Вскоре Ли сообразил, что направляется домой. Машина, казалось, сама знала, куда ехать. Он остановился у своего дома, расположенного на Западной окраине, и открыл ключом входную дверь. Было всего лишь два часа дня; сын Мартин в школе, а жена еще не вернулась с работы. Медленно Ли двинулся по дому и, к своему удивлению, обнаружил, что спускается вниз по лестнице в подвал.
Там у него стоял небольшой верстак со шкафчиком и небольшим набором домашних инструментов. Он снял с полки небольшую коробку, нащупал ключ, висевший под верстаком, и открыл замок. Взял в руки промасленную тряпицу, ощутил ее тяжесть.
Отогнув угол ткани, он увидел новенький девятимиллиметровый автоматический пистолет итальянского производства. Он взял его из оружейного арсенала, обнаруженного в аптечном киоске года два назад. Из этого пистолета ни разу не стреляли. В свое время он проверил его серийный номер и установил, что пистолет был украден в 1985 году. На нем не было отпечатков его пальцев, потому что он никогда не прикасался к нему. Используя угол тряпки, Ли вынул магазин, в котором было девять патронов, головки пуль были тщательно подпилены. Не исключено, что эти пули предназначались полицейским.
Он вынул пули из магазина и тщательно вытер их промасленной ветошью. Вставил в магазин обратно и вытер тряпкой весь пистолет. Затем, обернув пистолет носовым платком, положил его в карман.
Сев в машину, он вновь бесцельно двинулся вперед. Предстояло очень внимательно обдумать, как он все это совершит. Для начала следует унять дрожь. Он должен будет изгнать из своего сознания чувство вины, преступить клятву. Ли не был уверен, что сможет сделать это. Ему страстно хотелось подумать о чем-нибудь другом, но он не мог.
Лиз сидела перед фотоувеличителем в темной комнатке, приспособленной под фотолабораторию, и смотрела, как на фотобумаге проступает цветное изображение. Она улыбнулась, затем положила фотографию к уже отпечатанным и пересчитала. Ровно сто штук, включая и черно-белые снимки. Для начала достаточно.
Лиз взяла фотографии и тщательно упаковала их вместе с написанным ею проспектом. После этого она написала на упаковке адрес издателя из Нью-Йорка, который однажды проявил интерес к ее работам. Пришла пора узнать мнение других о проделанной на острове работе, можно ли считать ее полезной. Лиз села в «джип» и направилась в гостиницу.
Жермен давала распоряжения горничным, поэтому Лиз пришлось немного подождать, пока она закончит.
— Привет, как дела? — сказала Жермен.
— Доброе утро, я приготовила пакет для Федерального Экспресса, паром «Элфред Драммонд» уже ушел?
— Давай, должна успеть, — сказала Жермен и, взяв пакет, бегом выскочила из задней двери. Через некоторое время она вернулась, тяжело дыша.
— Успела, передала. Бог ты мой! С тех пор, как уехал Рон, я теряю форму.
Лиз рассмеялась.
— Я дам тебе напрокат свою видеокассету с аэробикой Джейн Фонды.
— Спасибо, но я имела в виду совершенно другое.
Жермен начала рассказывать еще о чем-то, но в это время снаружи донесся рев двигателя, визг тормозов и скрежет гравия.
Лиз и Жермен выскочили на улицу и увидели Джеймса Моусеса, бежавшего к ним с испуганным выражением на лице.
— Мисс Жермен, — закричал он, — мистер Ангес! Вызовите врача!
Жермен схватила его за руку.
— Успокойся, Джеймс, в чем дело?
— Он спустился с крыльца, а я ждал его внизу. Как обычно, я сказал: «Доброе утро, мистер Ангес». Он хотел было мне ответить, но не мог произнести ни слова.
Джеймс замолк и перевел дыхание.
— Затем он схватился руками за голову, сказал: «О Господи» и рухнул на землю. Я поднял его и перенес на диван в рабочем кабинете. Больше я ничем не мог ему помочь, поэтому я поехал за вами.
— Джеймс, — сказала Жермен, — возвращайся обратно и будь рядом с ним. Я вызову врача.
Джеймс побежал к своему «джипу», а Жермен направилась к себе в кабинет. Лиз двинулась за ней следом.
— Могу ли я чем-нибудь помочь? — спросила Лиз.
— Можешь отвезти меня в Дангнесс сразу же, как только я договорюсь о визите врача.
Жермен посмотрела на лист бумаги, приколотый к стене рядом с телефоном, сняла трубку и набрала номер. Когда на другом конце линии ответили, она сказала:
— Чарли, говорит Жермен Драммонд с Камберленда. Моему деду стало плохо, срочно вышли вертолет с врачом в Дангнесс. Похоже, у него случился удар. Да, буду там минут через десять. Не теряй времени, слышишь? Пусть захватят с собой все необходимое.
Жермен повесила трубку и повернулась к Лиз.
— Через тридцать секунд буду в твоем «джипе», — сказала она, выбегая из кабинета и устремляясь вверх по лестнице.
Направляясь к «джипу», Лиз слышала, как она звала Хэмиша. Вскоре Жермен и Хэмиш вместе выбежали из дома и бросились к ней. До Дангнесса домчались быстро, в полном молчании. Никто, судя по всему, не был склонен к разговорам. Перед большим домом Лиз резко затормозила. Все трое взбежали по крыльцу, миновали входную дверь, затем, повернув налево, вошли в рабочий кабинет.
Ангес Драммонд лежал на кожаном диване, его раскрытые глаза смотрели в потолок. Подле него на полу сидел Джеймс и, держа за руку, разговаривал с ним.
— Вы отдохнете, мистер Ангес, все будет хорошо, — успокаивал он, — они уже едут.
Все сгрудились вокруг дивана. Жермен, опустившись на колени, взяла деда за другую руку и спросила:
— Дедушка, ты меня слышишь?
Ангес кивнул и посмотрел на нее, очевидно, плохо понимая. Затем он вторично кивнул головой.
— Можешь говорить? — спросила Жермен.
Губы Ангеса пришли в движение, но с них не слетело ни единого звука.
— Дедушка, — обратился к нему Хэмиш, — сожми в кулак правую руку.
Жермен улыбнулась.
— Крепкая хватка, — проговорила она.
— А теперь сожми левую, — снова попросил Хэмиш.
Джеймс взглянул на Хэмиша.
— У него не получается, — произнес юноша.
Три четверти часа вчетвером они просидели около Ангеса. Жермен и Хэмиш пытались вести с ним беседу, подбадривали его.
— О’кей, — внезапно проговорил Ангес.
— Так ты, оказывается, можешь говорить, старый обманщик, — воскликнула Жермен. — Значит, все будет в порядке.
Снаружи донесся звук вертолета. Хэмиш вышел на улицу, Жермен пошла за ним. Стоя на крыльце, она видела, как он сбежал по ступеням вниз, высоко поднял руки над головой, направляя вертолет на свободную от деревьев площадку. Едва машина опустилась на землю, из нее выпрыгнули мужчина и женщина. Мужчина с Хэмишем поспешно прошли к дому. Лиз спустилась с крыльца и помогла женщине нести два объемных чемодана.
Через мгновение они тоже вошли в кабинет Ангеса. Медсестра начала распаковывать кислородное оборудование, а врач тем временем приступил к осмотру больного.
— Я был бы весьма признателен, если бы вы освободили кабинет, пока я не закончу осмотр, — попросил он.
Не говоря ни слова, Хэмиш, Жермен и Лиз вышли из кабинета. Джеймс отошел в сторону, но остался в комнате, и никто не стал возражать. Вслед за Хэмишем Лиз и Жермен прошли в картинную галерею, которую Лиз в прошлый свой визит видела лишь мельком. Помещение представляло собой большой зал, отделанный в викторианском стиле, по стенам которого висели семейные портреты.
Хэмиш устроился на бархатном диване.
— Не могу в это поверить. Не могу припомнить, чтобы дед болел чем-нибудь, кроме простуды.
— Когда-то это должно было произойти, — сказала Жермен. — Мне кажется, я предчувствовала.
— А я нет, — заметила Лиз. — Вчера во время перезахоронения останков бабушки Ангеса я виделась с ним. Мне он показался таким же, как обычно, каким был всегда с момента нашего знакомства. Он пригласил меня зайти в столярную мастерскую и показал свой гроб.
— У него уже заготовлен гроб? — спросил Хэмиш.
— Да, там стоит три штуки, — ответила Лиз. — Ангес пояснил, что еще один для Бака Моусеса, которого он хочет схоронить на семейном кладбище.
— А еще один? — с явной тревогой спросил Хэмиш.
— Ангес сказал, что третий приготовлен на всякий случай.
Услышав эти разъяснения, Хэмиш испытал заметное облегчение.
— А ты подумал, он для кого? — спросила Лиз.
— Не знаю, просто поинтересовался.
В комнату вошел врач.
— Ваш дед перенес удар.
— Я это знала, — промолвила Жермен.
— У него развился левосторонний паралич, но, на мой взгляд, сейчас его состояние стабильное; стабильное настолько, насколько оно может быть стабильным у человека его возраста, после только что перенесенного удара, пусть и не слишком сильного.
— И что теперь? — спросил Хэмиш.
— Он отказался ехать в больницу. И я не могу с ним не согласиться. Собственно говоря, мы мало чем можем ему помочь.
