобы хватать находку и вертеть в руках, стирая любые отпечатки, которые могли на ней оказаться. Вместо этого он отметил место находки, положив рядом свой рюкзак, и поспешил навстречу ближайшему полицейскому в форме, юному констеблю из Оллертона, который брел в рубашке с короткими рукавами, подставив шею и уши солнцу, от чего они уже приобрели красный цвет.
Потом надо было быстро решить не очень приятную задачу – провести опознание, которое подтвердило, что сандалия действительно принадлежала Эмме – эту пару она купила в начале весны.
Проведенная на карте линия, соединившая обе находки, кардиган и сандалию, определила направление дальнейших поисков. Дорожка, ведущая через следующую пустошь, спускалась в конце концов вниз, к хилому ручью, текущему вдоль живой изгороди; через пятьдесят метров изгородь внезапно обрывалась, упершись в забор, по большей части упавший и поломанный. Заросшая дорога вела далее к тому, что когда-то было фермой, маленьким клочком обрабатываемой земли. Фермерский дом был давно заколочен, позднее его подожгли, и теперь он представлял собой мешанину из почерневших бревен и осыпающейся кирпичной кладки. Один из двух сараев сохранился, дверь его была заперта на висячий замок, взломать который не составило труда. От наполнявшей помещение вони глаза сразу заслезились и легкие сдавило в судорожном кашле. Кровь, рвотные массы, человеческий кал. Полицейский сначала испуганно решил, что куча, лежавшая у дальней стены, может оказаться мертвым телом, но это была солома в остатках мешковины, пересыпанная золой. На подпорке крыши болтался обрывок цепи, с самой крыши свисала какая-то веревка. В углу, отброшенный за ненадобностью, свернутый в клубок и также весь перемазанный кровью, валялся узкий топик Эммы.
К тому времени, когда приехала Морин Прайор, вскоре после Джерри Кларка и всего за несколько минут до прибытия журналистов, весь район находки оцепили. Судмедэксперты и криминалисты сразу занялись своим делом. Подвезли электрогенераторы, чтобы обеспечить дополнительное освещение, которое наверняка потребуется. Бутылки с водой. Термосы с чаем.
Надев на обувь пластиковые бахилы, Морин в одиночестве стояла посреди сарая, глядя на цепь, на веревку и темнеющие на и без того темном полу пятна. Думала о пятнадцатилетней девушке. Представляла себе, что здесь произошло.
Потом ее вырвет; позднее, когда она будет одна, когда никто не увидит, что с ней творится.
А сейчас она повернулась и вышла наружу, на солнце.
– О'кей, Джерри, – сказала она. – Давай за дело.
– Уже известно, сколько времени ее здесь держали? – спросил Элдер.
– Судя по всему, два дня, – ответила Морин. – Максимум три.
Элдер надолго прикрыл глаза. Потом произнес:
– Три дня и три ночи.
– Да.
Они шли по берегу Трента, по широкой набережной Виктории, мимо Мемориал-Гарденз, к старому виадуку; справа простирались истоптанные лужайки парка отдыха, где виднелись одинокие фигуры с собаками и откуда изредка доносились вопли футболистов. По реке скользила узкая лодка, весла равномерно поднимались и опускались.
– Там обнаружили следы автомобильных шин, они ведут и туда, и обратно, – сообщила Морин. – В последние дни было сухо, следы не очень заметные, так что трудно определить, когда именно их оставили. Только завтра – и то в лучшем случае – мы будем знать, есть ли у нас хоть что-то определенное, что годится для дальнейшего поиска.
– Эта дорога к ферме, куда она ведет в обратном направлении? – спросил Элдер.
– Если влево, то выходит обратно на А46; если повернуть на юг, то к Ньюарку, а на север – к Линкольну.
– А если вправо?
– Опять же к Линкольну. Или в объезд города и дальше на восток.
– К побережью.
– Да.
Элдер некоторое время молчал.
– Ты о чем задумался? – спросила Морин.
Элдер помотал головой, словно отбрасывая какие-то мысли. Они прошли еще немного, мимо лужайки для боулинга, и тут Элдер остановился.
– Если предположить, что у того, кто похитил Эмму, есть какое-то транспортное средство, тогда зачем ему надо было тащиться через поля?
– Я тоже об этом думала. Предположим, этот сарай он не сразу нашел. Сначала затащил ее куда-то еще, а потом ему по каким-то причинам пришлось сменить место.
– Но пешком? Пешком-то почему?
– Это можно объяснить тем, что, похитив ее, он решил избавиться от машины – на случай, если ее видели.
– В таком случае мы бы уже нашли эту брошенную машину. Машину или мини-вэн.
– Может, еще найдем.
Они снова пошли вперед.
– Если он забрал ее с собой из этого сарая, – заметила Морин, – это означает, что она еще жива, так?
– Может быть.
– Фрэнк, а как еще это можно объяснить?
– Не знаю.
Достигнув виадука, они снова остановились. К северу от них, над уже давно не новыми жилыми домами района Медоуз, виднелись силуэт замка и закругленная крыша муниципалитета. Они повернулись, и прямо перед ними оказались фонари лесопарка, раскинувшегося по обоим берегам Трента.
– Ты по-прежнему считаешь, что это может быть Шейн Доналд? – спросила Морин.
– Я вот о чем думаю, – сказал Элдер. – Все эти броски туда-сюда через поля, все эти вещи – сначала кардиган, потом сандалия… Кто бы за этим ни стоял, создается впечатление, что он специально их оставляет, чтобы направить нас по ложному следу.
– Он хочет, чтобы его поймали?
– Да нет, не обязательно. Совершенно не обязательно.
* * *
На вечерней пресс-конференции Бернард Янг придерживался одних голых фактов. Да, мы полагаем, что указанное строение и есть место, где держали Эмму Харрисон. Нет, у нас нет прямых указаний на то, где она может находиться в настоящее время, но мы продолжаем разработку нескольких версий.
– Какие конкретные заключения мы должны сделать, – задал вопрос корреспондент одной из крупных газет, – из того факта, что к расследованию привлечен бывший инспектор уголовного отдела Элдер?
– Никаких, – ответил суперинтендант. – Кроме того, что это опытный профессионал, имеющий значительный опыт в расследовании аналогичных дел. И как вам хорошо известно, в делах, подобных этому, мы довольно часто привлекаем к сотрудничеству общественные организации.
