— Если что? — прошептала я, чувствуя приступ тошноты.
Папашка вздохнул:
— Ты — второе поколение. Твои предки были удивительными созданиями. Совершенными исполнителями с такими способностями, каких мы даже не могли представить. Их не нужно было принуждать, им не нужно было лгать. Ни мотивировать, ни запугивать. Их воспитывали идеальными солдатами «Деназена». Они знали, насколько они особенные и какие прекрасные вещи их ожидают в будущем. Но мы, должно быть, ошиблись в составе препарата. Один за другим, как только достигали восемнадцатилетия, они становились неуправляемыми. И всех, кто остался от первой фазы эксперимента, пришлось отправить в отставку.
— В отставку? Вы их убили?
Папаша посмотрел на меня как на идиотку.
— Я же сказал — они были неуправляемы. Под конец — совершенные животные. Мы оказали им любезность.
— То есть ты хочешь сказать, что я запросто могу свихнуться, когда мне стукнет восемнадцать? Слететь с катушек?
В данный момент это была самая маленькая из моих проблем, но если я выберусь из этой заварухи живой и свободной, она вырастет передо мной во весь рост. Мне ведь стукнет восемнадцать уже через восемь месяцев!
Папашка пожал плечами так, словно это все пустяки.
— Такая возможность вполне реальна, — сказал он. — Шестым из первой опытной группы проекта «Власть и сила» исполнится восемнадцать через месяц. Мы с нетерпением ждем, что у нас получится.
Нетерпение? Совсем не то слово, о котором я подумала.
— Мы начали заново. Находили тех, кого считали наиболее подходящими, вводили усовершенствованный препарат в околоплодные воды. Как только ребенок рождался, его помещали под присмотр «Деназена». Большинство демонстрировали признаки особых способностей до конца первого года жизни. С этими было легко. Поколение, которое с самого начала свято верило в то, что мы работаем ради всеобщего блага.
Я вспомнила Флипа, того парня, что встретила в кафе в свой первый день в «Деназене». Вспомнила, о чем и как он говорил. Абсолютная и полная убежденность в том, что он — отличный парень. Полностью преданный делу, и это при том, что он вырос не в «Деназене». Чего тогда ждать от тех, кто жил там с пеленок?
Вдруг лицо папашки дрогнуло и скривилось в гримасу, которая была совсем непохожа на то холодное и безразличное выражение, какое я видела всю свою жизнь.
— Только двое, — продолжал он, — не показывали никаких признаков того, что у них есть способности — ты и Финн. К сожалению, так иногда бывает. Когда тебе исполнилось семь, я записал тебя в минус. Но ведь ты схитрила, верно? Ты знала, что у тебя есть способности, но держала их в секрете. Ну-ка скажи, когда ты первый раз воспользовалась ими?
— В семь лет.
Я могла и не говорить. Но как приятно было осознать, что я в очередной раз наколола папашку. Какое теплое чувство! Он внимательно наблюдал за мной все это время, а мне удалось удержать все в секрете. Счет снова в мою пользу!
— Все прочие из опытной группы демонстрировали особые способности очень рано. А вот Финн, кажется, проявил свои способности всего лишь несколько месяцев назад. Мы обнаружили это совершенно случайно на прошлой неделе.
Папашка помолчал и продолжил:
— У него замечательный дар. Он способен манипулировать стихиями. Большинство Шестых с такими способностями просто трансформируют одно в другое — воду в огонь и наоборот. Финн же может создавать их из ничего! Проблема в том, что он уже не ребенок, и его непросто адаптировать к нашей системе, особенно из-за Джинджер и ее людей, которые всюду распространяют о нас нелепые слухи; а мы даже не знаем, добрались ли ее люди до Финна. И пока у нас нет данных по эффективности проекта «Власть и сила» в отношении подопытных старше восемнадцати. Нам придется рекрутировать сотрудников для «Деназена» старым проверенным способом.
— То есть похищать детей, — вмешалась мама, — разбивать семьи, заставлять тех, кого похитили, воровать и убивать?
Папашка не обратил никакого внимания на ее слова, а только рассмеялся:
— А тебе никогда не приходило в голову, что это не случайное созвучие: «Деназен» и Дезни? Я назвал нашу дочь в честь компании, на которую она станет в конце концов работать.
В это мгновение Кейл сделал шаг вперед.
— Стоять, девяноста восьмой! — мгновенно отреагировал папашка, широко улыбнувшись и вытащив откуда-то из складок куртки маленький пистолет. — Чтобы доказать тебе, что я не последний ублюдок, как ты думаешь, я тебе предоставлю возможность выбора.
Кейл замер. Может, он знал, что собирался сказать папашка, может, нет, но когда повернулся ко мне, ужас, который я прочла в его взгляде, заставил мои волосы зашевелиться.
— Сообщи мне, где находится Джинджер, и я позволю тебе забрать одну из них.
Кейл переводил взгляд с папашки на меня. Он был в явном затруднении.
— Забрать одну?
— Тем, что я заставил Сью превратиться в Дезни, я хотел убить сразу двух зайцев. Ведь именно Сью все испортила, все превратила в хаос. Именно Сью является тем предателем, которого я привез сюда, чтобы отправить в отставку. В «Деназене» у нее было все, что нужно человеку, но она принялась внушать моим подопечным опасные мысли. Говорила, что «Деназен» их использует. Держит взаперти, как в тюрьме.
— Но ты же реально держишь их взаперти! — вмешалась я.
— У нас резко выросло количество проблем, связанных с неповиновением, — продолжал папашка, — и пиком стал побег девяноста восьмого. Новость быстро распространилась и породила новые проблемы.
Он повел стволом пистолета в сторону мамы.
— Я понял, что именно Сью и есть их источник, а тут подвернулась эта вечеринка, и я решил воспользоваться ею, чтобы взять ситуацию под контроль.
Он повернулся ко мне, и лицо его нахмурилось.
— Но, к сожалению, как обычно, вмешалась Дезни и нарушила мои планы.
— Я?! — тупо переспросила я.
Я же ничего толком не сделала. Мама и Кейл по-прежнему оставались пленниками «Деназена», а я вот-вот готова была к ним присоединиться.
Папашка повернулся к маме — та смотрела на него взглядом, полным чистой, неподдельной ненависти.
— Мне удалось добиться компромиссного решения по девяноста восьмому как раз тогда, когда наша дочь вытащила его из «Деназена». Я не хотел его уничтожать, хотя совет директоров уже издал соответствующий приказ. Они дали мне последний шанс уладить проблему, и у меня было заготовлено идеальное решение.
— Идеальное? — спросила я.
— Девяноста восьмой был очень привязан к Сью. Настолько, что поначалу мы могли использовать ее в целях контроля над ним. Мой план как раз основывался на этом обстоятельстве.
Наконец до меня дошло, и холод охватил меня, холод ужаса. Сью увидела Кейла на тусовке и, думая, что он — оборотень, за которым она охотилась, преследовала его. Кейл, думая, что Сью — это я, должен был взять ее за руку, и тогда…
— Ты хотел, чтобы Кейл убил ее!
Папашка кивнул головой:
— Это было бы оптимально. Смерть Сью была бы для него столь тяжелым ударом, что он стал бы вновь тихим и послушным.
Мама засмеялась:
— Ты недооцениваешь его, Маршалл. Он сильнее, чем ты думаешь.
— К сожалению, я действительно его недооценивал. Как и то, насколько сильно влияние на него нашей дочери.
Кейл наконец заговорил; ужас по-прежнему стоял в его глазах:
— Почему ты решил, что я бы до нее непременно дотронулся?
Папашка пожал плечами:
— Это беспроигрышный вариант. Наверняка сработал бы, если бы тебя не остановили.
Он вздохнул:
— Итак, я даю тебе право выбора. Если ты скажешь, где Джинджер, я позволю тебе уйти с одной из них. С Дезни или со Сью.
— Только не это! — воскликнула мама.
— Время пошло, девяноста восьмой. Выбирай, или выберу я.
— Кейл, — сказала решительно мама, — на самом деле выбора нет. Не дай этому ублюдку погубить мою дочь.
Она протянула руку и обняла меня. Я ощутила тонкий аромат лаванды и сигарет, запах, который почему-то показался мне ужасно знакомым. Кейл придвинулся ближе и встал в опасной близости от мамы.
— Ты очень красивая, — прошептала мама мне в ухо, крепче прижимая к себе. — Я рада, что увидела, какой ты стала удивительной юной женщиной.
Я хотела ответить, но не смогла — это слишком напоминало бы прощание. Я резко повернулась к Кейлу:
— Не смей!
Сжав кулаки, с нервно дергающимися мышцами нижней челюсти, Кейл издал стон, полный страдания. Он смотрел на нас, прижавшихся друг к дружке, и пытался что-то сказать. Сделал еще шаг по направлению к маме:
— Дез, я не могу потерять тебя…
