– Это оставил напившийся волшебник-гигант, когда падал на камни.
– Сколько же потребовалось рисового вина, чтобы накачать такого великана?
– Он увидел волшебницу, которая голой купалась на зачарованном пляже.
Я посмотрел вниз, но не заметил никаких волшебниц – ни голых, ни одетых.
– Тогда гигант встал, – продолжала Сьюзан, – сбежал на пляж. Похитил волшебницу. А потом произошло вроде как у нас вчера.
Мне казалось, что у нас произошло как-то по-другому, но я умею, когда требуется, держать язык за зубами.
– Несмотря на его агрессивное поведение, они полюбили друг друга и стали жить вместе.
– Замечательно. И были вечно счастливы?
– Нет. Боги рассердились на них за то, что они совершили.
– Эти боги обитают в Вашингтоне?
– Вроде того. Так вот, боги отправили волшебника в лагерь для перевоспитания.
– Так ему и надо!
– А волшебница ждала его столетиями.
– Верная дама.
– Да. Но ее сердце разбилось. Она решила, что возлюбленный больше никогда не вернется, легла и превратилась в камень. Видишь ту гору? – Сьюзан показала на северо-запад. – Она называется Нуйкотьен – Волшебная гора. Вершина справа – обращенное к небесам лицо. Средняя вершина – груди. А вершина слева – скрещенные ноги.
Я взглянул на гору. Да, при желании можно было вообразить, что это лежащая женщина.
– Однажды гигант вернулся, – продолжала Сьюзан, – увидел, что сталось с его возлюбленной. Ударил рукой по тому месту, где когда-то отпечаталась его ладонь, когда он подглядывал за волшебницей. А потом, сраженный горем, умер и тоже превратился в камень.
Я долго не отвечал.
– Печальная история.
– У всех любовных историй печальный конец. – Сьюзан помолчала и спросила: – Почему так происходит?
– Когда связь недозволенна, – ответил я, – и все вокруг обижены и раздосадованы, вот тогда история кончается печально, даже трагически.
Она посмотрела на Волшебную гору.
– Но самое главное, что влюбленные остались верны друг другу.
– Ты романтик! – рассмеялся я.
– А ты – прагматик?
– Никто еще не обвинял меня в прагматизме.
– Ты бы отдал жизнь за любовь?
– Почему бы и нет? Я рисковал по гораздо менее важным поводам.
Сьюзан поцеловала меня в щеку, взяла за руку, и мы начали спускаться со склона.
* * *
Вечером мы поехали в "Ана Мандара" – местечко, которое заметили по пути на причал, и заказали первоклассный ужин из приготовленных на западный манер вьетнамских блюд. Этим местом владел датский концерн, и посетители были в основном европейцы, но я заметил и несколько американцев.
Рядом с бассейном играл симпатичный оркестрик. Мы пили коктейли, танцевали и разговаривали, держась за руки.
– После того ужина в "Рексе" я поплыла домой как на облаке, – призналась Сьюзан.
– У меня было то же ощущение, – ответил я.
– Ты меня прогнал. Что, если бы я не вернулась?
– А разве тебе не приказали держаться подле меня?
– Только если тебе понравится мое общество или что-нибудь понадобится. А в противном случае мне надлежало испариться. Но я не собиралась этого делать. Хотела тебе позвонить. А потом решила вернуться и поужинать с тобой.
– Я рад, что ты так поступила, – ответил я, а сам вспомнил, что тогда ее поступок не показался мне внезапным порывом, как она сейчас представляла. Потом всплыли несоответствия в истории с Биллом и кое-что еще, где не сходились концы с концами. В безветренный день зашевелилась слоновья трава, и все ближе раздавались удары бамбуковых палок.
Мы покинули "Ана Мандара" и отправились обратно в "Гранд-отель". И хотя мы сохранили за собой оба номера, спал я теперь в комнате Сьюзан.
Мы занимались любовью, а потом лежали на спине, прижавшись друг к другу, опустив на постель кокон москитной сетки. Кровать украшали цветущие новогодние ветви, мерцала свеча с ароматом апельсина, и на полу была рассыпана борная кислота.
Мы смотрели, как над головой лениво вращались лопасти вентилятора. Ветерок приносил в открытое окно запахи моря. Следующий день, пятница, – наш последний полный день в Нячанге.
– Ты заказала себе билет в Сайгон? – спросил я.
Сьюзан провела пяткой по моей ноге.
– Что?
– В Сайгон. На субботу.
– В субботу поезда уже не ходят. Канун Лунного нового года.
– А как насчет машины с водителем?
– Завтра постараюсь все организовать.
В ее словах я не почувствовал уверенности.
– Могут возникнуть проблемы?
– Кто знает, все возможно. Я ни разу не путешествовала на Тет.
– В таком случае, может, лучше уехать завтра?
– Ну уж нет! Я хочу провести с тобой как можно больше времени.
– Я тоже. Но...
– А как ты собираешься добираться до Хюэ?
– Понятия не имею. Но мне обязательно надо туда попасть.
– Билеты на поезд и самолет заказаны за месяцы вперед, – сказала Сьюзан.
– Может быть, мне тоже надо ехать завтра?
– Если рассчитываешь получить место в поезде.
– А как насчет машины с водителем?
– Попробуем что-нибудь сделать. Но на худой конец остается пыточный автобус. Никаких предварительных заказов билетов. Платишь на автостанции и втискиваешься внутрь. Все, что требуется, – плечи и донг.
– Значит, надо лезть с донгом[56] наперевес?
– Не валяй дурака. Донг – это деньги. Однажды я прокатилась на автобусе из Сайгона в Хюэ – ради интереса. Получилось очень забавно.
– Так, может, стоит подумать, чтобы выбираться отсюда завтра?
– Надо первым делом заняться этим с утра, – сказала Сьюзан и добавила: – Предполагалось, что я буду встречать Тет у Билла.
Я не ответил.
– Приглашены все, кого мы знаем: американцы, англичане, азиаты и вьетнамцы-католики.
– Невероятно весело.
– Но теперь, конечно, не пойду. Буду смотреть из окна на пляски дракона.
– Утром поблагодаришь себя.
– Экономка уйдет к родным. Большинство ресторанов и баров в этот день закрыты или пускают только по приглашениям. Подогрею себе фо, откупорю бутылку рисового вина, поставлю альбом Барбры Стрейзанд и лягу пораньше спать.
– Ужасная перспектива. А как насчет "Бич бойз"?
– Я могла бы пойти на вечеринку, но это покажется странным.
– А хочешь поехать со мной в Хюэ?
– Это идея. – Сьюзан забралась на меня верхом. – Какой ты милый.
– А ты – сплошная проблема.
– Тебя же не могут никак наказать. Разве что пошлют во Вьетнам?
Мы поцеловались. Мой линга удлинился, и мы опять предались любви. Прошло не больше часа, как мы делали это в прошлый раз, хотя в тот день я не заказывал суп из птичьего гнезда. Такой же разгул, как в мой первый отпуск в Нячанге. Только в тот раз я был значительно моложе. Я представил, как выхожу в Бангкоке к Карлу на костылях. Но по крайней мере хотя бы загорелый.
Сьюзан заснула в моих объятиях. Поднялся сильный ветер – я слушал, как волны накатывали на берег, и не мог заснуть: понимал, что накликал неприятностей на свою загорелую задницу и увязал все глубже.
Я вспоминал предостерегающую сказку о горе Гонконг: потом не вздумай жаловаться, что не предупрежден.
Мир не всегда благоволит влюбленным. Что же до Пола Бреннера и Сьюзан Уэбер – они в самом деле вызвали гнев богов.
Сьюзан права: надо сматываться завтра, а не в субботу, канун Тета. Но она догадалась об этом не сегодня – знала всю неделю!
Я был уверен, что Сьюзан Уэбер готова поехать со мной домой, если бы я взял ее с собой. Но она ни разу не сказала: "Давай-ка отсюда сматываться". Она говорила: "Разреши мне поехать с тобой, куда бы ты ни ехал".
Это наводило на следующие мысли.
Первая: ей наскучил Билл, она с ним порвала и искала приключения; вторая: она без ума от меня и хочет быть рядом; третья: у нас с ней одно и то же задание.
Возможны также любые комбинации всех трех.
И еще: мы оба понимали – если мы расстанемся в Нячанге, то можем больше не встретиться ни в Ханое, ни в другом месте. А если даже встретимся в Ханое, все будет уже не так. Мое путешествие становилось ее путешествием. Ее путь домой – моим возвращением домой.
В пятницу спозаранку мы отправились в государственное туристическое агентство "Видотур". Но, как многие официальные службы, оно оказалось закрытым на праздники. В городе прекращало работу все, кроме продовольственных и цветочных магазинов.
Мы заглянули на вокзал, но это был последний день, когда ходили какие-то поезда; с завтрашнего дня вплоть до следующей пятницы прекращалось всякое движение. Мы не смогли купить билеты даже с брони. Положение ухудшало и то, что состав шел только до Дананга. Даже если бы мы подкупили проводника или как-то достали билеты, в Дананге предстояло либо задержаться, либо повторить весь процесс заново.
