Он нажал клавишу — раздалось негромкое шипение, потом прорезался женский голос. Я узнал Карен.
— Алло?
— Как там поживают мои денежки? Готова принести их мне? Или тебе все некогда? И верно, ты ж у нас такая занятая, только с полицией и общаешься, где тебе время взять?
Второй голос казался абсолютно незнакомым и каким-то… неживым, что ли. Он звучал довольно странно, глухо и словно бы отстраненно, монотонная манера наводила на мысль, что это неслучайно. Скорее всего, этот тип воспользовался каким-то электронным устройством, способным изменить человеческий голос до неузнаваемости.
— Я не общ с полицией.
— Это неправда. Ты проводишь с ними немало времени, а ведь тебе, по-моему, ясно сказали, что ты не должна этого делать.
— Но они расследуют убийство моего мужа! Им приходится приезжать ко мне. Я не могу им помешать, слышите вы? Не могу им помешать!
В голосе Карен появились истерические нотки. Она злилась, но за этой злостью угадывался страх.
— На вас сейчас постоянно давят. Это очень плохо. Но я в этом не виноват. Мне пообещали заплатить. Если вам это не очень нравится, поговорите на эту тему с Линкольном Перри. Вы ведь и с ним проводите немало времени, верно?
— При чем тут Линкольн?
— Как я уже сказал, мне пообещали заплатить.
— Кто пообещал? И какое отношение все это имеет к Линкольну? Кто обещал вам заплатить?!
Голос Карен готов был сорваться — сейчас она почти кричала, однако в ее голосе звенели слезы.
— Линкольн.
— Что?!
— Линкольн пообещал отдать мне мои деньги. Понятия не имею, что он вам говорил и в чем убеждал, но мне он пообещал, что я обязательно получу деньги. И я твердо намерен позаботиться о том, чтобы так оно и было. Ему не удастся этому помешать — впрочем, так же, как и вам.
— Линкольн не мог обещать, что вам заплатят! Кто вы такой? Почему вы…
Вместо шорохов и тресков в трубке внезапно повисла мертвая тишина.
Карен перестала кричать только после того, как в трубке послышался длинный гудок, говорящий о том, что ее собеседник отсоединился. Потом мы вновь услышали характерное шипение и потрескивание, Тарджент выключил диктофон и посмотрел на меня в упор.
— Ваши комментарии?
Я ничего не сказал, уставившись на диктофон в его руке, словно это было живое существо — человек, только что нанесший мне смертельный удар.
— Неглупо, очень даже неглупо, — заявил Джо. — Однако где логика, черт возьми? Если вы считаете, что это звонил Линкольн, для чего ему, спрашивается, подставлять самого себя? А если вы подозреваете, что у него имеется сообщник, которого он нанял, чтобы вытянуть из миссис Джефферсон деньги, для чего ему упоминать его имя? Нет, это явно попытка подставить его, но довольно неуклюжая.
— Считаете, что в этом нет никакой логики, Притчард? Но я мог бы сказать то же самое обо всем, что ваш напарник наговорил мне за то время, что идет следствие. А знаете почему? Потому что, если кто-то начинает громоздить одну ложь на другую, в этом тоже нет никакой логики.
— Послушайте, Тарджент, неужели до вас еще не дошло, что кто-то из кожи лезет вон, чтобы повесить на меня это убийство? — вмешался я, внезапно придя в бешенство. — Сначала эти отпечатки, теперь этот звонок — да это же просто…
— Кстати, об отпечатках, — перебил меня Тарджент. — Помнится, вы говорили, что приехали сюда в своем пикапе?
— Совершенно верно.
— Стало быть, там должны остаться его отпечатки.
— На нем были перчатки, — буркнул я.
— Ну конечно, перчатки, — саркастически хмыкнул Тарджент. — Ладно, бог с ними, с перчатками, — все равно, если он был там, в кабине должны остаться хоть какие-то следы его пребывания: частички ткани, следы подошв. Вы согласны?
— Возможно.
— Рад, что вы согласны со мной. Потому что я намерен попросить своих экспертов тщательно осмотреть ваш грузовик.
— Валяйте, осматривайте.
— А заодно, пока мы будем это делать, я попрошу их воспользоваться случаем и проверить отпечатки колес. И посмотреть, не совпадут ли они с теми, которые мы обнаружили в том месте, где нашли тело Алекса Джефферсона.
— Не совпадут, — пообещал я.
Но тут же осекся — теперь я уже почему-то не был в этом так уверен. У меня в голове снова и снова мелькали обрывки того телефонного разговора — я слышал этот неживой голос, вновь и вновь повторявший мое имя, а затем истерически звеневший в трубке голос Карен.
— Может быть, и нет, — не стал спорить Тарджент, — но в последнее время, Перри, я что-то перестал верить вашим словам.
— Кстати, я собираюсь съездить к Карен. Нисколько не сомневаюсь, она поверила во всю эту чушь, что это тип ей наговорил, и мне нужно ее увидеть.
Тарджент покачал головой.
— Никуда вы не поедете.
— Вы не сможете мне это запретить, детектив.
— Мой напарник по-прежнему сидит в доме миссис Джефферсон. В настоящее время она очень расстроена. Можно сказать, находится в шоке. По нашему настоянию она согласилась, что нуждается в официальной защите закона, и не стала возражать, когда мы предложили убедить судью подписать ордер, препятствующий вам вступать с нею в любой контакт до тех пор, пока не будет закончено следствие по делу об убийстве ее мужа. Как только в суде будут улажены все формальности, данный ордер вступит в силу и полиция позаботится о том, чтобы вы ее больше не беспокоили. Попробуйте только позвонить ей, Перри, и я схвачу вас за задницу. Вы и глазом моргнуть не успеете, как окажетесь за решеткой!
— Вы не посмеете, Тарджент! Это ваша идея, а не ее! Значит, достаточно только какому-нибудь сукиному сыну позвонить, чтобы вы тут же запретили мне разговаривать с нею?! Выкиньте это из головы. Я сейчас же еду к ней.
— Угу… а оттуда прямиком в тюрьму, — саркастически хмыкнул Тарджент. — Предупреждаю вас, Перри, один звонок — и вы снова отправитесь за решетку.
Я обернулся к Джо, но на лице моего напарника была написана полная беспомощность. Я невольно гадал, что сейчас делает Карен? Слушает Дэли, вдохновенно развивающего бредовые идеи Тарджента?
— Но мы можем все упростить, Перри, — вкрадчиво проговорил Тарджент, наклонившись ко мне. На лицо его падал свет от горевшей в кабине лампочки, локтем он уперся в руль и вполоборота развернулся ко мне, чтобы было удобнее разговаривать. — Если вы действительно не убивали этого парня, может, пришло время наконец рассказать нам правду? Скажите нам, кто это сделал. Расскажите нам все, что вам известно об этом деле, Перри. Сделайте это, и вы избавите себя от многих забот и неприятностей. Вам же будет лучше, поверьте.
— Послушайте, Тарджент, я рассказал вам все, что знаю, до мельчайших подробностей, черт побери! — устало сказал я. — Вам нужен Дорэн. А его адвоката нанял Алекс Джефферсон.
— Мне осточертело слушать, как вы несете весь этот бред, Перри! — прорычал Тарджент. — Мне по вашей милости уже пришлось проглотить немало вранья, а вы продолжаете пудрить мне мозги. Учтите, чем дольше вы станете держать язык за зубами, тем сильнее я буду подозревать, что все это шоу устроили именно вы. Что именно вы, а не кто-то другой, убили Алекса Джефферсона.
Я не ответил.
— Подумайте об этом на досуге, — велел он. — А теперь выметайтесь из моей машины!
Кто-то из копов отогнал мой пикап за пределы парка. Тарджент уехал, бросив меня мокнуть под дождем. В итоге тот же самый сержант, который был рад спихнуть меня Тардженту, теперь пожалел меня: одолжил куртку, а потом предложил подбросить до дома. Я поблагодарил и отказался, сообщив, что меня подвезет Джо.
К тому времени как мы уехали, Джо машинально массировал больное плечо, струи дождя стекали с его волос и текли по лицу, вдобавок он так промок, что его одежда уже перестала впитывать влагу. Повернув ключ в замке зажигания, он первым делом включил печку. Мы сидели, молча наслаждаясь теплом и подставляя вентилятору промокшие волосы, чтобы хоть немного их просушить. Скоро воздух в кабине так нагрелся, что стали запотевать стекла.
— Он ведь находился, можно сказать, у меня в руках, — пробормотал я. — Можно было прострелить ему колено… даже пристрелить его и навсегда покончить со всей этой историей.
— Вряд ли тебе удалось бы положить ей конец, даже если бы ты его пристрелил, — проговорил Джо. — Особенно если Дорэн не соврал и он действительно не причастен к убийству Джефферсона.
— Но, возможно, ему известно, кто настоящий убийца, — возразил я. — Нет, нужно было все-таки сдать его копам — по меньшей мере он бы мог тогда снять с меня подозрения хотя бы в том последнем телефонном звонке. Зря я не выстрелил… эх, зря!
— Ты так считаешь?
Я вспомнил, как провожал Дорэна взглядом, когда он мчался через волнорез, как смотрел поверх дула ему в спину, держа его на мушке, и со вздохом покачал головой. Нет, я не выстрелил бы в него, даже знай я тогда, что потом сказал Тарджент, не выстрелил бы по той же самой причине, почему не сделал этого тогда, я ему верил. Верил, когда он сказал, что не убивал Джефферсона, верил, когда он говорил, что не убивал Монику Хит, что его просто подставили. Но это вовсе не означало, что его показания сделали бы из меня ангела, белого и пушистого. Ничем бы они мне не помогли, его показания. Это значило только, что я не смог бы выстрелить в него.
