Я едва сдержался, чтобы не вспылить.
— Да. После того как ее похитили. Такие вещи очень даже способны подействовать на психику. Разве вы этого не понимаете? Мы с вами на одной стороне.
— Вы работаете на Маркуса, верно?
— Да, но…
— В таком случае мы по разные стороны. Ясно вам?
Алекса чувствовала, что сердце колотится все быстрее и быстрее. Она слышала его удары. В этой ужасающей тишине они звучали как литавры.
— Ты меня слышишь, Алекса? — произнес едва слышный голос.
Пищевод обожгло кислотой. Она закашлялась, почувствовала, что ее вот-вот вырвет. Немного рвоты вылилось на промокшую рубашку, остальное застряло в горле.
Нужно было сесть, чтобы выплюнуть все изо рта, но она и голову-то не могла приподнять выше, чем на несколько дюймов. Не могла двинуться.
— Поосторожнее там, будь добра, — сказал голос. — Мы не сможем открыть твой гроб в случае чего.
— Гроб… — выдохнула она.
— Умирать тебе незачем. Мы не хотим твоей смерти. Мы просто хотим убедить твоего отца пойти нам навстречу.
— Сколько денег вы хотите? — прошептала она.
— С чего ты взяла, что мы хотим денег, Алекса? А если бы и хотели, у твоего отца все равно ничего нет.
— Мой отец… У него до хрена денег, понятно? Он вам все отдаст, только, пожалуйста, пожалуйста, выпустите меня скорее.
— Алекса, вот теперь слушай меня очень, очень внимательно, поскольку от этого зависит твоя жизнь.
— Я слушаю, — прошептала она.
— Хорошо. Теперь вот что, Алекса. Поговорим о том, как ты будешь дышать. Ну что? Слушаешь?
Ее всю затрясло, и она простонала:
— Пожалуйста…
— У тебя в гробу есть воздух, но его немного. Если бы мы просто положили тебя туда и закопали, ты бы и полчаса не протянула. Но мы понимаем, что этого времени слишком мало.
— Закопали?.. — прошептала она.
— Да. Ты в стальном гробу, закопанном на десять футов в землю. Погребена заживо. Но ты, конечно, и сама уже это поняла.
Что-то взорвалось у нее в мозгу: яркие искры света. Она кричала, пока голосовые связки не перенапряглись так, что из горла выходили только тяжелые всхлипы, но в темноте и они казались оглушительно громкими.
Флуоресцентная оранжевая квитанция на штраф за неправильную парковку уже торчала за стеклоочистителем моего «дефендера». Черт бы побрал этого Снайдера. Если бы он не заставил меня столько ждать, счетчик не показал бы лишнее время.
Я достал «блэкберри», хотел позвонить Маркусу, и тут услышал за спиной женский голос:
— Нико?
Так меня уже почти никто не называл, только несколько человек, которых я знал в Вашингтоне давным-давно.
Я почувствовал, что это она, может быть, даже по запаху узнал, еще раньше, чем она тронула меня за плечо. Не оборачиваясь, я сказал:
— Диана?
— А у тебя все тот же «дефендер», вижу, — сказала она. — Ты почти не меняешься, правда?
— Привет, — сказал я и обнял ее. На секунду заколебался, целовать ли ее в губы — давно прошли те времена, — но она сама решила этот вопрос: подставила щеку. — Отлично выглядишь.
Я не лгал. Диана Мэдиган была в узких джинсах, потертых коричневых ковбойских сапогах и изумрудной блузке, подчеркивавшей цвет ее необыкновенных светло-зеленых глаз.
Таких женщин я никогда больше не встречал. Сильная, чуткая, элегантная. И красивая. Упругое гибкое тело и буйная копна кудрявых волос. Медового цвета с рыжеватыми искорками. Нос крупный, но изящный. Единственное, что в ней напоминало о прошедших годах, — тонкие морщинки вокруг глаз.
Мы не виделись лет пять или шесть, с тех пор как ее перевели из вашингтонского отделения ФБР в Сиэтл и она заявила, что ей не нужны отношения на расстоянии. Наши отношения и не были серьезными — не то чтобы просто «постельная дружба», но без давления друг на друга, без ожиданий чего-то большего. Так хотела она, а меня, учитывая то, сколько я работал и сколько времени проводил в разъездах, это вполне устраивало.
И все же, когда Диана позвонила и сказала, что переезжает в Сиэтл, я сначала растерялся, а потом тут же обиделся. Я никогда раньше не встречал таких женщин и был уверен, что больше не встречу, и удивился, что она не чувствует того же ко мне. Я был разочарован в себе — за то, что так плохо в ней разобрался. До тех пор я всегда считал, что разбираться в людях — один из моих природных талантов. Разрыв с Дианой остался в памяти как что-то вроде нераскрытого дела.
Но именно такие дела меня всегда неудержимо привлекали.
— Я выгляжу ужасно, и ты это знаешь, — сказала она. — Я всю ночь рассылала эсэмэски охотникам за малолетками — от имени четырнадцатилетней девочки.
— Значит, работу не сменила?
Диана работала в ФБР, в отделе быстрого реагирования по похищениям несовершеннолетних. Работа была морально изматывающая. Я никогда не понимал, как она это выдерживает. Казалось бы, давно должна перегореть.
На руке у нее не было обручального кольца, и я мог только предполагать, что детей у нее тоже нет. И неизвестно, будут ли теперь, когда она видела, что с ними иногда случается.
— Давай я тебя подвезу, — сказал я.
— А ты откуда знаешь, что я не на машине?
— Потому что ты бы припарковалась в подземном гараже, как все фэбээровцы. А в левой руке у тебя были бы ключи. Не забывай, я тебя знаю все-таки.
Она отвела взгляд. Смутилась? Как бы то ни было, по лицу ничего не поймешь. Как обычно, в плане эмоций — настоящий криптонит.
— У меня квартира в Саут-Энде. Хотела взять такси.
Я распахнул перед ней пассажирскую дверцу.
Сидя в машине, я уловил тончайший аромат ее духов: роза, фиалка и кедр. Нейробиологи утверждают, что ничто не способно вернуть нас в прошлое так быстро и властно, как запахи. Дианины духи вызвали целый рой воспоминаний. По большей части счастливых.
— Давно ты в Бостоне? — спросил я.
— Чуть больше года. Я слышала, что ты вроде бы тоже тут. Тебя Стоддард сюда отправил — открывать филиал или что-нибудь в этом роде?
— Нет. Я тут сам по себе.
— И как, нравится?
— Было бы отлично, если бы начальник не был таким самодуром.
Она грустно рассмеялась.
— Ник Хеллер, фанатично преданный фирме сотрудник.
— Как ты сказала — Пемброк-стрит, да?
— Да. На Коламбус-авеню поверни. Спасибо, что подвез.
— Рад помочь.
— Слушай, мне жаль, что со Снайдером так получилось.
— Откуда ты знаешь, что я с ним встречался?
— Я видела, с каким видом ты оттуда вышел. Непохоже было, что все хорошо прошло.
— А он тебе сказал, о чем шла речь?
— Конечно.
Интересно, может, она специально за мной шла? Может быть, это не случайная встреча. Может быть, она услышала, что я тут, и захотела поздороваться. Может быть, это все, чего она хотела. Я мысленно добавил еще страничку в папку с незавершенным делом: «Мэдиган, Диана».
— Так что у него за пунктик на Маршалле Маркусе?
— Маркус — его личный Моби Дик. Для таких, как он, чем недостижимее цель, тем больше она их притягивает.
Мне-то можешь не рассказывать, подумал я.
— Ну, мне показалось, он гораздо больше заинтересован в том, чтобы прижать Маркуса, чем в том, чтобы найти его дочь.
— Может быть, потому, что он занимается финансовыми преступлениями.
— Ага.
— Я не понимаю, зачем ты встречался с главой отдела финансовых преступлений, если ищешь пропавшую девушку.
— Мне назвали его имя.
— Маршалл Маркус — твой друг? — спросила она.
— Друг семьи. Моя мать у него работала. И девочка мне нравится. Но вы, очевидно, под него копаете. А ты что можешь о нем сказать?
— Немногое. Это секретное расследование.
Я остановился возле ее узкого дома в старинном стиле, с изогнутым фасадом. На двойной парковке «дефендер» поместился без труда.
— Ну, спасибо еще раз, — сказала она.
— Погоди. Я должен попросить тебя об одном одолжении. Как ты думаешь, ты можешь добиться разрешения отследить местоположение Алексиного телефона?
— Это не так легко будет сделать в обход Снайдера. А почему ты думаешь, что с ней что-то случилось?
Я хотел ответить, но она огляделась вокруг и сказала:
— Слушай, если хочешь, зайди на минутку, там все и объяснишь.
Я пожал плечами, стараясь казаться невозмутимым.
— Черт, не пропадать же такому хорошему месту на парковке.
Ее квартира на втором этаже была невелика, но казалась роскошной и богато обставленной. Стены были выкрашены в разные оттенки шоколадного и темно-коричневого. Вся мебель, все детали интерьера были тщательно подобраны.
Она указала мне на большой угловой диван и сварила кофе. Кофе оказался темный, крепкий, идеальный. Сама она, правда, пить не стала — сказала, что ей надо поспать.
Когда женщина приглашает к себе, обычно понятно, чего ожидать. Но не в этом случае. У нас обоих уже другая жизнь. Теперь это уже не «постельная дружба», а просто дружба.
