— Можно приблизить? — спросил я.
Лео двинул мышкой, щелкнул по паре кнопок. Я увидел, как Алекса обнимает другую девушку, уже стоявшую в очереди. Тейлор Армстронг.
— А можно проследить за ними в отеле? — спросил я.
— Конечно. Лео, открой девятую и двенадцатую, — сказал Наджи.
С другого ракурса, от входа в вестибюль, я увидел, как девушки подходят к лифту. Потом двери лифта закрылись, две девушки вошли внутрь. Вдруг Алекса выскочила из лифта. Тейлор осталась.
Алекса страдала клаустрофобией. Не выносила замкнутых пространств, особенно лифтов.
— Так, — сказал я. — Я хочу посмотреть, куда пошла вот эта — та, что не села в лифт.
С другой камеры я увидел, как Алекса поднимается по лестнице. Еще одна показала, как она входит в бар на четвертом этаже, где ее ждет Тейлор. Мы продолжали смотреть. Вот они нашли места.
Довольно долго ничего не происходило. Толпа в баре все росла. Официантка в откровенном наряде приняла у них заказ. Подошел какой-то парень. Рубашка не заправлена в брюки. Светловолосый, румяный. Не похож на латиноамериканца. Алекса улыбнулась, а Тейлор на него даже не взглянула.
Через несколько секунд он отошел. Мне даже жалко мальчишку стало.
Девушки продолжали разговор. Смеялись — как я догадывался, над парнем в незаправленной рубашке.
— Можно перемотать, — сказал я.
Подошел другой парень. На этот раз темноволосый. Средиземноморского типа — не то итальянец, не то испанец. Девушки заулыбались. Такую Тейлор я еще не видел — она больше не хмурилась и не дулась. Веселая, оживленная.
— А с другого ракурса есть запись? — спросил я.
Лео открыл еще одно окно, и я увидел лицо парня в профиль. Лео приблизил изображение. Красивый парень лет тридцати с небольшим.
Он придвинул к ним стул и сел — очевидно, его пригласили. Сделал знак официантке.
— Этот человек — он часто здесь бывает, — сказал Наджи.
Я повернулся к нему.
— Да? А как его зовут?
Он покачал головой:
— Не знаю.
Я снова повернулся к монитору. Парень и две девушки беседовали и смеялись. Подошла официантка, приняла заказ на напитки.
Мужчина сидел рядом с Тейлор, но куда больше интересовался Алексой. То и дело наклонялся к ней.
Интересно, подумал я. Тейлор выглядит по меньшей мере не хуже Алексы. Но у Алексы отец миллиардер. Хотя откуда бы ему это знать — разве что он заранее наметил жертву?
Принесли напитки в больших бокалах для мартини. Через какое-то время обе девушки поднялись. Мужчина остался за столиком один.
— Можно проследить за девушками? — сказал я.
Лео переключился на уже открытое окно, сделал его побольше. Девушки шли вместе, держась друг за друга, обе выглядели уже слегка пьяными. Я увидел, как они вошли в женский туалет.
Тут что-то в другом открытом окне привлекло мое внимание. Запись с той камеры, что наблюдала за одиноко сидевшим парнем. Он что-то делал. Вот он протянул руку и пододвинул к себе Алексин недопитый бокал мартини.
— Это еще что такое? — сказал я. — Увеличьте это окно, пожалуйста.
Лео увеличил, и мы увидели, что делает парень. Он сунул правую руку в карман пиджака, огляделся и незаметно бросил что-то в Алексин бокал. Вытащил соломинку из своего коктейля, помешал. И отодвинул коктейль Алексы на место.
— О господи, — сказал я.
В другом окне на мониторе было видно, как девушки вышли из туалета и вернулись на свои места. Алекса взяла бокал.
Через несколько минут Тейлор поднялась и что-то сказала. Алекса вроде бы огорчилась, а парень нисколько. Тейлор ушла. Алекса осталась.
Она выпила еще, они с парнем смеялись и разговаривали.
У Алексы стали проявляться признаки серьезного опьянения. Она сползла по спинке стула, игриво улыбаясь. Но вид у нее был такой, будто ей плохо.
Мужчина вытащил пачку купюр, бросил несколько бумажек на стол и помог Алексе подняться. Было похоже, что она еле держится на ногах.
— Наличные, — сказал я, скорее, подумал вслух.
Но Наджи понял.
— Он всегда платит наличными.
— Потому-то вы и не знаете, как его зовут?
Он кивнул.
— Точно сказать не могу, но думаю, он торгует наркотиками. — И поспешно прибавил: — Но здесь — никогда.
Плохо дело.
Теперь парень вел Алексу к лифту. Вот он нажал на кнопку. Через минуту лифт открылся, и они вошли. Она боится лифтов, но вряд ли она тогда понимала, где находится.
Камера в вестибюле зафиксировала, как парень вел Алексу к выходу. Она спотыкалась. Люди, входившие в отель, смотрели и улыбались. Должно быть, думали, что подружка этого парня слегка перебрала.
Мужчина протянул парковщику квитанцию. Подъехал старый черный «порше» — классический, но не в лучшем состоянии. Наркоторговец помог Алексе забраться в салон, где она безжизненно вытянулась на заднем сиденье.
У меня похолодело в животе. Машина отъехала от отеля по круговой дорожке.
— Мне нужен другой ракурс, — сказал я.
— Конечно, сэр, — сказал Наджи. — Его лицо?
— Нет, — сказал я. — Его автомобильный номер.
Номер был, наверное, записан на парковочной карточке, но я хотел убедиться со стопроцентной точностью. Камера над парковкой показала номерной знак совершенно отчетливо.
На карточке стояло имя Коста. Он подъехал в 21.08, раньше девушек.
Наджи вырезал несколько кадров Алексы и Тейлора с этим парнем, включая крупные планы его лица с разных ракурсов, и записал на дискету. Я попросил сделать мне пару копий. Затем воспользовался его компьютером и отправил несколько кадров с Костой Дороти по электронной почте.
«Дефендер» стоял на одном из краткосрочных парковочных мест у входа. Я сел в него и позвонил Дороти. Коротко пересказал то, что видел, продиктовал ей номер машины и попросил выяснить имя владельца, адрес и все, что только возможно. Назвал ей имя Коста, предупредил, что оно наверняка фальшивое, и попросил заглянуть в почту. Оказалось, она ее уже проверила. Я сказал, что директор службы безопасности отеля подозревает этого парня в торговле наркотиками.
Я отъехал от отеля по круговой дорожке. Примерно в трех кварталах меня вдруг осенила еще одна мысль, и я вернулся. Разыскал Наджи в холле.
— Извините, — сказал я. — Еще одно. «Порше». На карточке стоит время прибытия: 21.08. Я хотел бы посмотреть запись всех камер наблюдений на стоянке за это время.
Лео в одну минуту нашел нужную мне запись: «порше» останавливается у бордюра, из него выходит Коста.
И тут я увидел нечто неожиданное. С пассажирского сиденья вышел еще кто-то. Женщина. Тейлор Армстронг.
— Алекса, — произнес голос, — не кричи, пожалуйста. Никто не услышит. Когда ты паникуешь или кричишь, ты начинаешь учащенно дышать — только воздух быстрее расходуешь.
— Нет, нет, нет, нет, нет… — повторяла она тоненьким голоском — совсем детским.
— Отравление углекислым газом — это неприятно, Алекса. Ощущение такое, будто тонешь. Ты умрешь медленно и мучительно.
Она отчаянно хватала ртом воздух. Она погребена на глубине десять футов под землей, под тоннами грунта, в этом крошечном тесном ящике, где почти нельзя пошевельнуться и воздух вот-вот кончится.
— Ты меня слушаешь, Алекса?
— Пожалуйста, — прошептала она. — Пожалуйста, не надо. Пожалуйста.
— Алекса, — сказал голос. — Я тебя вижу. Видеокамера установлена прямо у тебя над головой. От нее идет инфракрасный свет, ты его не видишь. Я слышу тебя через микрофон. Все передается через Интернет. И когда ты будешь говорить со своим отцом, он тоже будет все видеть и слышать.
— Пожалуйста, дайте мне с ним поговорить!
— Да, конечно. Скоро. Но сначала давай убедимся, что ты знаешь, что говорить. Если скажешь все правильно и твой отец отдаст нам то, что мы хотим, через несколько часов ты будешь свободна, Алекса.
— Он вам все отдаст. Пожалуйста, выпустите меня сейчас. Можете закрыть меня где-нибудь в комнате или в чулане, если хотите. Не нужно этого. Пожалуйста, ну пожалуйста…
— Если будешь делать все в точности, как мы просим, тебя сразу выпустят.
— Ты чудовище! Знаешь, что будет, когда тебя поймают? Хоть немного представляешь, психопат?
Молчание.
— Слышишь меня, мразь?
Снова молчание.
Только тут Алекса поняла, до какой степени она зависит от этого человека с татуировкой совы на затылке. Сова остался единственной ниточкой, которая связывала ее с миром. Нельзя больше оскорблять Сову.
— Прости, — сказала она. — Пожалуйста, ответь мне.
Ни слова. Теперь она поняла, что значит «гробовая тишина». Она содрогнулась и тихо заплакала:
— Прости. Вернись.
— Алекса, — произнес наконец голос, и она ощутила сладкое облегчение. — Ты будешь нам помогать?
— Да, буду, буду. Пожалуйста, скажи, чего ты хочешь.
— Алекса, я хочу, чтобы ты сунула руку под матрас.
