– Своих боится, – ехидно прокомментировал поведение Чена Спадолин. – У них гадюшник в Службах ещё тот… Любые сведения об операциях, проводимых конкурентами, являются объектом сделок.
– По себе судишь? – вскинул брови Алекс.
– По себе, – согласился Спадолин. – Все Службы мира устроены одинаково.
– Что-то тогда наш сегодняшний выезд не очень похож на типичное мероприятие служб.
– Ну, ты прав. Почти.
Спадолин чуть задумался.
– Ладно, большого вреда не будет, если ты это от меня услышишь, – продолжил он. – тем более что умный, о многом сам догадаешься, а если я тебе недоскажу, будешь всякую ерунду себе в голову думать.
– Буду, – согласился Зим.
– Сегодня бюрократическая машина Служб такова, что мы практически не можем проводить эффективные операции своими силами, как это описано у каких-нибудь Клэнси или Форсайта. Причём это касается Служб всего мира. Один узнает, другой догадается, третий решит, что, предупредив четвёртого, можно избежать вселенского скандала и освободить себе дециметр на вышестоящем кресле. В нынешних Органах с внутренними утечками, плавно переходящими во внешние, бороться бесполезно. Особенно после 1991 года, когда бывших наших людей растащило хрен знает куда по всему миру. И они хрен знает где же и оказались. Вот те же китайцы – они, что, эту уйгурскую вольницу не могут передушить, как цыплят в садке? Мочь-то могут, только для того, чтобы отдать приказ об уничтожении нескольких десятков людей без суда и следствия на своей же – замечу: на своей же! – территории, тонка кишка даже у отдельных членов ЦК КПК. Более того, информация о проводящейся операции может попасть, через непосредственных её участников, к тем же уйгурам – и тогда ищи ветра в поле! А Пекину только после событий на площади Тяньаньмэнь пришлось отмываться лет десять с лихуём. И это – Великий Китай, который во внешнем мире положил на всех с прибором. Ну, кроме американцев и ещё чуть-чуть – нас и Индии. А уж какой бздёж стоит в наших силовых конторах – они хоть и засекреченные, но их просто по запаху найти можно. По Москве хотя бы.
– Так вот, – продолжал он, взглянув в зеркало заднего обзора, – сейчас Службы всего мира предпочитают везде где только можно проводить операции с помощью так называемого привлечённого элемента. Плюсов много, минусов же, пожалуй, и нет никаких. «Привлечённый» этот элемент, как правило, незашорен, авантюристичен и настроен работать не на отчёт, а на результат. Ну и отказаться от него можно в случае неприятностей.
– Доходчиво объяснил. Не поспоришь. Только что я, этот «привлечённый», как ты выразился, элемент, сейчас буду иметь с этого мероприятия, кроме вашей «служебной» амнистии? Которая, к слову, кажется мне довольно эфемерной.
– Ты работу сделай, а там и говорить будем.
– И ещё вопросик: а чего ты-то со мной попёрся? Твоё участие в этом деле сразу сводит на нет все те плюсы, которые обеспечиваются, как ты расписывал, участием «привлечённого элемента».
– Не всё сразу, Зим. Не всё сразу.
– Скажи мне вот что: несколько дней назад ты утверждал, что нам надлежит извлечь этого англо-уйгурского Эмира из его тянь-шаньского логова и перетащить через границу. Задача остаётся прежней?
– Нет. И слава Богу. Но возникла… другая задача, в общем. И решение по ней я буду принимать на месте.
– Принимай какое угодно решение, кроме двух. Первое: не вздумай тащить третьего, и при этом живого, человека через границу. Если в твоей Службе хотят получить его голову, то лучше доставить её отдельно от тела.
– Хм-м-м… Мудрость профессионального охотника, как я понимаю. А второе?
Зим повернулся к Максу и внимательно поглядел ему в глаза.
– Не вздумай выстрелить мне в затылок, когда я отвернусь.
Оставшийся путь до Урумчи они проделали молча.
Однако перед самым городом Зим вдруг махнул рукой.
– Что такое? – спросил дремавший Спадолин.
– Кабачок здесь хороший. Непосредственно в городе качественную еду надо в местных кварталах искать, что хлопотно, шумно и неэффективно. Или же она стоит немерено. А это кафе дальнобойщиков, я его ещё в первую поездку определил – по машинам.
– В смысле? Как притон в «От заката до рассвета»?
– Да ну тебя. Впечатлительный какой! Во всём мире дальнобойщики любят вкусный, обильный харч за умеренную цену. Это я ещё по Колымской трассе помню. Так что предлагаю перекусить здесь. Чен ждёт нас в Урумчах.
Обширный застеклённый и светлый зал на самом деле не был похож на полуподземный вертеп ацтекской пирамиды. На стенах висели маски китайских чудовищ, гирлянды лука, всё украшала лепнина, кое-как вымазанная золотой краской. За столиками сидели коренастые, сосредоточенные мужики, по двое, в потёртой джинсовой одежде, и молча поглощали огромное количество самой разнообразной пищи. Но Зим со Спадолиным с полувзгляда угадали единственного в этом зале европейца.
– С ума сойти, – Макс покачал головой.
Человек приподнялся за столиком и помахал рукой.
Спадолин обречённо подошёл к нему и поздоровался.
– Здравствуйте! Я уж стал опасаться, не ошибся ли местом, – Болботун Хорхой махнул длинными девичьими ресницами.
– Здравствуйте. Стало быть, специально нас поджидали? Зим, ты что, с ним сговорился?
– С кем? – Зим выглядел не на шутку удивлённым.
– Хм-м-м. Ладно… Ничего не остаётся, как поверить на слово. Зим, это Игорь Константинов, который предпочитает называть себя Болботун Хорхой. Игорь, это Александр Зимгаевский. Вы что-нибудь заказали?
– Только для себя.
– Давно вы здесь?
– Прилетел вчера в Урумчи. Из Бахрейна.
– Из Бахрейна?
– Да. Мне удалось то, что, по всей видимости, не удастся вам, – Хорхой ловко мешал палочками рис с наструганной сухой рыбой, полил каким-то соусом. – Я разговаривал с шейхом Калебом.
– Вас ист шейх Калеб? – вмешался в их диалог Зимгаевский.
– Шейх Калеб – это тот человек, который счёл нужным оказать помощь журналисту Хузену в его попытке поднять уйгурское национальное восстание в Синьцзяне.
– Вот так, прямо в лоб, – закручинился Макс.
– Ну уж, извините, я вашим шпионским экивокам не обучен, – сказал Хорхой, глядя на Макса. – Что знаю, то и говорю. Но здесь я не из-за уйгуров.
Макс разглядывал обод огромного вращающегося стеклянного блюда на краю стола.
– Означает ли это, что вы отправляетесь с нами?
– Да. Боюсь, что так.
– Стоп, – Зим тут же указал палочками на шамана. – Я, кажется, когда-то слышал о вас, и в связи с очень странными обстоятельствами. Которые значительно изменили мою жизнь, не спорю. Но это совершенно не означает, что я потащу вас на нашу с Максом развлекательную прогулку по местным горкам.
– Давайте оставим этот разговор на потом, – наконец произнёс Макс, мучительно думая о чём-то. – Судя по всему, нам с Хорхоем по пути.
– Это, может быть, вам по пути с данным джентльменом, – усмехнулся Зим. – Я же в этом весьма сомневаюсь.
– Боюсь, – тихо и веско сказал Хорхой, – без этого не обойтись. Если честно, то я сам бы с большим удовольствием отказался от этого путешествия. Но не могу.
– Я думаю, что причины, по которым Хорхой присоединяется к нам, мы здесь обсуждать не будем, – произнёс Макс.
– Но причины-то хоть есть? – обратился Зим к Спадолину.
– Есть, – качнул головой Макс.
– Ладно, – Зим откинулся на спинку кресла. – Но прошу учесть следующее. Сейчас август, и внизу стоит жуткая жара. А мы полезем на самую верхотуру – по самым гребням отрогов хребта Тянь-Шань, далеко не последнего по высоте хребта в мире. При этом – я вас предупреждаю сразу – мы с Максимом не профессиональные альпинисты. И даже не любители. Не скалолазы, во всяком случае. С моей точки зрения, успех нашего мероприятия зависит только от того, как мы будем соотносить наши действия с требованиями здравого смысла. Мы лишь относительно подготовленные для этого похода люди, я имею в виду наши физические кондиции. И, кроме того, собираемся в ближайшие двадцать четыре часа подобрать себе неплохое снаряжение. Вы можете реально оценить ваши силы и экипировку для этого похода?
– Моя экипировка при мне, – качнул головой Хорхой. – Рюкзак, спальник, пуховка, коврик – всё ждёт меня в Урумчи. Насколько я понимаю, вы не очень хотите, чтобы о моём участии в вашем… походе знала здешняя принимающая сторона. Поэтому поступим просто: вы мне говорите, в каком месте предполагаете начать подъём, и я вас там буду ожидать. В сбруе и при оружии.
– Ну-ну… А какое у вас оружие? – с усмешкой спросил Зим.
Хорхой положил руку на сердце.
– Не знаю, – проговорил Зим, раздумывая. – Честно? Не нравится мне всё это. Может, надуем его? – обратился он к Спадолину, глядя мимо Хорхоя. – Договоримся о встрече, а сами двинем в другую точку?
– Не надо. Во-первых, не удастся. А во-вторых – это в наших же интересах.
