– Я за тебя переживаю.
– А чего за меня переживать? – усмехнулся Лукас.
– Это все из-за смерти мамы? – выпалил Ник и сразу же пожалел о сказанном. Но что еще ему было говорить?
– Что? – наморщил лоб Лукас.
– После смерти мамы ты очень изменился. Я это вижу, и ты сам это прекрасно понимаешь.
– Ну ты даешь! Вот уж не ожидал это услышать от тебя!
– Почему?
– Да ты на себя посмотри. Мама погибла, а ты сразу пошел на работу, как ни в чем не бывало.
– Но ведь мне надо работать!
– Трясешься за свою карьеру?
– Не смей разговаривать со мной таким тоном! – рявкнул Ник.
– Уходи. Я не желаю слушать твой бред.
– Я никуда не уйду, пока ты меня не выслушаешь, – заявил Ник.
– Хорошо! – Лукас встал с кровати и направился к двери. – Сиди здесь и говори, сколько хочешь.
Ник вышел за сыном в коридор и крикнул:
– Немедленно вернись!
– Мне надоели твои разговоры!
– Я сказал, вернись! Разговор еще не закончен.
– Я все и так понял. Извини за то, что тебе приходится за меня краснеть! – с этими словами Лукас, прыгая через две ступеньки, пустился вниз по лестнице.
Ник бросился за сыном.
– Не смей уходить, когда я с тобой разговариваю!
Догнав Лукаса у входной двери, Ник схватил его за плечо.
Лукас повернулся и стряхнул с плеча отцовскую руку.
– Не трогай меня! – завопил он, схватился за большую бронзовую ручку и распахнул входную дверь.
– Немедленно вернись! – крикнул Ник ему вслед.
Но Лукас уже бежал прочь по дорожке.
– Меня достал твой паршивый дом! – крикнул он через плечо. – Ты тоже меня достал!
– Вернись немедленно! – крикнул Ник. – Куда ты?
Нику хотелось броситься вслед за сыном, но он остался на месте.
Зачем бежать? Куда?
Ник почувствовал себя беспомощным и никому не нужным.
Шаги Лукаса замолкли в темноте, Ник повернулся и вошел в дом. У подножия лестницы стояла Джулия. Она плакала.
Ник поспешил к дочери и крепко обнял ее.
– Не расстраивайся! Все будет хорошо, – пробормотал он. – Беги спать!
Принимая душ перед сном, Ник ругал себя за то, как неумело он разговаривал с сыном, и с ужасом думал о том, что вообще не способен найти с кем-либо общий язык. Другой человек на его месте наверняка нашел бы способ заставить сына прислушаться! Нику показалось, что он очутился в чужой стране, не зная местного языка и не понимая ни дорожных знаков, ни надписей. Он чувствовал себя безнадежно потерянным и одиноким.
Стоя под душем, Ник разглядывал батарею шампуней и кондиционеров для волос на полке у раковины. Это была косметика Лауры, но у него не поднималась рука ее выбросить.
Пока он намыливал голову, пена попала ему в глаза. Глаза стало невыносимо жечь, и из них потекли слезы. Теперь Ник стоял под душем и плакал, не понимая почему: из-за мыла или из-за того, что ему так ужасно плохо.
Ник уже надел пижамные штаны и футболку, когда сработала сигнализация: открылась входная дверь. Лукас вернулся.
Выключив свет, Ник лег в постель. Как всегда, он устроился с того краю, на котором спал, когда была жива Лаура. Он не знал, удастся ли ему когда-нибудь избавиться от этой привычки.
Дверь в его спальню приоткрылась. У Ника в голове мелькнула мысль, что Лукас решил перед ним извиниться, но это, конечно, был не Лукас.
В дверном проеме стояла Джулия. Ник хорошо видел на фоне света в коридоре ее длинные ноги и волнистые волосы.
– Мне не заснуть, – сказала Джулия.
– Иди сюда.
Девочка подбежала к кровати и забралась на нее.
– Папа, – прошептала она. – Можно, я сегодня буду спать с тобой?
Ник откинул Джулии волосы со лба и увидел ее заплаканное личико.
– Можно. Сегодня можно.
Леон, как всегда, спал допоздна, и субботним утром Одри, конечно, встала раньше него. Одри нравились царившие вокруг тишина и спокойствие. Она встала и заварила себе цикориевого кофе. Леон терпеть не может цикорий, и Одри, конечно, сделает ему нормального кофе, когда он проснется и сядет читать газеты. Но пока Одри может делать то, что хочется ей!..
Раньше Одри с Леоном всегда проводили субботу и воскресенье вместе. Но так было раньше, до того как Леон потерял работу, а Одри, наоборот, стала засиживаться у себя на работе как можно дольше, чтобы попозже возвращаться домой. Раньше Одри с Леоном долго спали субботним утром, а проснувшись, обнимали друг друга в постели и занимались любовью. Потом они вместе готовили еду, читали газеты и иногда даже еще раз ложились в постель. Утомившись от ласк, они ненадолго засыпали. Потом они куда-нибудь ходили: за покупками или просто так – погулять. По воскресеньям Леон спал до возвращения Одри из церкви, потом они ходили в кафе поесть чего-нибудь вкусного или что-нибудь делали по дому и снова занимались любовью.
Те счастливые дни ушли и казались теперь Одри такими же далекими, как древняя Месопотамия. Одри даже стала забывать, на что они были похожи. От них остались лишь туманные воспоминания.
Сегодняшним субботним утром Одри хотела достать бумаги и подумать о расследованиях, которыми была занята, но внезапно туман в ее воспоминаниях чуть-чуть рассеялся. Одри показалось, что они с Леоном оцепенели и ни один из них не решается первым двинуть ни рукой, ни ногой. Кто-то должен сделать первый шаг! Кто-то должен разорвать порочный круг и сломать новый унылый порядок вещей.
Подумав об этом, Одри решила взять инициативу на себя.
«Сколько раз ты еще будешь пытаться? – спрашивала она себя. – Сколько раз ты будешь биться головой о кирпичную стену, пока не успокоишься?!»
Но какой-то мудрый и полный сочувствия внутренний голос ответил: «Ты не должна сдаваться. Ты должна спасти Леона. Ведь он пострадал, а ты – нет. Вот тебе и рубить этот узел!»
Утро было тихим и прекрасным, кофе был вкусным, Одри отлично себя чувствовала и решила еще раз попытаться.
Тихонько пройдя по темной спальне, Одри осторожно выдвинула нижний ящик шкафа и достала из него короткую желтенькую ночную рубашку, которую когда-то заказала себе из каталога, но никогда еще не надевала.
Потом Одри прикрыла дверь в спальню и прошла в ванную. Там она с удовольствием приняла горячий душ. После душа она натерла тело ароматическим лосьоном из трав, а потом накрасилась, хотя обычно никогда не пользовалась дома макияжем. Взяв флакончик с «Опиумом», единственными из ее духов, которые похвалил Леон, она чуть-чуть надушила все нужные интимные места своего тела.
Поначалу чувствуя себя немного неловко в короткой ночной рубашке, Одри пошла на кухню и приготовила поесть. Она поджарила тосты с беконом. Леон очень любил по утрам тосты с беконом, гораздо больше яиц. Не забыла Одри заварить и целый кофейник любимого кофе Леона.
Она нашла беленький фарфоровый молочник в форме коровы, налила в него сливок и поставила его вместе с кофейником и тарелкой с тостами на поднос, который не без труда нашла в недрах кухонного шкафа и предварительно тщательно вымыла.
Хотя в течение последнего года Леон неизменно засыпал и просыпался в отвратительном настроении, на этот раз, увидев Одри с подносом, он широко улыбнулся.
– Доброе утро, крошка, – хрипло проговорил он. – Что это ты вдруг?
– Не желаешь ли подкрепиться?
– Тосты с беконом! Разве у меня сегодня день рождения?
– Да нет. Просто захотелось тебя побаловать! – Одри залезла на постель и поцеловала мужа.
Леон отпил кофе и с довольным видом хмыкнул.
– Красота! Но сначала – в туалет!
Поднос с угрожающим видом звенел и трясся, пока Леон из-под него выбирался.
Одри услышала, как Леон шумно писает в унитаз. Потом в бачке зашумела вода. Потом вода побежала из крана. Леон чистит зубы! А ведь в последнее время он почти что махнул рукой даже на это! Хороший знак! Одри обрадовалась. Хотя в последнее время Леон и раздался вширь почти как Латона, она по-прежнему находила своего мужа привлекательным.
Пока Леон залезал обратно в кровать, Одри держала поднос на весу. К ее удивлению, Леон снова ее поцеловал. Одри подвинулась к мужу и уже положила ему руку на плечо, когда он отстранился и снова взялся за чашку с кофе, но тут же поставил ее на место и, прежде чем пить, добавил в кофе сливок. Потом он взялся за вилку и нож и стал поглощать тосты.
– Ммм! Тепленькие! – пробормотал он с полным ртом.
Одри вспомнила чьи-то слова о том, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Неужели горячие тосты смогут растопить льды, в которых гибнет их брак?
Поглотив почти весь бекон и половину тостов, Леон повернулся к Одри.
– А ты что не ешь?
– Я поела на кухне.
Леон кивнул и стал доедать бекон.
– А я-то думал, что ты сегодня работаешь.
