Фрэнки выдохнул:
— Я имею в виду — как думаешь, она знает, что происходит?
— Держу пари, что да. И еще много всего интересного.
— Боже мой, — процедил сквозь зубы Фрэнки. — И зачем только я приперся в эту проклятую страну? О да — ведь думаю здесь я? У нас два варианта — либо сидеть здесь и караулить Стречи, либо вернуться в отель и порасспросить Линкольна.
— В отеле намного удобнее.
— Так вот ты что советуешь — оставить Стречи в этом чулане на всю ночь? Вряд ли это разумное решение. Оставь ее одну на несколько часов — и мало ли что может случиться? Может, я один съезжу в отель, а ты останешься здесь и присмотришь за Стречи?
Паттерсон резво выбросил окурок:
— О да, я уж за ней присмотрю…
— Прекрати, а?
Паттерсон пожал плечами:
— Просто подумал, что мы могли бы что-то с этого поиметь. Да вы и сами, наверное, думали об этом. — Он многозначительно покосился на Фрэнки. — Ночь будет долгой, места здесь безлюдные. Да что там, мы ведь уже убили тут одного.
Паттерсон бросил взгляд за деревья, туда, где была неприметная могила тощего.
— Он был бродяга, — пробормотал Фрэнки. — О нем никто и не вспомнит.
— А она кто? В смысле, если она исчезнет, — кто удивится?
— Достаточно.
Паттерсон задрал голову и уставился на звезды. Он был выше и крупнее Фрэнки.
— Вы же сами спросили моего совета. А вы как думаете? Либо мы будем сидеть тут и ждать, пока расколется Стречи, или поднажмем на нее, и она расколется этой ночью? Вообще-то вы здесь босс, мистер ди Стефано, но лично я полагаю, что чем дольше мы будем тут торчать, тем дальше уедет Клайв.
Фрэнки пробурчал из темноты:
— Пошли.
Его трудно было не узнать: при безжалостном освещении вестибюля отеля стоял Деларм, огромный и темный, — точно Иоанн Креститель в раскаленной пустыне; но преподобная Тина в прямом смысле зашла слишком далеко, прежде чем его заметить. Он тотчас же устремил на нее взгляд — взгляд коршуна на добычу. То, что она появилась из бара отеля, явно говорило не в ее пользу. И выражение ее лица. Не говоря уже о том, как оно застыло при виде бородача.
Впрочем, что ей теперь до него, подумала она. Когда миссис Ниббетт позвонила ей домой, поначалу она не позволила себе поверить до конца, но теперь-то, когда она встретилась со всем семейством Ниббетт и присными в баре «Холидей Инн», она позволила резонным доводам убедить себя, что титул останется за Ниббеттами. Возможно, одной миссис Ниббетт она бы и не поверила, но там были торжественный Уолтер, не говоря уж о Мертл, Конраде и Джули с Хантером, и постоянные «еще капельку» искрящегося шампанского — такое убедило бы и самого закоренелого циника. А уж эскомского приходского священника тем более, ибо преподобная мисс Гам отнюдь не была циником. Тем паче что она сама искренне хотела этому верить. Узнать, что ее приход благословлен чудесными Ниббеттами, а не грозным Делармом, было поистине блаженством.
Но вот на ее пути стоял исчезнувший было претендент. Преподобная глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы выветрились пары шампанского, улыбнулась и смело двинулась мимо него.
— Ну что ж, — сказала она. — Борьба была трудной, и, в конце концов, победитель-то должен быть один, ведь правда?
И изо всех сил постаралась сделать сияющую свою улыбку сочувственной.
Он степенно кивнул:
— Да, пришлось попотеть. Хотя я бы предпочел, чтобы конкуренция не была такой жесткой.
— Вы когда улетаете — завтра?
— Через несколько дней.
— Видами решили полюбоваться?
— Не до того будет.
— А что тогда?
— Да так, кое-какие бумаги. Ничего особенного, — поспешил он ее заверить.
— Бумаги?
Он покачал головой:
— Так, пустяки.
Ее улыбка стала смахивать на трупное окоченение.
— Н-но вы остаетесь здесь?
— Ну да. Завтра я вряд ли смогу уделить вам время, мисс Гам, но я всегда знаю, где вас найти.
— А-а. — Она слегка вздрогнула. — Так… я могу вам понадобиться?
Он уставился на нее:
— Несомненно.
Она осторожно сглотнула.
— В-визит вежливости? — храбро предположила она.
— Надо кое-что обсудить. И исправить.
Тина изо всех сил старалась принять шутливый тон:
— А что — грядут какие-то перемены?
— Естественно.
— И… и какова же ваша роль?
— Ну, как новый лорд поместья Эском…
Она содрогнулась. Он осторожно облизнул губы.
— Я очень интересуюсь духовной жизнью своих подданных…
— Новый лорд…
Тина так и не смогла заставить себя закончить фразу, ибо она заключала в себе приговор всему эскомскому приходу. Она робко возразила:
— Но я говорила с Ниббеттами…
— Они все еще здесь?
— Тут. — Она слабо кивнула в сторону бара.
Деларм пожал плечами:
— Да толку-то от них сейчас…
— Значит, новый лорд — вы?
Она должна была это спросить. Получить подтверждение…
— Да, — объявил он — и, не удержавшись, добавил: — Я — лорд.
Странная вещь: всякий раз, когда Паттерсон приходил в состояние возбуждения, курить ему не хотелось. Старая армейская привычка, полагал он: как только начинаются боевые действия, никакого открытого огня, никаких посторонних запахов. Так что, как только в кровь стало поступать достаточное количество адреналина, потребность в стимуляторах отпадала сама собой. Вслед за Стречи и Фрэнки поднимался он по шаткой лестнице наверх. Первым шел Фрэнки. Паттерсон замыкал шествие — подавшись назад, он наблюдал, как в полумраке покачиваются ягодицы Стречи. Стоит протянуть руки — и он сможет провести ладонями по ее бедрам.
Они поднялись наверх. То ли там было светлее, то ли их глаза успели привыкнуть к темноте. А уж когда Фрэнки посветил фонариком, то стало видно очертания предметов за балкой. Оконный проем, давно лишенный всяких стекол — в дыру окна проникали обрывки лунного света и гасли на грязном полу. Крыша частично обвалилась. На деревянных стенах лежали неясные тени — то ли ящики, то ли обломки мебели. Луч фонарика Фрэнки упал на деревянный стул.
— А вот и кресло с моими инициалами, — усмехнулся он. Он уселся в него, устроил фонарик на коленях, позволяя ему освещать всю комнату.
— Где вы? — окликнул он. Луч фонарика зашарил по темноте и выхватил силуэт Стречи — ей пришлось отвернуться от слепящего света.
— Третий уровень, — буркнул он. — Только на сей раз в роли легавого — я сам.
Должно быть, он ухмылялся, но все, что она видела, — слепящий луч. Справа от нее что-то зашевелилось — это Паттерсон устраивался на полу.
Фрэнки заговорил снова — на сей раз он повысил голос. Выходит, он вовсе не ухмылялся.
— О'кей, Стречи, — уже поздно, и я начинаю терять терпение. Где Клайв, черт возьми?
— Я что — должна догадаться?
Он заорал:
— Отвечай на вопрос!
Прикрыв глаза ладонью, она уставилась в пол.
— Полагаю, что дальше, чем был, когда вы спрашивали меня в последний раз, — ответила она.
— Еще одна шуточка, — мягко сказал Фрэнки, — и я дам тебе пощечину. Очевидно, без этого не обойдется.
— Не знаю я, где он.
— Что ж, — раздался голос из темноты, — по-видимому, нам придется это из тебя выбить.
Она услышала, как скрипнул стул.
— Так ты этого добиваешься? — спросил он. Теперь он стоял, и луч его фонарика подрагивал.
— Даю тебе последний шанс, Стречи, — просто сказал он. — Мы здесь одни. Мы устали. И ты — не героиня боевика.
— Я не могу сказать вам, где он. Я не знаю.
Ди Стефано вздохнул.
— Ты мне нравилась, Стречи. Ты об этом знала? Неужели ты позволишь мне это сделать?
— Вам вовсе не надо этого делать, — ответила она. — Если, конечно, вы не получаете от этого удовольствие.
Она подняла белокурую головку и посмотрела прямо в луч фонаря. Ей надо было убедить их, что ей не страшно, — хотя если они подумают, что она не боится, это еще больше укрепит их в мысли, что она лжет.
Из темноты раздался голос Паттерсона:
— Она думает, что мы не станем бить женщину.
Фрэнки:
— Да мне как-то без разницы — мужчина, женщина…
— Я не о том — если их бьешь, они либо блюют, либо падают в обморок, а еще хуже — устраивают истерику. Есть другие способы.
— И какие?
— Полагаю, чем бить, лучше унизить их. Тебе ведь это не понравится, правда, Стречи? Я имею в виду — ты одна, а нас двое…
От отвращения Фрэнки едва не выронил фонарик:
— Вот оно что — ты собираешься ее изнасиловать? Погоди расстегивать ширинку. Нам нужна информация, а не то, о чем ты подумал.
— Кто говорит про изнасилование? — Голос Паттерсона прозвучал спокойно и размеренно. Может, темнота делала его смелее, а может, он точно знал, чего хочет. — Ее просто надо раздеть…
— Заткнись!
