– Значит, она запрятала видеофайл среди других документов по расследованию? Среди мусора? Надо так понимать?
– Да, вне Интернета, – кивнул Бергер. – На флэшке. Надо посмотреть запись.
Блум уже принесла ноутбук. Бергер отыскал нужный файл и включил видео. Пустой, как будто заброшенный больничный коридор, двое мужчин с пиксельными лицами, потом еще двое, жуткая сцена с пилой. И совершенно безумный фрагмент, где явный лидер в синем пальто поднимает только что отпиленную ногу и демонстрирует ее оператору. Который тут же отправляется в тайное пристанище Молли Блум и кладет ногу в ее постель. Положив тем самым конец только начавшим развиваться отношениям Молли и Сэма.
Все это они прочли в глазах друг друга.
Но как это связано с тем, что происходит сейчас? С трупами на пляжах пятого числа каждого месяца? С топорами в головах трех мужчин? Или связи вовсе нет, просто все так совпало?
– В последнюю секунду пиксели исчезают, – сказала Блум странным голосом. – Похоже, это сделано сознательно. Можешь приблизить его лицо?
Бергеру удалось поставить запись на паузу в нужный момент. Он увеличил изображение мужчины в синем пальто, как раз когда тот передавал ногу Ди оператору.
– Шок, – произнесла Блум. – И все-таки ожидаемо.
Увидев жесткий холодный взгляд, Бергер кивнул. Действительно шок. И правда ожидаемо.
– Радослав Блок, – простонал он. – Радослав, мать его, Блок.
– Остатки Витенькиной преступной империи, – сказала Блум.
Бергер и Блум потратили немало времени, пытаясь забыть все мерзости, что творились под вывеской «Свободы». Хотя они знали, что это невозможно. Рано или поздно все это зло напомнило бы о себе. И вот момент настал. Империя «Ньорд», занимавшаяся сексуальным рабством и отмыванием денег, разрушена, но Витенькин кронпринц Радослав Блок живет и процветает.
– Мы догадывались, что это они, – произнес Бергер. – Но у нас не было доказательств. И мотива.
– Мотивов было предостаточно, – возразила Блум. – Месть, торжество, угроза. Месть за то, что мы обезвредили Витеньку и задержали Блока. Торжество от того, что Блок обвел нас вокруг пальца и так легко выбрался из СИЗО. Угроза потому, что он знает все и может добраться, докуда захочет. Подумай, ведь никто и правда не знал о моей берлоге в районе Сёдермальм, я до сих пор ума не приложу, как так получилось.
– Но почему сейчас? – воскликнул Бергер. – Зачем снова угрожать Ди? И что означает фраза «Не высовывайся, Дезире Русенквист, и все останутся живы»?
– Она – не главная мишень, – сказала Блум. – Чувствуется, что Ди тут вторична.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Бергер.
– Она оказалась у них на пути. Ее деятельность кому-то помешала, но нельзя сказать, что охотятся лично за ней. Такое у меня впечатление. Иначе ей бы быстро заткнули рот.
– Но почему они не угрожают нам? Очевидно же было, что они в курсе того, что Ди связана с нами.
– Сейчас они заметили ее бурную деятельность, а нашу – нет? – предположила Блум. – Ты это имеешь в виду? То есть скорее убийства топором, нежели пляжные трупы?
– Речь может идти о чем-то совершенно ином, – ответил Бергер. – Но до того, как она взяла этот след, она просто перекладывала бумажки. Это ее первое серьезное дело с тех пор, как она вернулась в полицию. Думаю, связь нужно искать здесь.
– Согласна. Речь идет о нашем расследовании. Пляжный убийца, убийца с топором и твой Радослав Блок связаны между собой.
– Мой? – удивленно воскликнул Бергер.
Не обращая внимание на его возглас, Блум продолжала:
– Они заметили ее присутствие там, где ее определенно не должно быть. И, разумеется, все дело в деньгах – грязных деньгах, которые кто-то отмывает. Так всегда бывает. Но где они ее застукали? В цифровом мире или в реальности?
– Зная ее, я уверен, что она была предельно осторожна онлайн с тех пор, как ее отстранили.
– Но у нас есть ваш этот Кейт, – задумчиво произнесла Блум. Если верить записям Ди, Кейт капитально обосновался в Велавэре. Там речь идет как раз об отмывании денег, обо всяких ООО и так далее. Возможно, Кейт где-то засветился, и их с Ди общение всплыло на свет божий.
Нахмурившись, Бергер покачал головой.
– С другой стороны, Кейт торгует в международном хедж-фонде в Женеве. Поэтому не удивительно, что он въедлив в финансовых вопросах. А цифровая безопасность хедж-фонда в разы выше, чем у шведской полиции, как мне кажется.
– А если мы возьмем физическую реальность? Очевидным является то, что она присутствовала в том ателье в подвале. На нее напали, она была спасена, у нее украли мобильник. А еще есть ее контакты с агентствами недвижимости, тот самый Манфред Лунд и его мальтийский счет, куда было переведено «вознаграждение» за контракт. Есть еще частная фирма, владеющая ателье, где чуть не убили Ди. Она собиралась присмотреться к ним повнимательнее, но я ничего не нахожу в ее материалах.
– Наверное, не успела, – сказал Бергер. – Но тебе не кажется это любопытным: ООО, счета на Мальте, «вознаграждения» – попахивает экономическими преступлениями, не находишь? Это как раз территория Блока и «Ньорда» – и туда же прекрасно вписывается наше биотехнологическое предприятие. Мир рисковых венчурных капиталистов. Похоже, наш убийца как-то связан с таким предприятием. Он разбирается в довольно сложных вещах, от ООО до крионики. Финансовые махинации – такой же конек для него, как и передовые естественные науки. Все это связано, я уверен.
Блум кивнула.
– Если убийца один, а именно из этого мы исходим, он – высокообразованный, умный и рисковый человек, жаждущий признания. Вместе с тем, учитывая его исключительную педантичность, можно с уверенностью сказать, что он не в своем уме. Вспомни резиновую лодку. Топоры. Причесанную бороду.
– Какой приятный противник, – простонал Бергер.
Тяжело вздохнув, Блум покачала головой и окинула взглядом комнату. Стало совсем темно. С небольшого залива, связанного со всем мировым океаном, надвигалось нечто посерьезнее летнего ветерка.
Как будто дождя недостаточно.
– Постараюсь сфокусироваться на этом, когда буду работать дальше с биотехнологическими фирмами, – сказала она. – Стартовый капитал, венчурные капиталисты, международные интересы, аутсорсинг. И немножко грязных денег.
– Звучит логично, – согласился Бергер. – Самир ничего не может найти, несмотря на две прекрасные отправные точки: Лидингё и Больста. Скорее всего, Больста – всего лишь проходной пункт на пути в северном направлении, а вот Лидингё, похоже, исходный пункт.
Разорванный сверток так и остался лежать на столе, несмотря на попытки Бергера его убрать. Рядом стояли две тарелки с совершенно разным наполнением.
– Мне кажется, твою сосиску придется разогревать снова, – сказала Молли Блум.
48
Среда, 7 июня
К вечеру небо прояснилось. Весь день в окна стучал косой дождь, ветер вздымал волны, почти доходящие до мостков. Все это больше напоминало осеннее ненастье, нежели июньский бриз.
Как раз когда прекратился дождь, они снова встретились в большой комнате. С квадратными глазами и каждый со своим ноутбуком в обнимку, они устроились на диване.
– Итак, автомобиль, – начал Бергер без предисловий. – Я потратил почти весь день на то, чтобы изолировать наш белый «Вольво V70» на Лидингё. Именно там впервые попала на камеру машина, направляющаяся в сторону Мёркё в ночь на пятое мая, предположительно с третьим трупом в багажнике. Самир проверял ту же марку и цвет, но с другими номерами и в другое время, на Лидингё. Есть пара совпадений – но не особенно убедительных. Ни у одной из машин не обнаружено вмятины у левой передней фары. Или он действительно стартовал в ту ночь с Лидингё, хотя машина и не попала ни на одну другую камеру. Или он поехал на Лидингё с другими номерами, поменял их там и специально показался на камеру, чтобы запутать следы.
– Если точно знаешь, где висят камеры, пустить полицию по ложному следу несложно.
