Схватить пустое ведро, швырнуть во врага. Обрезок ламината, под ноги ему. Длинный и гибкий металлический уголок, хлестнуть по лицу. Все без толку: толстяк с легкостью отмахнулся от строительного мусора, медленно, но неуклонно приближаясь к Нике. Нога его пошла на футбольный замах, грозя переломать девушке ребра, когда Ника запустила руку в дыру в мешке и швырнула горсть белого порошка в глаза обидчику.
Это дало ей полторы секунды, чтобы успеть встать (из коридора доносились глухие удары чьего-то тела об стенку; Ромчик дрался еще с одним незваным гостем) и подскочить к толстяку. Она схватила его за нижний край мешковатого батника и резко дернула вверх, натягивая ткань на замотанное шарфом и обсыпанное изогипсом лицо.
Излюбленный прием хоккеистов: натянуть футболку противника ему же на голову.
А потом Ника с хрустом впечатал локоть туда, где, по ее расчетам, был нос оппонента. Толстяк хрюкнул и сел на задницу.
Два–ноль в нашу пользу.
Ника нагнулась, чтобы подобрать фонарик, а когда выпрямилась, прямо у нее на глазах летящее тело Ромчика вышибло дверь в студию.
Поправка. Два-один.
Если грабителей (или кто они там) было трое, то Ника осталась тет-а-тет с последним. Она выключила фонарь и на цыпочках вышла в коридор. В кабинете возились, мелькали тени на фоне включенного монитора, и жалобно подвизгивал бесперебойник.
Аккумулятор все еще держит, значит, драка заняла не больше пары минут. А усталость, как после часовой тренировки… Но ничего. Чуть-чуть осталось.
Под ногой брякнула какая-то железяка. Ника нагнулась и пощупала ее. Ага. Телескопическая дубинка. Ромчик все-таки до нее добрался. Жалко, воспользоваться не успел. Ника переложила фонарик в левую руку, а в правую взяла дубинку.
Что бы ни искал третий в кабинете, рано или поздно он оттуда выйдет. Посветить в глаза, дубинкой сперва по ноге (голову он будет защищать инстинктивно, поэтому первый удар — в колено), потом — куда придется…
План был хорош. Единственное, чего Ника не учла — так это того, что толстяк очухается раньше, чем номер три выйдет из кабинета.
Он ударил ее по затылку. Несильно, но хватило, чтобы она стукнулась лбом в открытую дверь ванной. Сознания не потеряла, только искры из глаз, что называется, полетели, и замаячили разноцветные круги. Тело сразу обмякло, потяжелело. Ника сползла вниз по стенке, безвольно наблюдая, как толстяк и номер три (тоже весьма упитанный мужчина в камуфляже и черной «балаклаве») на пару убегают через входную дверь, бросив товарища-скалолаза возле обмякшей Ники.
В руках у третьего номера была маленькая черная коробочка. Жесткий диск, который Ромчик выкрутил из ноутбука Белкина. Так вот зачем они приходили…
Хотелось закрыть глаза. Всего на секунду. Ну вот на малюсенькую такую секундочку…
Отставить!
Ника мотнула головой (к горлу подкатила тошнота), и встала на колени над неподвижным телом скалолаза. Вроде дышит… Лыжная маска на макушке промокла от крови. Преодолев брезгливость, Ника стащила «балаклаву» (голова скалолаза безвольно бумкнулась об пол) и посветила фонариком в залитое кровью лицо.
Эге! А я ведь тебя знаю, подумала Ника. Мысли были тяжелые, ржавые и слипшиеся. Точно знаю. Но откуда?..
Автоквест! Вова. Из команды «Бегущие кабаны». Угрюмый пролетарий-молчун, которого Ника использовала как барьер между собой и похотливым краеведом Русланом. Заднее сиденье древнего «Форда-эскорта». Первая ночь Игры…
— Ника! — сипло позвал ее Ромчик из студии деда. — Ты в порядке?
— Вроде того, — пробормотала Ника себе под нос, пытаясь встать на ноги. Колени подламывались. Ромчик был уже рядом, поддерживал под локоть, заботливо заглядывал в лицо. Хороший мальчик… Синяк под глазом, еще один — на скуле, разбитая губа, глубокие царапины на лбу (последствия выбитой лбом двери), ссадины на шее. Досталось парню. Но очнулся первый и поспешил на помощь слабой женщине.
Не мальчик. Мужчина.
— Спасибо, Рома, — Ника кое-как встала. Ее пошатывало.
— Пошли, — сказал Ромчик настойчиво. — Ты должна это увидеть.
— Не могу, — честно ответила Ника. — Что — увидеть? — переспросила она, когда до нее дошел смысл Роминых слов.
— Так. Ты постой пока, хорошо? Подыши. Я сейчас.
Он прислонил Нику к стене и метнулся к входной двери. Ника закрыла глаза, на три счета вдохнула, еще на три — задержала дыхание, и на четыре — выдохнула. Помогло. Она повторила процедуру еще раз, и в голове чуть-чуть прояснилось. А тут и свет загорелся. Умничка Рома, догадался ввернуть пробки на место…
— Пошли! — потребовал он, беря Нику под руку.
— Куда? Зачем? — запротестовала Ника. — Да подожди ты… Надо же этого связать, сейчас очнется, гад…
— Не очнется, — уверенно сказал Рома. — А очнется — опять вырубим. Пошли, это важнее…
И была в его словах такая убежденность в собственной правоте, что Ника послушно двинулась за ним.
Рома завел ее в студию деда (она не заглядывала туда с момента приезда, дверь была заперта) и щелкнул выключателем.
Здесь все было знакомо и привычно: штативы, свет, зонтики-отражатели, светофильтры, матово-белый экран…
Все как всегда. Кроме одного.
Одну из стен студии занимала огромная карта Житомира, к которой были прилеплены сотни желтых бумажек-стикеров с нарисованными глифами. Тут были и vévés, и руны, и кельтские орнаменты, и алхимические символы, и знаки зодиака, и египетские иероглифы (они опоясывали Житомир по периметру), и множество других, знакомых и незнакомых глифов...
Был даже кадуцей, появление которого Ника наблюдала сегодняшним утром — и стикер был прилеплен именно там, где сегодня нарисовали кадуцей, напротив аптеки в двух кварталах от дома деда… Только вот стикер прилепили как минимум две недели назад, а кадуцей нарисовали только сегодня.
— Ты знала об этом? — спросил Рома.
— Нет. Хотя… Догадывалась.
— Значит, это все Аркадий Львович?..
— Не он один.
— А кто еще?
— Давай-ка спросим об этом у нашего пленного, — мрачно предложила Ника.
Тухлый на встречу не пришел.
Хрущ с пацанами приехали в назначенное место заранее и прождали там лишних полчаса, пока Свисток не сказал:
— Все, кинул нас Тухлый. Вот падла…
Хрущ, у которого опять нагноился отрезанный палец, выдавил струйку черной жидкости прямо на пол «Ниссана» — а фиг ли, тачку все равно придется бросить, на ней уже столько всякого дерьма висит, да и в салоне смердит паленым мясом — и сказал:
— Ждем еще десять минут — и разбегаемся.
Тут Макара приплющило не по-детски. И до того вел себя, как дебил, а тут его перемкнуло, и он начал тихонько подвывать как собака, глядя на луну, и поскуливать.
— Закрой хлебало, — скомандовал Хрущ. — Это что там за движуха?
Место, указанное Тухлым для окончательного расчета, было унылым сквером недалеко от центра города, в тени пары девятиэтажек. Ни людей, ни машин, ни даже собак здесь не было. И тут — нате здрасте! — заруливает здоровенная «Тойота», за рулем которой сидит гламурная фифочка. Из «Тойоты» вылазят три кренделя: два жирдяя и один бугай, и начинают что-то доставать из багажника.
— Это че там такое? — заинтересовался Свисток. — Че там делается?
— Тихо! — одернул его Хрущ, прильнув к лобовому стеклу.
Жирдяи натянули поверх одежды мешковатые батники с капюшонами и «кенгурухами», и замотали морды шарфами. Бугай же надел на жопу странную ленточную хрень, прицепил туда какие-то железяки и забросил за плечо моток веревки, после чего размотал шапочку, которая оказалась маской, как у ОМОНовцев.
Потом все трое упетляли в подъезд девятиэтажки.
— Домушники, — заявил Свисток. — Хату брать пошли.
— Ты че, какие, нах, домушники? — возразил Хрущ. — На такой-то тачке? С такой девахой?
Деваха в натуре была классная, Хрущ таких только в порнухе видел. Даже в темноте и через стекло он рассмотрел, что волосы у нее светлые, прямые и длинные. Хрущ аж облизнулся.
— Зря они ее одну оставили. И мотор не заглушили…
— Гы, — понял его замысел Свисток. — Заодно и машину поменяем. А что с этим делать будем? — Он кивнул в сторону подвывающего Макара.
— Ничего. Потом подберем. От него щас толку — как от козла молока…
Хрущ со Свисток выбрались из загаженного «Ниссана» и вразвалочку приблизились к «Тойоте». Хрущ зашел со стороны водителя и постучал в окошко. Загудел электроподъемник, стекло поехало вниз. Ну все, красавица, капец тебе…
— Добрый вечер, — глумливо поздоровался Хрущ.
— Что надо? — Блондинка за рулем смотрела на него брезгливо.
Хрущ вытащил из кармана выкидуху и картинно щелкнул лезвием.
— Вылазь, сучка, — спокойно приказал он. — А то волосы на хер отрежу.
Блондинка вздохнула, сунула руку куда-то под сиденье и ткнула Хрущу прямо в морду дуло пистолета.
