– Он ничего не сказал на этот счет, – Филин пожал плечами. – Значит, не надо.
– Да, кстати, – вспомнил я. – Не в курсе, это долго, нет? В смысле, вдруг на самом интересном месте деньги на счету кончатся?
– У него анлим, – успокоил Филин. – У меня анлим. И вам советую. Если подались в террористы, связь должна быть бесперебойной.
– Мы не террористы, – возразил я.
– Хм... Ню-ню... – Филин встал, потянулся и направился к двери. – Пойду-ка я тоже прогуляюсь. Чувствую, я тут буду лишним...
Вскоре Седьмой вернулся: никаких явных следов приготовления я не заметил. Повернувшись лицом к востоку, он достал телефон, посмотрел на часы и зачем-то доложил нам скороговоркой:
– Я три дня не знал женщины, не осквернял себя нечестивой пищей и не проливал крови. Я готов.
– А нам что делать? – почему-то шепотом спросил Федя.
– Ничего, – покачал головой Седьмой. – Просто будьте рядом и молчите. Я буду слушать молитву имама и родственников вашего брата. Вы будете слушать мою молитву. Не важно, что вы не понимаете слов, не важно, что вы – другой веры. Главное, что вы знаете, для кого эта молитва. Если она дойдет до вашего сердца, вы почувствуете то, что чувствуют люди, которые сейчас находятся там, рядом с ним. И вы будете незримо присутствовать с ним в последние минуты его пребывания на этой земле...
Федя, не дослушав, начал всхлипывать и закрыл лицо руками.
– Причитать и выть нельзя, ибо это не есть сунна. Плакать можно, но только негромко, – тихо сказал Седьмой и, надев на ухо гарнитуру, включил телефон. – Мы начинаем...
Седьмой вздел руки перед собой, сложил их и, прижав к груди, начал читать молитву. Читал истово и красиво, у него был мелодичный голос, на удивление развитой музыкальный слух и прекрасно поставленная дикция – можно сказать, что он не читал, а пел, как заправский мулла с солидным стажем.
Впрочем, Федя на все это не обращал внимания: он упал на колени и плакал навзрыд, зажимая рот, чтобы хоть как-то приглушить рыдания. Я отвернулся к окну – сам еле сдерживался, чтобы не зареветь, – и увидел Ленку.
Наша злюка-мегера подсматривала за нами, расплющив нос о стекло. Впрочем, «подсматривала» – это весьма относительно: глаза ее были закрыты, а по щекам текли даже не ручейки, а буквально реки слез...
* * *
Утром следующего дня Филин опять пригласил нас к Чубам. Памятуя о вчерашнем, Ленку брать не стали, пошли одни.
У Филина все было готово: он провел рекогносцировку, нанес на карту обстановку и нарисовал подробные схемы, типа тех, что Федя ваял перед штурмом общаги.
– Основной вариант расположения базы противника: совхоз им. Абубекра.
Знаем мы это местечко, мальчишками регулярно туда «хорька» загоняли. Совхоз располагается в трех километрах севернее станицы, это частная земля, выкупленная несколько лет назад неким Ибрагимовым. Сейчас там трудятся четыре сотни вьетнамских рабов под бдительным присмотром добродушных нахичеванских маковаров.
– Ну прямо как «совхоз имени Первого Халифата», – по аналогии вспомнил я.
– Точно, – Филин призадумался. – Интересное совпадение... Надо будет как-нибудь на досуге проверить... Короче, если будут стартовать, скорее всего, оттуда. Станица – образование с закрытым режимом, чужие тут шагу не ступят, так что это практически единственный вариант. На крайний случай, если в совхозе у них нет никаких «подвязок»: вот в этом лесу. Там вполне можно спрятать небольшой отряд. Но это очень неудобно, далеко выдвигаться. Других вариантов мы не нашли. Если у вас есть какие-то иные данные, выкладывайте сейчас. Потом будет поздно.
– Данных нет, но есть предложение, – включился Федя.
– Какое?
– Надо бы предупредить родственников. Получается, мы всех тут подставляем, умалчивая о грозящей опасности.
– Нет, пока не надо, – возразил Филин. – Предупредить родственников – это значит рассказать всей станице. И что мы им скажем? Тут могут подъехать враги – а могут и не подъехать, еще неизвестно, но вы давайте: бросайте все, прячьтесь по домам, занимайте оборону?
Да, это верно. Всех подряд арестовать, чтобы по домам сидели – нереально. Станица живет сельским хозяйством, люди весь день в полях и садах.
– В общем, толку никакого не будет, а гвалт подымется – мама не горюй. А если мы раньше времени подымем шум, можем запросто сорвать мероприятие. Они поймут, что их вычислили, отложат акцию и будут ждать удобного момента. В этом случае мы теряем фактор внезапности и все связанные с ним преимущества.
– То есть мы вообще никого не будем предупреждать? Давай хотя бы атамана...
– Да вы не волнуйтесь, если будет реальная опасность, мы предупредим. А сейчас, кроме вреда, это ничего не принесет. И потом, атамана все равно нет, он на дальних полях, подъедет только к вечеру или завтра утром. Как приедет, перетолкуем сразу, потихоньку, с глазу на глаз.
– Ну вот, уже что-то. А то ведь с этой конспирацией может так выйти: мы там будем развлекаться, а казаки, не знамши, возьмут и шарахнут нам в спину. А чего? Ежели кто-то там палит в ночи, значит, враг.
– Ну нет, такого мы не допустим. Как обстановка прояснится, атамана проинформируем обязательно. А пока вот что: от вас – дальний НП.
– Дальний?
– Да. Вот здесь, на ближних подступах, мы выставили свои НП, они ведут непрерывное наблюдение за совхозом. Сектор между станицей и совхозом перекрыт намертво, ни одна мышь не проскочит. То есть главную задачу – не дать супостатам просочиться к станице – мы обеспечили. Но вот беда: тут низина, из-за этого дальность обзора значительно уменьшается. Короче, вся северная половина совхоза вне наших секторов. Высот поблизости нет. Подумайте, где удобнее выставить НП рядом со станицей. НП нужен обязательно: мы тут пометили удобные места, где враг может выставить наблюдателей, так вот, они тоже вне секторов наших НП. А пожертвовать этими НП мы не можем: они не просто НП, а основные засадные позиции на случай внезапного прорыва.
– НП – это не вопрос, – сказал Федя. – Тут поблизости таких мест полно. Но без хорошей оптики на них делать нечего – слишком далеко.
– Оптику дадим, – кивнул Филин. – И даже не бинокль.
– Тогда вопросов нет: будет вам НП.
– Ну все, приступайте. Определяйтесь с местом, берите «стекла», работайте. С тобой все ясно... Дима, тебя отдельно инструктировать не буду: Федя расскажет, как себя вести, что делать можно, что нельзя. Вопросы есть?
– Кто-то обещал рассказать про Яныча, – напомнил я.
– Думаешь, стоит? – Филин, похоже, не был расположен к долгой беседе – и так на инструктаже много слов сказал, а он, я заметил, не любитель болтать.
– Ну хотя бы вкратце, чтобы иметь понятие, откуда что берется.
– Ладно. Не думаю, что вам от этого будет легче, но если хотите – слушайте...
Я не буду сейчас пересказывать вам, кто такой Яныч и те, кто за ним стоит, чем они занимаются и как мы угодили в сферу их интересов, – это долгая история. Как-нибудь позже, ладно? У нас сейчас есть дела поважнее: надо выбрать место для НП.
* * *
Под НП мы облюбовали чердак тракторной бригады. И вовсе не потому, что на ностальгию пробило (все из нас лазили сюда мальцами – спроси зачем, не скажу, ничего хорошего тут не было, да и гоняли за это!), а ввиду того, что бригадиром здесь был гусячий свояк. То есть проще договориться без огласки.
– Геодезическая съемка? – свояк с недоверием осмотрел нашу подзорную трубу с оптическим фотоадаптером и видеонасадкой и хитро подмигнул: – За девками подсматривать будете?
– За соседями вашими, – я навел окуляр на кирпичное здание, располагавшееся на северной окраине совхоза, выкрутил «зум» и пригласил: – Глянь-ка.
– Ух ты! – восхитился свояк. – Прям как на ладони! Ну и техника, блин... Слушайте... А на кой они вам?
– Компромат собираем, – солидно пояснил Федя. – Хотим взять с поличным. Как соберем, так и сразу... Но смотри, не дай бог, будет утечка информации...
– Да я-то – никогда в жизни! – торжественно заявил свояк. – А людям что сказать? Спрашивать же будут, зачем вы тут торчите.
– Ну, во-первых, вообще мало кто обратит внимание. А тем, кто заприметит, так и скажешь: геодезические работы. Ну а с нас потом, понятное дело – литр.
– Договорились...
В незапамятные времена совхоз был полноценной деревней минимум на полсотни дворов. Когда земля была выкуплена, жители переехали кто куда: кто-то продал свой дом за бесценок, кто-то уехал так, убоявшись расправы со стороны нового хозяина, и вовсе небеспочвенно, я вам скажу, несколько случаев место имели.
Теперь там было всего лишь пять строений: одноэтажное административное здание, три ангара – склады и гаражи, и огромный дощатый барак, в котором и ютились бесправные дети Хошимина, какими-то неисповедимыми путями угодившие на Кубань.
Федя у нас дока по всем подряд наблюдениям. Не в том плане, чтобы грамотно кого-то обнаружить – это уже дело десятое, а в том, что касается организации самого процесса. Я сразу понял, что наблюдать ему приходилось частенько и подолгу.
