Потому и маленький конвой с двумя десятками ПЗРК, не скрываясь, подполз прямо к будке с полосатым шлагбаумом и развевающимся под порывами налетавшего ветра сирийским флагом. Тут об их появлении, похоже, были предупреждены загодя. Пограничник, не подходя к притормозившему в нескольких метрах от него внедорожнику, потянул вверх шлагбаум, жестом руки предлагая проезжать на нейтральную территорию. Мотя, сидевший за рулем, вымученно улыбнувшись бдительному стражу границы, тронул машину с места. Важно переваливаясь, черная громада внедорожника плавно въехала под шлагбаум, покидая сирийскую территорию. Пограничник, отсалютовав на прощание сидевшим в кабинах «мистааравим» лениво побрел назад к своей будке, остальное его уже не касалось.
Впереди замаячил ливанский пограничный пост. Не доезжая до него метров пятидесяти Мотя затормозил. Шедший сзади грузовичок, дисциплинированно держа дистанцию, остановился метрах в десяти от него.
— Чего не едем, шеф? — напряженно спросил развалившийся в обманчиво расслабленной позе на переднем сиденье Шварцман.
— Спокойно, Шура, в Ливан попасть еще успеешь, — ухмыльнулся Мотя, барабаня пальцами по рулю.
— Я же просил, не зови меня Шурой, хотя бы на заданиях, — окрысился в ответ Шварцман.
— Ладно, ладно, — примирительно закивал лопоухий Мотя. — Забылся, больше не буду. А не едем, потому что ждем комитет по торжественной встрече.
— А он что, должен быть?
— Обязательно. По-крайней мере у настоящего сирийца были такие инструкции. Подъехать к пограничному посту и ждать на нейтральной территории сопровождающих. По Ливану, знаешь ли, просто так чужакам ездить опасно. Можно запросто груз отдать не в те руки, да еще и самим головы не сносить. Тут же не одна «Хизбалла» веселится, еще полно разных уродов, а от такого подарочка, как наши «иголки» никто из них не откажется. Так что кури пока, время вроде есть! Хизбаллоны чего-то встречать не торопятся.
Следующие четверть часа прошли в напряженном молчании, со стороны ливанского поста никто им навстречу не выходил, только прогуливался вдоль дороги одетый в пятнистую форму пограничник, настороженно посматривающий в их сторону. Несмотря на работающий в машине кондиционер оба «мистааравим» обливались потом, сказывались натянутые до предела незапланированным ожиданием нервы. Чтобы хоть как-то разрядить повисшее в салоне молчание Шварцман, откашлявшись, мечтательно протянул, глядя куда-то в затянутый дымкой горизонт:
— А вот бы этого Омарчика изъять без шума и пыли. Представляешь, сколько полезного из него бы наши спецы вынули.
— Мечтать не вредно, а главное дешево, — ухмыльнулся Мотя.
— Почему мечтать? — деланно удивился, предвидевший такую реакцию старшего Шварцман. — Можно и реально попробовать сделать…
— Как ты попробуешь?! — завелся с полоборота, клюнув на подначку подчиненного Мотя. — Омар Махди, к твоему сведению, входит в десятку опаснейших террористов мира. У него на счету сотни человеческих жизней. Это настоящий хищник, хитрый и коварный. Как ты его выхватишь, если он днем и ночью находится под охраной. Кто-нибудь из его головорезов даже спит с ним всегда в одной комнате. Нет уж, никакой самодеятельности. Если он действительно лично приедет контролировать сделку, то наша задача только подать сигнал. Дальше пусть работают ребятишки из «Сайерет МАТКАЛ»…
— Ага! — запальчиво перебил Шварцман. — Видал я ночью этих дуболомов. В глазах не проблеска интеллекта, никакого стиля. Самые обычные гориллы! Они же просто качественно настрогают там десяток трупов, а разведданные, а связи! Откуда они потом возьмутся?! У мертвых не спросишь!
— Знаешь, дорогой, — тоже закипая начал Мотя. — Тебя я особо предупреждаю! Никакой самодеятельности! Пусть лучше Махди будет гарантированным трупом, чем твои дешевые потуги дадут ему хоть один шанс из ста ускользнуть! Черт с ней с информацией, этот парень слишком опасен, чтобы затевать с ним какие-то игры.
Шварцман обиженно отвернулся, показывая, что разговор окончен, но он все равно остается при своем мнении. Он, конечно, умом понимал правоту начальника, но глупая гордость мешала признать это открыто. В салоне машины вновь воцарилось неловкое предгрозовое молчание. Не выдержав его давящей тяжести Шварцман уже совсем было решил извиниться за свою горячность, но Мотя все же заговорил первым.
— Смотри! Кажется, едут!
Действительно со стороны ливанского пограничного поста показался разукрашенный разноцветными пятнами камуфляжа армейский джип. Пограничник неспешно побрел открывать шлагбаум.
Ведший машину Абд-первый поминутно вздрагивал, оглядываясь на разъяренного не на шутку Волка. Мешая исковерканные арабские слова, застревавшие в горле, с гладко летевшим русским матом наемник поминутно, тыкал в лицо незадачливому водителю свои наручные часы. Будто Абд и без него не знал, что они катастрофически выбиваются из графика и сирийцы с долгожданным грузом наверняка уже давно торчат на границе. Вообще после глупой гибели второго русского, растерзанного толпой в самом центре Бааль-Бека, лидер «голубей» словно съехал с катушек: то впадал в полнейшую прострацию, проводя в молчаливой апатии несколько часов подряд, то наоборот начинал кипеть лихорадочной жаждой деятельности, орал беспричинно на Абдов, награждая их вовсе не шуточными пинками и подзатыльниками. На всех ливанцев он теперь глядел с нескрываемой ненавистью, щеря зубы в злобной гримасе, даже начальству не стеснялся прямо в глаза демонстрировать свое презрение. Как ему только поручили столь важное задание, как проводку от границы сирийского конвоя с оружием? Ну вот скажите по совести, разве виноват водитель в том, что дороги в таком плохом состоянии, что они умудрились на середине пути спустить правое переднее колесо, а потом едва смогли его заменить на запаску, сломав при этом баллонный ключ и окончательно между собой разругавшись? Ясно же, что это всего лишь случайность, ни в коей мере от водительского мастерства не зависевшая. Так нет же! Волк шпынял бедного Абда весь остаток пути.
Наконец, впереди замаячил полосатый шлагбаум пограничного поста, и лениво опершийся на него, разморенный жарой, пограничник. Еще за сотню метров, Волк нетерпеливо надавил на клаксон, ничуть не заботясь о том, что мешает водителю поворачивать руль. Так они и ехали, исходя требовательным ревом сигнала, что впрочем, не произвело на пограничника особого впечатления. Лишь когда джип подкатился вплотную, и он смог различить запыленные номера, страж неспешно отодвинул полосатую преграду, выпуская их на нейтральную территорию, где уже ожидали машины с сирийцами. Лихо подрулив к головному внедорожнику, Абд-первый, затормозил, разворачивая машину, так что задние колеса вздымая тучи пыли юзом прошлись по обочине. За что тут же заработал очередной подзатыльник тяжелой командирской рукой, чуть не врезавшись носом в лобовое стекло.
— Вот обезьяна бестолковая! — ворчал Волк, выбираясь на дорогу.
Двери внедорожника тоже распахнулись. Из водительской ловко выскочил, одним пружинистым движением смешной лопоухий сириец в военной форме без знаков различия. А из пассажирской показался… Волк вдруг почувствовал, как у него перехватило дыхание, словно кто-то с размаху врезал ему в солнечное сплетение. Шварцман… Шурка Шварцман! Лейтенант спецразведки, с позывным Черный, оставленный раненым, истекающим кровью в подвале разрушенной пятиэтажки в центре Грозного. За тысячи километров от этого клочка нейтральной земли между государствами. Возмужавший и поседевший, обзаведшийся морщинами, глубокими бороздами прорезавшими высокий лоб, горькими складками залегшими у губ, но, несомненно, тот самый. Шурка! Живой! А потом радостно оживившийся было, взгляд наемника скользнул ниже по сирийской военной форме, по небрежно переброшенному через плечо короткоствольному автомату, вновь поднялся, встретившись с расширившимися в мгновенном удивлении, смешанном с испугом глазами самого Шварцмана. Тоже узнал! Вот только радости что-то маловато у юноши во взоре. Воровато оглянувшись на лопоухого, Шварцман, коротким, вроде бы случайным жестом прижал указательный палец к губам, значительно глянув на Волка. Наемник ответил ему едва заметным кивком, понял, молчу, и усилием воли заставив себя отвернуться от невесть каким чудом вдруг воскресшего из небытия однополчанина, широко зашагал навстречу уже топавшему к нему лопоухому.
— Салам алейкум, уважаемый!
— Аллейкум ас-салам!
— Вижу, вы проделали долгий путь? — напряженно вглядываясь в глаза лопоухого, произнес Волк.
— Когда везешь гнев Аллаха, дорога не кажется долгой, — улыбнулся тот, отвечая условленной фразой.
Последние сомнения рассеялись, перед ними действительно сирийские эмиссары, доставившие для Омара Махди партию ПЗРК.
