Семь лет спустя парень, которого она видела на скамье подсудимых, сидит перед Дэнни с непроницаемым лицом и называет ее по имени.
– Да, это была она. Я попросил ее пойти на суд.
– У тебя были дела поважнее, разумеется.
– Меня бы опознали – и хозяин ломбарда, и девчонка.
– Зачем Карен послал? – спросил Эван, выпустив струйку сизого дыма.
– Счел своим долгом. Долгом перед тобой… – осторожно подбирал слова Картер. – Решил, что обязан прислать кого-нибудь.
– Хотел удостовериться, что я все возьму на себя? – В темных глазах Эвана мелькнуло ожесточение. – Проверял, не сдам ли?
– Знал, что не сдашь.
Дэнни действительно знал, что Эван возьмет всю вину на себя, хотя одного слова было достаточно, чтобы скостить срок на несколько лет. А Дэнни бросил его, сбежал.
– Не ошибся, – утвердительно кивнул Эван.
«Пора уходить, пора уходить», – повторяла певица, и Дэнни готов был согласиться с ней, но, к своему огромному удивлению, продолжил разговор.
Иногда бессонными ночами Дэнни представлял себе массивную стальную дверь, ведущую в темную комнату с ячейками-сейфами, как в банковском хранилище. Он мысленно входил в комнату, прикрывал за собой дверь, открывал одну из ячеек с воспоминаниями и… Бешеный рев адреналина в крови во время предрассветных гонок краденых машин по автостраде. Сложнейшие замки, покорно, по-женски, раскрывающие свои секреты его отмычкам. Победные выкрики и гордость за Эвана в финале «Золотых перчаток».
Темная комната была его маленькой тайной и к повседневной жизни никакого отношения не имела. Дэнни не зря хранил воспоминания за толщей воображаемой стали. Сегодняшняя встреча с Эваном – такая же экскурсия в тайную комнату.
– Быстро освободился.
Макганн кивнул:
– Под амнистию попал. У меня это первое тяжкое преступление, да и на зоне старался не высовываться.
– Проще не бывает.
– Тебе видней. – Бывшие приятели внимательно изучали друг друга. Дэнни хлебнул пиво, вкус которого почему-то стал чересчур резким. Исчерпав все темы для разговора, он перевел взгляд с кружки на Эвана. Повисла тяжелая пауза.
– Про Терри слышал? – спросил Макганн.
Перед глазами Картера встал юркий тип с жидкими патлами и дурным запахом изо рта. Он не видел Терри с тех самых пор, как тот навел их на ломбард. Казалось, прошла вечность.
– Нет.
– На зоне я встретил одного из его дилеров. Терри завязал, ухитрился пристроиться посредником… Как ему только удалось, с его-то «дорожками»? Он неплохо наваривал, сбывая дурь детишкам из колледжа, которым хотелось острых ощущений. Так вот, как-то раз Терри решил вспомнить старые добрые времена.
Дэнни задумчиво покачал головой. Эван продолжил:
– Вскоре он начал разбавлять дурь, выкраивая дозы для себя, и чем дальше, тем больше. Героина почти не осталось, одна лактоза. Даже золотые детишки разницу почувствовали. Терри пришлось приторговывать на улице, но с иглы он не соскочил, сидел прочно, и дозы по-прежнему разбавлял немилосердно.
Подробности подробностями, а сюжет был знаком до боли. Разговор больше не доставлял порочного удовольствия и адреналинового возбуждения. Дэнни угадал вероятную развязку.
– Однажды он толкнул пару граммов паленого героина какому-то мексиканскому парню. Малыш попался зубастый, из «Латинских королей»,[13] в верхушку выбивающийся. – Эван пригубил пиво. – В итоге Терри умер от кровопотери в подвале канатного склада на Саут-Корлисс-стрит.
К горлу подкатила жуткая тошнота. Действительно, знакомая до боли история. Сотни вариаций подтверждают, что старые привычки до добра не доведут. Не наркотики и не начинающий гангстер послужили причиной смерти Терри. У подобных историй существует единственно возможный конец. Терри погиб, потому что не смог остановиться, не сумел изменить свою жизнь. Дэнни уже давно пытался понять, что для него значил Эван. Похоже, ответ нашелся: абсолютно ничего.
Пора домой.
– Слушай, друг, рад был встретиться, но мне нужно бежать.
Помрачнев, Эван повернулся к стойке, сжимая кружку.
– Ага.
– Дела, знаешь ли, работа у меня. – Дэнни потянулся за курткой. – В строительстве.
– По стопам отца.
– Вроде того, только по большей части в офисе. – Внутренний голос настойчиво советовал не вдаваться в подробности, но слова вырвались сами собой. – Начальник строительства.
По-прежнему не глядя на Дэнни, Макганн кивнул:
– Молоток! Все лучше, чем цемент месить.
– Да уж. Ладно, еще раз поздравляю с освобождением. – Достав бумажник, Дэнни выложил на стойку две двадцатки.
– Пиво мог бы и не проставлять.
– Что за дела? Я понимаю, пустяк, но хочется сделать хоть что-то приятное.
Что за чушь он несет?!
Эван не ответил.
Внутренний голос предупреждал об ошибках, канат над пропастью раскачивался. Дэнни почти потерял равновесие, черная пасть бездны уже ждала его. Однако выпивка, громкая музыка и мысли о наркомане Терри, истекающем кровью на грязном бетоне, оказались сильнее, и он отмахнулся от навязчивого предчувствия. Только бы выбраться из бара…
Макганн смотрел прямо перед собой, и Дэнни сделал полшага к двери. Надо как-то закончить разговор, а сказать нечего. Сжав рукой плечо приятеля, Дэнни ощутил, как напряглись стальные мускулы.
– Удачи!
Эван только кивнул.
Глава 6. В небесной синеве
Безумный рев трибун донесся со стадиона «Ригли-Филд» – наверное, «Чикаго кэбз» снова забили. В Бриджпорте болели за «Уайт сокс». Дэнни не особо интересовался бейсболом, но ему нравилось, как солнце прогревает пожарную лестницу и зеленые улочки тихого района.
Все было по душе: и кондоминиум, и квартирка на втором этаже с деревянными полами и настоящим камином, и мелкий домашний ремонт по выходным. Эван взвыл бы, увидев, как приятель ползает на коленях и красит балкон с тем же усердием, с каким когда-то вскрывал замки. Вспомнив о бывшем сообщнике, Дэнни поежился, потом взял себя в руки. Какая разница, что подумает Эван? Все это в прошлом.
– Эй, копуша! – Карен вышла на балкон, собирая длинные волосы в хвост. – Кто мне свидание обещал?
Дэнни с улыбкой притянул ее к себе и почувствовал, как подалось под руками и затрепетало от прикосновения стройное тело. За все эти годы она не утратила ни капли привлекательности. Рука Дэнни скользнула по изгибу округлого бедра…
– Ну нет, Ромео! – лукаво улыбнулась Карен, вырываясь из его объятий. – Тебя босс ждет.
– Подождет! – простонал Дэнни.
– Не канителься! Закончишь дела – сводишь меня в зоопарк и купишь сахарную вату. – Уходя с балкона, Карен бросила кокетливый взгляд через плечо. – Глядишь, повезет.
Дэнни рассмеялся и вышел вслед за ней.
Через тридцать минут он был на Северном берегу, где дом с двумя спальнями стоил не меньше полумиллиона. Ричард, босс Дэнни, жил в квартале от озера, и спален у него было пять. К английской усадьбе с огромной лужайкой вела подъездная аллея. Перед домом на столбике был установлен почтовый ящик – миниатюрная копия дома, куда почту закладывали через окно-эркер.
Припарковавшись на улице, Картер вышел из машины и попал в самую гущу семейной драмы. На крыльцо с истошным воплем вылетел Томми, двенадцатилетний сын Ричарда:
– Почему нельзя?! У всех есть, а мне нельзя!
Следом выбежал Ричард с багровым от ярости лицом.
– Меня не волнует, что есть у всех! Не позволю, чтобы ты портил себе мозги игровой приставкой!
– А что тебя волнует? – орал на отца Томми. – Тебя дома никогда не бывает!
– Ты мне этот тон брось, юноша. Я пока еще твой отец.
– Ну, это как сказать… – пробормотал мальчишка и бросился прочь.
– Вернись! Томас Мэтью О’Доннелл, немедленно домой!
Не останавливаясь, Томми обернулся и поднял средний палец. Воплощение подросткового негативизма, он слепо несся вперед, чуть не сбив стоящего у машины Дэнни. Улыбнувшись, Картер поднял глаза к небу с выражением дружеского сострадания, не вполне понимая, зачем он это делает: с мальчишкой они едва знакомы! Может, потому, что сам не раз становился объектом бешеных нападок Ричарда?
Перехватив его взгляд, Томми раздраженно кивнул.
– Ненавижу!
– Не говори так об отце! – Дэнни захлопнул дверцу «форда». – Тем более из-за игровой приставки.
– Дело не в приставке, – покачал головой мальчишка. – Нужна она мне! Просто он никогда… – Расправив плечи, Томми вытер глаза тыльной стороной ладони. – Лучше бы я жил с мамой!
– Ты слишком строг к нему! Он тебя очень любит.
Ричард действительно любил сына. О’Доннелл слыл крикуном, но его кабинет ломился от фотографий Томми, и на всех совещаниях присутствующим приходилось проявлять неподдельный интерес к успехам и достижениям мальчика.
