Густав замолчал. Перевел дух, прикурил очередную сигарету.
– А я давал этим детям жизнь, на которую они не могли даже надеяться. Жизнь, о какой их тупые, неграмотные, горемыки родители не могли мечтать, у них для этого не было мозгов. Не все дети страдали. Я давал образование почти всем, которых не мог продать, а потом обеспечивал работой. Многие начали преуспевать. Если хочешь знать, я создал в этой стране средний класс. Я помог ей стать немного нормальнее, ближе к Западу. А тех, кого я продал… хм, ты знаешь, Мингус, чем некоторые из них закончили? Те, что поумнее и покруче. Повзрослев, они сообразили, что к чему, и стали играть на своих богатых пожилых поклонниках не хуже, чем на твоем пианино. Разбогатели. Большинство живут нормальной жизнью в цивилизованных странах. Взяли себе новые имена и фамилии, документы, а от прошлого остались лишь туманные воспоминания. Да и то скудные. Ты считаешь меня дьяволом, однако я подарил тысячам людей честь, достоинство и деньги. Я дал им возможность уважать себя, когда они смотрелись в зеркало. Да и само зеркало я им дал тоже. Короче, Мингус, я дал им жизнь!
– Ну прямо Господь Бог.
– А разве нет? Учти, белый человек с деньгами здесь всегда почитался богом. Рабство у этих людей в крови.
– Позволю с вами не согласиться, мистер Карвер, – промолвил Макс. – Я недостаточно хорошо знаю Гаити, но кое-что все же увидел. Его очень сильно поимели такие люди, как вы. Богачи, нацеленные лишь брать, брать, брать и ничего не давать взамен. Вы никому, кроме себя, не помогали, мистер Карвер. А таким, как я, просто дурили голову, чтобы они не обращали внимания.
– Ты говоришь прямо как Винсент Пол. Сколько он тебе заплатил?
– Он мне ничего не платил, мистер Карвер. Я хотел бы все-таки знать, почему вы решили пригласить меня сюда искать Чарли, когда я чуть не застукал вас однажды.
– Тут важно слово «чуть», – усмехнулся Густав. – Ты видел только то, что мог доказать, во что мог поверить. Ты интересовался отдельными пикселями, а не всей картинкой.
– Вы полагали, что я нацелюсь искать Чарли и наплюю на остальное?
– В общем и целом да.
Макс усмехнулся:
– Значит, в общем и целом вы ошиблись.
Густав отвернулся и вдруг заплакал. Тихо, почти неслышно, подрагивая плечами.
Макс посмотрел на коробку с сигаретами, и безумная тяга неожиданно выскочила ниоткуда и прыгнула ему на плечи. Остро захотелось закурить, выпить подряд несколько бокалов виски, как-то разрядиться. Он сделал над собой титаническое усилие и отмахнулся от соблазна.
– Я знал, что маленький Чарли… – пробормотал Густав, не поворачиваясь к Максу, обращаясь к книжным шкафам. – Знал с самого первого раза, как только увидел его. Он не мой. Она пыталась скрыть это от меня. Но я знал. Знал…
– Как? – спросил Макс.
– Чувствовал, что не мое, – продолжил Густав тем же тоном, будто не слышал вопроса. – Знал также, что у него аутизм. Эта жуткая болезнь.
– Откуда?
– О, я умею наблюдать за поведением детей, – вздохнул Густав. – Ты забыл, какой у меня опыт?
Макс вытащил из кармана конверт, который накануне получил от людей Винсента. Достал оттуда два листка ксерокопий и протянул старику. Затем встал и отошел в сторону.
Густав Карвер чихнул и вытер слезы. Развернул листки, просмотрел первый, сощурился и засопел. Просмотрел еще раз, внимательнее, и ошеломленно раскрыл рот. Стал перебирать листки – первый, второй, второй, первый, – вглядываясь в каждый. Наконец взял по листку в руки и начал смотреть то на один, то на другой, туда-сюда. Глаза сощуривались все сильнее и сильнее, пока окончательно не скрылись под веками. Складки на его щеках стали ярко-красными и затряслись. Он застыл, сделал глубокий вдох. И, глядя на Макса, начал мять листки в руках, пока они не превратились в катышки. После чего уронил их на пол.
В конверте лежали копии результатов анализов крови, доказывающие отцовство Винсента Пола. Там же лежала записка от него.
«Макс, передай это Густаву Карверу в подходящий момент».
Густав Карвер затих на своем кресле, его лицо стало пепельным, глаза пустыми, воинственность исчезла. Монумент рухнул на землю.
Он сидел молча очень долго, уставившись в Макса невидящим взглядом, пустым, как у мертвеца.
– Что ты собираешься сделать со мной, Мингус? – тихо спросил Густав.
– Арестовать.
– Арестовать? – Он нахмурился. – А куда поместить? Тут же нет тюрьмы.
– Я передам вас Винсенту Полу. Считаю, что сейчас он единственный в этой стране может вершить правосудие.
– Ты передашь меня ему? – Густав горько рассмеялся. – Он меня убьет, Мингус! Я вообще не желаю говорить с этим… этим хамом!
– А это уж ваше дело, мистер Карвер. – Макс снял с пояса наручники.
– Погоди минутку. – Густав поднял руку. – Могу я выпить в последний раз и выкурить последнюю сигарету?
– Давайте, – согласился Макс.
Густав налил себе еще большую порцию виски и прикурил сигарету. Макс сидел, откинувшись на спинку кресла.
– Мистер Карвер, я не понимаю, как вы со своими возможностями так и не сумели добраться до Винсента Пола?
– Потому что я был единственный, кто мог устранить его. Все это знали. Началась бы гражданская война. – Он затянулся сигаретой и глотнул виски. – Мне никогда не нравились с фильтром. Он убивает вкус. – Густав подул на оранжевый уголек и засмеялся. – Мингус, как ты думаешь, в аду есть сигареты?
– Откуда мне знать, мистер Карвер? Я не курю.
Раздались гулкие шаги. В гостиную вошли двое боевиков Винсента и остановились в дверях.
– Послушай, у меня к тебе просьба, – сказал Густав.
– Слушаю вас.
– Позволь мне выйти из моего дома самому. Не между этими двумя головорезами. – Он сверкнул глазами на боевиков, стоящих у двери.
– Да, но я надену на вас наручники. Это необходимо.
Густав закончил курить, допил виски и протянул запястья. Макс заставил его встать, развернул и завел руки за спину. Когда наручники защелкнулись, Густав застонал.
– Вперед. – Макс повел его к двери, крепко держа, поскольку Густав спотыкался и хромал.
Они прошли пять шагов, и он остановился. Задышал в лицо Максу виски и табаком.
– Макс, пожалуйста, только не это. У меня в кабинете есть пистолет. Позволь мне закончить жизнь самому. Можешь оставить в барабане один патрон. Я старый, мне все равно уже недолго жить.
– Мистер Карвер, вы похитили сотни детей, разрушили им жизнь, родителям тоже. Но самое главное, вы похитили их души и погубили. Лишили будущего. Такого наказания для вас недостаточно.
– Ты лицемерный идиот! – взорвался Густав. – И этот безжалостный хладнокровный убийца будет еще читать мне мораль, да ты…
– Вы закончили? – прервал его Макс.
Густав опустил голову. Макс потащил его к двери. Боевики двинулись вперед. Густав проковылял несколько шагов и снова остановился.
– Я хочу попрощаться с Джудит.
– С кем?
– С Джудит, моей женой. Позволь посмотреть на ее портрет в последний раз. Он такой хороший, она на нем как живая. Так похожа. – Голос Густава дрогнул.
– Зачем вам прощаться? Вы, наверное, скоро с ней увидитесь.
– А если нет? А если там ничего нет? Дай мне взглянуть на нее в последний раз, Мингус.
Макс подумал о Сандре и смягчился. Он махнул рукой боевикам, чтобы они вернулись, и подвел Густава к портрету. Поддержал старика, пока он пристально смотрел на изображение жены и бормотал что-то на смеси французского и английского.
Бросил взгляд на «Зал Славы» – каминную полку, уставленную фотографиями, где Густав обменивается рукопожатиями и похлопывает по плечу великих и знаменитых. Интересно, нет ли кого-либо из этих знаменитостей в базе данных Мориса Кодада?
Густав перестал бормотать и зло произнес:
– Никто из них не был моим клиентом. Но они все одного круга. Помни это. Одного круга.
– Ладно, пошли! – Макс взял руку Густава.
– Убери от меня свои грязные руки! – Он резко вырвался, шагнул назад и, потеряв равновесие, тяжело рухнул на пол, на спину, на запястья в наручниках. Макс не пошевелился, чтобы ему помочь.
– Поднимайтесь, Карвер!
Тяжело дыша, со стонами старик перевернулся на бок, затем на живот. Подогнул левую ногу, попытался приподняться, но это была больная нога, для поддержки которой нужна трость. Нога скользнула по полу, и он опять перекатился на живот. Отдышался, прищурился, заморгал. Поднял на Макса взгляд.
– Пристрели меня, Мингус. Я хочу умереть. Пристрели меня здесь, перед моей Джудит. Пожалуйста!
– Вставайте, Карвер, – бесстрастно произнес Макс. Он, грубо схватив за наручники, рывком поставил старика на ноги.
– Не передавай меня Винсенту Полу, пожалуйста, Макс. Пожалуйста. Он сотворит со мной немыслимое. Пристрели меня. Пожалуйста. Я хочу принять смерть от тебя.
