первую строку припева, как я ставлю его на паузу.
Моя рука падает на одеяло. Сейчас бы заснуть, но по телу словно ток бежит. Неопределенный, настойчивый импульс, требующий что-нибудь сделать.
Что угодно.
Я встаю. Глаза пересохли, веки слипаются. Кожа на руках шершавая. Сегодня понедельник, редкий выходной. Время на телефоне – час дня.
Я хочу увидеть Эйдана.
Нет, не так: мне это необходимо.
Мне нужно его увидеть.
Я пыталась, разве нет? Пыталась не наседать на него. Забыть. Поверить, что он вернется ко мне, к жизни. Что я смогу стать ему другом, когда это случится.
Не сработало.
Каждую ночь вижу его во сне. Каждое утро – вновь ощущение пустоты из-за его отсутствия. Я думаю о нем. О его темном доме без рождественских гирлянд – погасшем, замкнутом в себе, без единого проблеска света. Совсем как я порой.
В такие моменты все бы отдала, лишь бы кто-нибудь вмешался.
Я приступаю к действию. Стираных вещей почти не осталось: из корзины для белья торчит двухнедельный ворох рубашек. Слава богу, в глубине комода обнаруживается коралловый шерстяной свитер. Серебряное колье ложится в V-образный вырез между ключицами. Из кучи одежды в изножье кровати я достаю относительно чистые джинсы. Включаю фен, прохожу по волосам расческой. Консилер, румяна, пудра, тушь. Блеск для губ. Блеск для губ?
Я медлю, не донеся аппликатор до лица.
Нет.
Никакого блеска для губ. Слишком по-девчоночьи. Мой избранник – взрослый мужчина. Отец. Не какой-нибудь хмырь в поисках Лолиты.
Помада, решаю я. Нанесенная на губы кончиком пальца. Сдержанный оттенок, как будто я надкусила вишенку или пригубила темно-красное вино.
Дрожащими пальцами зашнуровываю зимние ботинки. Грудь сжимает от волнительного предвкушения.
Я прожду, сколько потребуется. Когда он придет домой, я буду там. Ну, не совсем там, я не чокнутая. Просто поблизости, словно ездила по делам. Мы случайно встретимся. Он объяснит свое молчание, а я скажу: «Тс-с, не оправдывайся. Так устроена жизнь. Мы все чем-то заняты».
Нужно добиваться своего. Все вокруг об этом говорят: журналы, лайф-коучи в утренних интервью, другие умники. «Кто-то украл твою идею? Схватил тебя за задницу по пути к холодильной камере? Будь сильнее. Не ходи в отдел по работе с персоналом. Это удел неудачников. Забей. Не обращай внимания на приступы тревожности, которые день за днем выматывают из тебя кишки. Продолжай работать. Становись лучше. Вот идеальный вид мести. Будь крутой. Будь храброй. Покажи себя. Заставь слушать».
Я застегиваю пальто, беру ключи от машины и спускаюсь по лестнице. Эхо моих шагов по ступеням – словно декларация веры.
Глава 52
Женщина в доме, все еще в доме
Дом умоляет тебя это сделать, готовый открыть тебе все тайны, только позволь.
Главное – не рисковать. Придумать какое-нибудь оправдание, на случай если он увидит тебя на экране телефона.
Восьмое правило выживания за пределами сарая: важно знать, что сойдет тебе с рук.
Сам того не желая, он научил тебя угадывать. В общих чертах. По ощущениям. Простейшие вещи, маленькие хитрости. Пустяки на первый взгляд. Вещи, скрывающие свою ценность.
Книжная полка, решаешь ты.
Как только Сесилия поднимется к себе, ты подойдешь. Протянешь руку к ряду книг. Медицинские триллеры в мягких обложках. Его или покойной жены. В любом случае то, к чему нельзя прикасаться.
Ты думаешь о розе под стеклянным колпаком, о запертой в замке девушке. О Синей Бороде и женах, которых он убивал, потому что они не хотели держаться подальше от секретной комнаты. Думаешь о последней женщине. Ее спасла сестра Энн, насколько ты помнишь из сказки.
У тебя нет сестры Энн.
Ты поднимаешь руку и кончиком пальца наклоняешь к себе корешок ближайшей книги. Видишь название – «Кома» – и парящее в воздухе тело, подвешенное на веревках. Ты потревожила его вещи.
Потом – стук.
Ты застываешь. Толкаешь книгу на законное место, прыгаешь на диван. Наверное, он. Кто еще? Его дочь наверху. У них никогда не бывает гостей.
Ты готовишь оправдания. «Я только искала что-нибудь почитать. Прости. Клянусь. Всего лишь книгу. Что в этом такого? Прости. Кому может навредить книга в мягкой обложке? Прости. Прости. Прости».
Звонок в дверь. Раз, другой.
Это не он.
Ведь так?
Или тут какая-то игра? Он хочет посмотреть, что ты станешь делать?
Стук в дверь. Каждый раз ты подпрыгиваешь: тук, тук, тук. Думаешь: кто-то пришел. Думаешь: он все видит.
Лай из угла гостиной возвещает о присутствии чужака снаружи. Ты шикаешь на собаку, умоляя перестать. Что насчет Сесилии? Прислушиваешься к шагам на лестнице – ничего. Наверное, она в наушниках. Значит, здесь только трое – ты, человек у двери и мужчина с камерами повсюду.
Затем – скрежет. Поворот ключа в замке. Дверь распахивается.
Кто-то входит.
Пока я еду к дому Эйдана, в груди вновь расцветает надежда. У меня даже нет желания включить музыку. Преисполнившись веры в лучшее, я не против побыть в тишине.
Паркуюсь на соседней улице и финальный отрезок пути преодолеваю пешком.
Машины на подъездной дорожке нет. Середина дня. Наверное, он на работе. А вдруг он за чем-нибудь вернется? Или проедет мимо по пути с одного вызова на другой? Его дочь… Разве дети сейчас не на каникулах?
Не имеет значения. В какой-то момент он обязательно появится. У меня есть время. Все время в мире.
Я хожу кругами. Делаю несколько шагов по улице, поворачиваю назад, иду в другую сторону. Если соседи увидят, что я тут околачиваюсь, кто-нибудь со мной заговорит.
Быстро, пока не передумала, отхожу от дерева и направляюсь к дому. Он так близко, как никогда: белые деревянные рейки и серая черепица, небольшой ухоженный дворик с садовой мебелью из кованого железа. Передняя дверь, задняя дверь. Обе заперты.
Дверной звонок.
Нажимаю раз, второй. Ничего не происходит. Слушаю минуту-другую, но в ответ только тишина.
Неудивительно. Эйдана явно нет дома. Мне не по себе находиться здесь без него. Я присматриваюсь, изучая территорию. Пробую постучать: три коротких удара по деревянной раме. Опять тишина, затем… собачий лай?
Он никогда не упоминал о питомцах.
Ладно, может, просто завел собаку. Или все это время держал собаку втайне… Возможно, я не так хорошо его знаю, как кажется.
К двери никто не подходит. Поразмыслив, решаю не стучать снова: ни к чему нервировать собаку.
Какой-то звук. Это не?..
Шипение. Слабое, но неоспоримое. Кто-то шикает. Не желая, чтобы его обнаружили.
Не успеваю я
