Но она верила, что вы приедете. Рано или поздно. И именно в конце лета. И каждый год ждала вас здесь.
Когда мотовоз сюда перестал ходить, пути размонтировали, и встал вопрос о ликвидации этой остановки. Но главой поселковой администрации был уже один из сверстников и друзей мамы.
Вообще целое поколение жителей нашего поселка выросло как бы под влиянием мамы. Она ведь была лидером молодежи, и ее любили.
Так что остановка сохранилась. Не тронули даже постаревшие деревья, которыми в 1975 году была обсажена площадка.
Ну, а те лавочки убрали. Позже, когда все стали взрослеть, обзаводиться семьями. Теперь мама приходит сюда одна. Вот для нее и сделали эту скамейку.
Вы не подумайте, Игорь, она и теперь помогает своим друзьям. Правда, три года назад мы получили наследство в Японии – крупный женский журнал. Так что здесь осталась жить ее сестра. А я приезжаю сюда в июле последние два года – по просьбе мамы. Вот, прихожу и жду вас.
А мама для наших поселковых нашла в Японии несколько бизнесменов, и теперь здесь в море у них – донные плантации водорослей, а местные получили работу – разводят и собирают урожаи водорослей.
Я был ошеломлен. Я с трудом понимал то, что говорила мне Алла.
– Мама ждет вас по-прежнему, – продолжала рассказывать Алла чуть позже, когда мы шли по берегу моря. – Она и купаться любила в том месте, где вы вместе с ней заходили в море. Помните, в тот раз? Мы сейчас подойдем к этому месту.
Тут уж я и вовсе очумел. Я словно бы чувствовал что-то чуть раньше, ведь и я искал это место. Но я – не нашел.
Как же Акико его находит-то?
И вот тут я стал потихоньку приходить в себя. Вернулась способность здраво рассуждать. Естественно, если бы я каждый год приходил на одно и то же место, я его находил бы легко и безошибочно, будь то остановка транспорта или место на песчаном пляже.
– Ну, а где вы жили все это время? – спросил я.
– После университета мама жила и работала в Баку. Но на выходные всегда приезжала сюда. Здесь ведь жили ее родители, но они давно умерли. Ну, и, конечно, отпуск брала во второй половине лета – и тоже проводила его здесь. Теперь здесь живёт ее сестра, моя тетя – с семьей. Они сейчас в Токио, гостят у мамы.
– А твой папа? – спросил я. Алла бросила на меня взгляд и ответила, как отрезала:
– У меня нет папы! И не было. Только мама!
Я понял, что это – запретная тема, ее не стоит касаться. Поэтому перевел разговор.
– Алла, а мы можем сейчас позвонить твоей маме?
Ее ответ меня удивил.
– Завтра! Там сейчас ночь – разница часовых поясов…
Помнится, в тот момент я подумал: «Если, как рассказывает Алла, Мила столько лет ждала меня, то ночь ли, день ли – да какая разница! Она будет только рада узнать о моем, наконец, появлении на остановке мотовоза в Рыбсовхозе. И именно тогда, когда ежегодно она ожидала меня…»
Вы понимаете? Нет, совсем не рада была мне Акико! Уж не знаю, как ее мама, а она сама…
И тогда я вновь перевел разговор. И стал расспрашивать Аллу:
– Так мама владелица крупного японского журнала для женщин?
– Нет, что вы! Уже трех журналов!
То, как Алла заговорила, свидетельствовало, что эта тема приятна ей.
– Сначала маме достался один журнал – журнал для деловой женщины. Это было три года назад. А сейчас маме принадлежит уже целых три женских журнала. Два новых мама купила в прошлом году, они были на грани разорения. Один – для домохозяек. А другой – журнал японской моды. А сейчас и эти два журнала тоже очень популярны в Японии, а журнал мод даже выпускается в Корее и Индонезии. Сейчас маме предложили открыть филиал в Китае, но мама пока думает…
– А ты, Алла, чем занимаешься?
– Я поступила в университет Токио на факультет искусств – сейчас осваиваю профессию дизайнера, а потом хочу пройти специализацию графика.
А вы, Игорь? Как жили вы после 1975 года? Вы учились после школы?
Возможно, я излишне расслабился. Как бы то ни было, не следовало ей говорить того, что сказал я. Не подумав, я рассказал, что после школы поступил в институт, в конце первого курса женился первый раз. Брак оказался неудачным. Потом я женился еще…
– А дети? У вас есть дети?
– Да, но они взрослые.
И тут я прикусил язык. Я уже понял, что из рассказанного мною получается, что пока ее мама искала меня, ждала меня за год за годом, причем ей в этом помогала местная молодежь, которая в отличие от меня оценила самопожертвование своего лидера, помогала, чем могла, так вот я все это время менял жен, нарожал детей, в общем – жил полнокровной жизнью в свое удовольствие.
И кто же тогда я, по-вашему?
Алла как-то по особенному остро глянула на меня и спросила:
– Но вы же обещали маме… Она ведь до сих пор ждет вас! Вы даже не представляете, как она вас любит!
Я молчал. Мы стояли у полуразвалившегося баркаса (нет, конечно же, не того, что примерно на этом месте был тогда, в 75-ом). Похожего, тот наверняка давно сгнил, исчез.
Солнце скрылось за высоким откосом, на котором стояли крайние дома поселка. От островерхих крыш протянулись к воде длинные темные тени.
Спасибо им! Они хотя бы как-то прикрыли мое лицо.
Ну, что я мог сказать ей?
– Ладно, – подумав и, по всей видимости – приняв решение, сказала она мне. – А сейчас? Вы женаты? Хотя… Нет, конечно, иначе вы бы не приехали. А кстати, почему вы, Игорь, все-таки приехали?
– Ну, как… – промямлил я, не зная, что сказать. – Родина все-таки, хотелось посмотреть…
– Я так и думала! – сказала она.
Она шла впереди, я – следом за ней. Не знаю, зачем я шел следом. Может быть, мне хотелось все-таки хоть как-то сказать ей, что я понял – осталось когда-то мое счастье здесь, на этом берегу, что жизнь моя прошла каким-то комом, зигзагом обогнув то, что только и называется настоящим с ч а с т ь е м.
Но ей было лет восемнадцать-девятнадцать, а мне – пятьдесят. И я видел ее первый раз в жизни.
Как говорить все это девчонке? Я, конечно, искренне и без стеснения сказал бы это Миле, но ее дочери… Я не решился.
И вот это оказалось главной моей ошибкой.
Именно ее возраст и следовало учитывать прежде всего. Но – совсем по другой причине.
Между тем мы уже шли по одной из улиц поселка и скоро приблизились к калитке, ведущей к дому с большим двором, за которым виднелся большой сад.
– Ну, вот мы и пришли… – сказала Алла. – Это дом тети, но сегодня мы с вами будем одни, и сейчас я буду вас кормить.
Часом позже мы ужинали в летней кухне. Блюда были незнакомые, но мне понравилось и тушеное с овощами мясо, и как-то по особому приготовленная рыба.
Я был благодарен Алле за то, что она не поставила на стол спиртное – не хватало еще пить за что-нибудь вроде нашего общего счастья!
Признаться, я по-прежнему был не в себе. Только этим можно объяснить, что когда у меня в кармане зазвонил мобильник, я просто не отключил его, не глядя, а ответил на вызов дочери.
– Как ты, папа?
– Все хорошо. А ты как? Как там мои внуки?
– Да все у нас в порядке. А ты когда возвращаться думаешь?
– Не знаю. Билеты у меня на послезавтра…
– Мама вот здесь. Передает привет тебе!
– Ну, и ты маме привет передавай.
Наверное, то, что Алла услышала, и подтолкнуло ее к тому, что случилось чуть позже.
Потому что после телефонного звонка мы как-то сразу оба замкнулись. Глядя на ее лицо, я понял – не следовало сегодня в ее присутствии делать ничего, что свидетельствовало о моей благополучной жизни. И замолчал.
Молча поел, молча пошел вслед за девушкой в комнату, которую она определила для меня, молча разделся и лег на прохладные простыни.
А Алла… она тоже молчала. Только, когда я уже лежал в постели, сказала:
– Подождите меня!
Я, признаться, не совсем понял – что она имела в виду. И конечно, я не ожидал того, что произошло через несколько минут.
Акико быстро вошла в комнату, подошла ко мне и ударила в грудь кухонным ножом.
Все, что происходило дальше, я помню плохо – нож прошел рядом с сердцем, правда, не задев при этом саму сердечную сумку.
Боли я как-то не почувствовал – просто на короткое время отключился.
– х-х-х-х-х-х-
Здесь Сергей затейливо выругался. Поезд тем временем стучал вовсю колесами по стрелкам, замедляя ход. Приближалась крупная станция, и мы решили прерваться.
Игорю мы принесли стакан свежего чая, и велев набираться сил для продолжения рассказа, сами пошли в тамбур – решили освежиться и погулять по перрону во время остановки.
Что интересно, мы ничего не обсуждали – переглядывались и хмыкали, произнося нечто вроде: «Да-а-а…», «Надо же!…» и «Вот это да!»
А Сергей вообще, нахмурясь, курил и что-то думал про себя.
Когда поезд тронулся, мы уже сидели в купе и слушали продолжение рассказа.
