– Четыре так четыре.
– Договорились. Но последний пусть будет Пирамида – он до сих пор сохранил французское название. Там все еще есть нудистский пляж.
– Это уже пять островков.
– Так и рассчитано. – Сьюзан что-то сказала капитану By, и тот хмыкнул.
– А может, сначала пойдем на Пирамиду? – предложил я. Капитан понял и рассмеялся.
На пирсе появился мальчонка лет четырнадцати, помог отвалить от причала и прыгнул в лодку. Он сказал, что его зовут Мин в честь великого вождя Хо Ши Мина. Я показал ему свои сандалии, и он одобрил.
Капитан By прошел в рубку, и минутой позже мотор стрельнул, кашлянул и завелся. Мы с Мином повалились друг на друга, и лодка взяла курс в море.
На корме нашлось два пластмассовых стула. Мы со Сьюзан сели, и я заглянул в ящик-холодильник. Там обнаружилась литровая бутылка воды, которой я поделился со своей спутницей.
Море было спокойным, капитан By немного приоткрыл газ, и наше суденышко повернуло на юго-восток, к небольшому островку.
Сьюзан держала на коленях лоцию и объясняла мне:
– Это Хонмьеу – Южный остров. На нем есть рыболовецкая ферма. Хотите осмотреть?
– Нет. Где Пирамида?
– Следующий – Хонтре, что в переводе означает Бамбуковый. – Она подала мне лоцию. – Вот, посмотрите.
– Так где же все-таки Пирамида?
– Да вот же, на карте.
– Это не карта, а лоция. Не вижу.
– К северу.
– Теперь вижу. – Естественно, самый дальний. Я сложил лист. По крайней мере есть что предвкушать.
Первый порт нашего захода назывался Хонтам, где стояла небольшая гостиница. Мы взяли напрокат каяки и покружили немного, выпили в гостинице пива и заскочили отлить.
На Хонмот получили маски и трубки и добрый час любовались в кристально чистой воде ярко окрашенными тропическими рыбами и бесподобным коралловым рифом. Еще я любовался под водой Сьюзан Уэбер, которая была в очередном бикини, на этот раз белом.
На Обезьяньем острове противные обезьяны приставали к глупым туристам. Одна особь – обезьяна – попыталась выхватить у меня кошелек, и я почувствовал себя снова в Сайгоне. Другая, явно самец-вожак, свесилась с ветки и ухватила Сьюзан за титьку. А ведь этот паршивец даже не угостил ее обедом.
Отвратительные обезьяны совершенно не боялись людей, потому что не было случая, чтобы кому-нибудь из них сломали шею. Стоит это сделать, как остальные поймут, что к чему.
Наконец мы помахали ручкой Обезьяньему острову, и я настоял на том, чтобы пропустить Бамбуковый – очень не хотелось, чтобы недостало времени на Пирамиду, хотя вслух об этом не сказал. А вместо этого заметил:
– На Бамбуковом эпидемия чумы. Прочитал сегодня утром.
Сьюзан как будто мне не поверила, но переговорила о чем-то с капитаном By, и лодка изменила курс.
– Куда мы идем? – спросил я.
– Дело к трем. Остальное придется отменить.
– А как быть с Пирамидой?
– Пирамида? А вы еще хотите туда?
– Да. И немедленно.
Сьюзан улыбнулась:
– Значит, туда и идем. А вы упорный человек.
Она откинулась на спинку стула и закурила. Ветерок шевелил ее длинные волосы, и она казалась очень красивой.
– Когда я с вами познакомилась, мне показалось, что вы немного подавлены.
– Так оно и было.
– А потом поняла, что просто держали себя в руках.
– Я профессионал.
– Я тоже.
Этого требует ее профессия, подумал я.
Через полчаса впереди показалась земля. Капитан By обернулся в своей открытой рубке:
– Хон Пирамида.
Мы подошли к островку с запада. Капитан By убрал газ, а паренек сел на нос предупреждать о рифах и песчаных мелях. С берега выдавался длинный причал, у которого пришвартовалось около дюжины судов разных типов и размеров.
Остров выглядел как настоящая пирамида – крутые каменистые склоны отвесно уходили вверх и завершались плоской площадкой. По камням спускались по веревкам люди.
Капитан By причалил к пирсу и заглушил двигатель, а мы с Мином выскочили на мол и привязали лодку.
Вьетнамец вышел из рубки, и я попросил Сьюзан:
– Спросите его, что эти люди делают на склонах.
Капитан ответил, и она перевела:
– Это один из тех островов, где собирают для супа воробьиные гнезда. – И добавила от себя: – Чем выше найдено гнездо, тем сильнее эрекция.
– Выдумываете, – ответил я. И сказал, что не обсуждалось, но было у меня на уме: – Он встречает во время рыбалки русские суда?
Сьюзан поколебалась, но задала вопрос.
– Он говорит, не часто – заходят в бухту примерно раз в месяц.
– А американские?
– В последнее время чаще. А почему вы спрашиваете?
– Любопытство.
Капитан By показал, как пройти на нудистский пляж, и сказал по-английски:
– Вам там понравится.
Мы положили в сумку несколько банок колы и сказали ему, что вернемся на закате. Паренек хотел пойти с нами, но By вознамерился порыбачить и заставил его помогать.
Мы шли молча, немного стесняясь. Искупаться голым не бог весть какая штука, но если до этого не видел человека обнаженным, невольно чувствуешь смущение.
Через пятнадцать минут тропинка завернула за скалу, и в пятидесяти ярдах под стенкой пирамиды мы увидели красивую песчаную бухту. На берегу и в воде загорали примерно пятнадцать женщин – все обнаженные. Там были и мужчины. Но кому какое дело до мужчин?
Мы со Сьюзан на мгновение застыли.
– А у меня правильная информация об этом месте, – заметила она.
– Кто вам рассказал? – спросил я.
– Один соотечественник в Сайгоне. Я думала, что он шутит. Переспросила у портье, и он сказал: да, все так, хотя купаться голыми запрещено. – Сьюзан обвела взглядом скалы, небо, пляж, лазурную воду и деревья на береговой линии. – Как красиво!
Мы спустились по песчаной тропинке к купальщикам. Все они были белые, кроме одной молодой вьетнамской пары.
Пляж был не длиннее пятидесяти метров и столько же в ширину. Вокруг поднимались амфитеатром скалы и скрывали его от посторонних глаз. Только сборщики гнезд могли бросить взгляд на песчаную полоску.
Мы со Сьюзан выбрали плоский камень и положили на него сумку.
Ближайшая пара лежала на одеялах в двадцати футах от нас лицами вверх.
– Пора искупаться, – предложил я, сбросил шорты и скинул с ног хошимины. Сьюзан тоже разделась и положила вещи на камень. Я снял купальные трусы, а она – бикини и лифчик и положила в сумку.
Мы немного постояли, абсолютно голые, и чувствовали себя при этом совершенно нормально.
Бикини Сьюзан ненадолго задержалось в моем воображении, однако воображение оказалось неготовым к тому, что я увидел – настолько она оказалась хорошо сложенной для своего купальника.
Мы пересекли пляж и подошли к воде. Я заметил, что возраст женщин колебался от двадцати до пятидесяти лет, но не увидел ни одного некрасивого тела. Я подумал, не включить ли мне этот феномен в отчет о выполнении задания.
Мы стояли у кромки воды, и прибой омывал нам ноги. Солнце висело прямо перед нами за холмами Нячанга в каких-то двадцати километрах. На поверхности сверкали солнечные блики, в воздухе носились чайки.
Мы просто стояли и впитывали все, что видели – природу во всей ее красоте и окружающих нас незнакомцев, всех, как и мы, голых, о чьем положении в мире никто не знал и оно в этот солнечный день никого не интересовало.
Из моря вышла очень привлекательная женщина лет сорока и, смахивая воду с лица, пошла нам навстречу.
– Хорошая температура, – произнесла она по-английски с акцентом. – Ни одной медузы. Совершенно безопасно.
– Спасибо, – ответила Сьюзан.
– Американцы?
– Да.
– Здесь не много американцев. В основном европейцы и австралийцы. Я из Швеции.
Даже нагишом мы выглядели американцами. Может, благодаря моему обрезанию?
Мы болтали с милой дамой, когда к нам присоединился ее муж и мы обсудили гостиницы, где остановились, рестораны, Нячанг и Вьетнам в целом. Забавно, через несколько минут нагота как-то забылась. Ну, если не забылась, то я научился не стрелять глазами.
– Можно вас спросить, – начал мужчина, – вы здесь были во время войны?
– Был, – ответил я.
– И как находите теперь?
– Мирно. Спокойно.
– Война – это так ужасно.
– Я знаю.
Он обвел рукой небо и море:
– Весь мир должен быть таким.
– Он таким и был, – отозвался я. – Эдемский сад. Мы его просвистели.
Супруги рассмеялись.
– Приятного времяпрепровождения, – пожелала нам женщина. И они ушли.
– Милые люди, – сказала Сьюзан.
