– Ты предполагаешь, что этот Лютер надругался над девочкой и убил ее, а Хейльман покрыл преступника? – сказала Марта. – Но зачем ему это понадобилось? Что у него был за интерес?..
– Ты дала распоряжение взять образец ДНК с останков плода?
– Естественно… Но…
– Возможно, это не Лютер… – проговорил Конрауд. – Возможно, это не он отец ребенка.
– А кто же?..
– Врач. Антон Хейльман.
– По-твоему, это он изнасиловал Нанну? А потом избавился от нее? Не было ли ему проще сделать ей аборт?
– Не знаю.
– Но ведь…
– Еще есть вероятность, что они оба насиловали Нанну, а потом Лютер расправился с ней, утопив в озере, – предположил Конрауд. – Не знаю, о чем те двое думали. Знаю только, что они нелюди.
С улицы доносился шум проезжающего автомобиля. Когда он умолк, в стенах дома вновь повисла тишина, нарушаемая лишь затрудненным дыханием мужчины. Он сидел на диване, по-прежнему в халате, с кислородной маской, которую плотно прижимал к носу и рту. Наполнить легкие кислородом стоило ему огромных усилий, будто каждый вдох мог оказаться последним. Он подумывал о том, чтобы вызвать «скорую», но решил, что пока не время. Может, он вызовет ее позже. «Скорая» приезжала к нему и прежде и отвозила его в больницу, где врачи ставили его на ноги. Однако потом он возвращался домой, у него случался очередной приступ, и все повторялось по новой.
Он так сильно закашлялся, что все тело задергалось в конвульсиях, и он почувствовал, что вот-вот задохнется. Когда кашель наконец прошел, он снова прижал маску ко рту и стал жадно втягивать в себя кислород. Он вспоминал о визите бывшего полицейского, которого уже давно знал, и о той девочке, что утонула в Тьёднине. В частности, он размышлял о том, на что как-то раз намекнул этот шакал Лютер. Тогда он подумал, что тот заливает, но теперь подозревал, что была в его словах и доля правды.
Он понятия не имел, сколько кислорода у него осталось, знал только, что пользуется этим баллоном уже прилично, и чувствовал, что струя кислорода, поступающая в маску, уже не такая мощная. Он попытался нащупать телефон, что лежал на столике возле дивана, но в этот момент его сразил новый приступ кашля, еще более сильный, чем предыдущий. Он снова почувствовал, что задыхается, предпринял попытку подняться с дивана, но вместо этого свалился на пол, и маска выпала у него из руки.
– Лютер… – прошептал он.
Его тело содрогалось от кашля, пока он безуспешно силился нашарить на полу маску. Отчаянные попытки втянуть в легкие воздух ни к чему не приводили. В довершение всего к горлу подступила тошнота, а спазмы продолжали сотрясать тело. Он не мог надышаться, судорожно ловил ртом воздух и кашлял, кашлял, кашлял…
Немного спустя в стенах дома вновь повисла тишина, нарушаемая лишь шумом автомобиля, который проезжал мимо и удалялся вдоль улицы.
59
Дом уже не выглядел таким лощеным, как когда Конрауд оказался здесь впервые по просьбе пожилых супругов, которые предпочитали, чтобы новость о том, что их внучка связалась с наркоторговцами, получила огласку. Тогда он по достоинству оценил строгость линий, большие окна, скаты медной крыши – черты, которые объединяли все дома в этом районе, где могли позволить себе жить только люди с определенным достатком. Достаточно было взглянуть на фасад, чтобы понять, что хозяева дома весьма состоятельны и стремятся к тому, чтобы сделать свою жизнь максимально комфортной. Но теперь дом утратил в глазах Конрауда свое величие, и его формы, которые всего несколько дней назад казались ему верхом изящества, представлялись чуть ли не безобразными, а размеры – до неприличия большими.
Эртна как-то рассказывала ему, что муж ее подруги является уважаемым в профессиональных кругах аудитором и совладельцем фирмы, оказывающей бухгалтерские услуги. Она обращалась к нему два или три года подряд за консультацией по декларации о доходах. Он отнесся к Эртне очень доброжелательно и не взял с нее ни кроны за свои услуги. «Замечательный человек», – говорила тогда она. Потом муж ее подруги вышел на пенсию, а сама подруга оставила политику. Однако, будучи еще не такими пожилыми, супруги принимали активное участие в общественной жизни. В одном из тех редких случаев, когда Конрауд беседовал о них с Эртной, жена сказала ему о том, супруги умеют наслаждаться своими сбережениями без излишеств. Было очевидным, что она этими людьми даже восхищается. Однако Эртна встречалась со своей подругой в основном без мужей, поэтому Конрауд был знаком с ними лишь шапочно.
Теперь же, глядя на этот дом через окно полицейской машины, которую Марта как раз парковала перед домом, Конрауд осознал, что знает о супругах гораздо больше. Марта приехала, чтобы возобновить разговор с женщиной, который начал днем ранее, но так и не закончила. У нее возникла идея взять с собой Конрауда, потому что она полагала, что в присутствии друга семьи (если его, конечно, таковым можно было назвать) женщина, возможно, выдаст себя и расскажет даже то, что предпочла бы утаить. Кроме того, Конрауд был первым, к которому супруги обратились, когда пропала Данни, поэтому в их глазах он являлся не только самым осведомленным о фактах человеком, но и чуть ли не их доверенным лицом. Когда Марта предложила Конрауду поехать вместе, тот попытался напомнить ей, что никогда не стремился к близкой дружбе с этими людьми, но Марта его даже слушать не стала.
Входная дверь была приоткрыта, поэтому после недолгого колебания они вошли внутрь. Марта громко позвала женщину, но ответа не последовало. Они двинулись в направлении кухни и гостиной. Подъезжая к дому, они заметили приглушенный свет в окнах, правда, только это и намекало на присутствие в нем людей. Остановившись посреди гостиной, они обменялись озадаченными взглядами. Все выглядело так, будто супруги срочно куда-то вышли и так спешили, что даже не заперли дверь на ключ. И действительно, на подъездной аллее не было ни одной из двух машин – большого внедорожника и малолитражки – что Конрауд заметил, когда приходил сюда раньше.
Марта и Конрауд вышли из дома, ни к чему в нем не прикоснувшись, кроме входной двери, которую Марта все-таки решила захлопнуть. Когда они шли к машине, их окликнул плотного сложения мужчина в спортивном костюме – очевидно ближайший сосед – который, закончив пробежку, делал упражнения на растяжку перед своим домом. Он увидел, как Марта и Конрауд направляются к машине от дома супругов и поинтересовался, не их ли они искали. Марта подтвердила его догадку и сообщила, что они из полиции. Тогда сосед прекратил свои упражнения, подошел к ним и сказал, что столкнулся со своей соседкой, когда выходил на пробежку. Он заметил, что она весьма встревожена и даже растеряна: перед тем как сесть в машину и уехать, женщина объяснила, что очень беспокоится, поскольку не может дозвониться до мужа. Она попросила соседа передать ему – если тот вдруг вернется раньше – что она поехала в клинику в Фоссвогюре к его брату.
– Бедная женщина, – вздохнул сосед. – Очень жалко их обоих. Смерть внучки – да еще такая ужасная – стала для них тяжелым ударом. Хотя с другой стороны, такие вещи случаются теперь и в порядочных семьях. Вот как мои соседи – замечательные люди, идеальные соседи… А в один прекрасный день, я открываю газету и что я вижу? Их внучка занимается контрабандой наркотиков! Кто бы мог подумать? Уж точно не я. Я бы ни за что не подумал, что в такой приличной семье… Как раз обсуждали это с Томми из пятнадцатого дома…
Продолжая сокрушаться по поводу семьи Данни, мужчина снова взялся за свой стретчинг. Конрауд вежливо перебил его, поблагодарил за помощь, и они с Мартой вернулись к машине.
Отъехав от дома, они решили направиться в клинику в Фоссвогюре в надежде застать там женщину. Марта собиралась объявить дедушку Данни в розыск: было крайне подозрительно, что в такой тяжелый для семьи момент он исчез, предоставив жене в одиночку разбираться с последствиями. Внимание СМИ к происшествию становилось все пристальнее, в публичное поле просачивались его подробности, и полиции приходилось противостоять шквалу вопросов, на которые общественность хотела получить ясные ответы.
