Наконец в 20.27 раздался звонок.
Генерал схватил трубку.
– Алло.
– Джек! Джек Прис, старый вояка, как твои дела, черт побери? Это твой старый приятель Френчи Шорт.
Судя по акценту, говорил южанин. Голос веселый, притворно задушевный.
– Кто ты? – резко спросил Прис. – Только не называйся опять Френчи Шортом. Френчи Шорт мертв. Погиб в Вене в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году. Я читал отчет ЦРУ.
– Это все частности, – отвечал голос. – Как поживаешь, Джек? Держу пари, развод недешево тебе обходится. А дочке нравится Пенсильванский университет? И бизнес процветает, верно? 316-й батальон? Отлично, Джек. Прибыльная у тебя фирма.
– Кто ты?
– Френчи Шорт.
– Кто ты, черт побери?
Мужчина на другом конце провода с минуту помолчал, выжидая, когда Прис окончательно разнервничается.
– Ты прав, Джек. Френчи погиб. Считай меня его прямым наследником.
– Что все это значит, черт побери?
– Джек, Френчи Шорт – лучшее, что даровала тебе судьба. Твоя жизнь течет как по маслу с тех пор, как ты познакомился с ним. Ты получал все должности, о которых мечтал. Дослужился до генерала. Имеешь власть, влияние, авторитет. Руководил снайперской школой, первой командой снайперов в западном мире. Предложенные тобой доктрины применяются в армии. Вся грудь у тебя в орденах и медалях. Ты стал богатым человеком. И это все благодаря Френчи Шорту. Ты многим ему обязан, Джек.
– Хватит изгаляться. Переходи к делу.
– А дело вот в чем, Джек. В тысяча девятьсот пятьдесят пятом году ты оказал Френчи большую услугу – устранил для нас препятствие, которое никто другой в мире устранить бы не смог. Это принесло нам большие выгоды. И ты не остался внакладе. Но теперь, сорок лет спустя, дело снова вытащили на свет. Кое-кто охотится за нами. Тебе придется еще раз проявить мастерство. Этого человека нужно убить. Стрелять будешь ночью. С дальнего расстояния. Твой конек.
– Нет, – отказался Джек. – Это единственный поступок, о котором я сожалею. Тот парень служил в полиции и никому не причинил зла. Он был героем. Мне стыдно за то, что я убил его. Так что увольте. А на последствия мне плевать.
– Джек, я и забыл, какой ты у нас храбрый. Даже, кажется, "Бронзовую звезду" имеешь, верно? Ладно, Джек, значит, решил показать старому приятелю Френчи свои высокие принципы. Говоришь, не боишься последствий? Значит, готов от всего отказаться – потерять доброе имя, фирму, семью? И скандал переживешь? Но это еще не все. Если он доберется до меня, я уж позабочусь, чего бы мне это ни стоило, о том, чтобы он узнал и твое имя. И тогда, Джек, он придет за тобой. А он лучший в своем ремесле. Ему нет равных.
– Суэггер?
– Да еще какой! Десять футов росту и злой, как собака. Лучший из лучших. До сих пор. На днях десять профи в пыль растер. Может, читал?
– Конечно, читал, черт побери.
– Джек, я сдам тебя Суэггеру, и он тебя на куски разорвет. Или с моей помощью ты сам на него выйдешь. Один выстрел, и баста.
Генерал задумался, обводя взглядом свой отделанный панелями кабинет со снайперскими трофеями и медалями на стене. Если Суэггер доберется до него, все кончено.
– И потом я выхожу из игры?
– Навсегда. Вернешься к прежней жизни, я – к своей.
– Что я должен сделать?
– Завтра бери снаряжение и отправляйся на ферму, расположенную на местной грунтовой дороге номер семьдесят. Это в стороне от шоссе номер семьдесят один, к северу от Блу-Ай, в Арканзасе. Рядом с местечком под названием Логово Поузи. Связь будем держать через парня по имени Дуэйн Пек. Он все для тебя устроит. А я тем временем попытаюсь заманить Суэггера в лес. Но делать это приходится очень медленно и осторожно. Торопиться нельзя. Думаю, на это уйдет несколько дней, может, неделя. Когда все будет готово, в игру вступаешь ты – действуешь быстро и тихо. Я доставлю тебе мишень. Но смотри не промахнись, генерал Джек. Иначе он уроет тебя навечно.
– Я никогда не мажу, – заявил генерал.
За мостом ландшафт сменился. Перед ними простиралась равнина с неброской растительностью, а через некоторое время показались огромные почти бесцветные болота, с камышом, среди которых попадались участки, поросшие деревьями. Вода искрилась на солнце.
– Здесь воды больше, чем во всей Оклахоме, – заметил Расс.
Они находились на Восточном берегу Мэриленда – направлялись в Сент-Майклз, который, судя по карте, был маленьким городком на мысу, вдающемся в Чесапикский залив. Казалось, здесь у моря отвоеван лишь самый краешек земли: вода подмигивала им из-за деревьев и с дальних полей, чернела озерцами вокруг темных рощ, бежала многочисленными речками и ручьями.
– Да, сыро, – только и сказал Боб.
– Вдруг она не захочет с нами встречаться? – предположил Расс.
– Думаю, захочет.
– Мы ей сообщим про Сэма? Она же, наверно, расстроится.
– Ей нельзя лгать. Насколько я помню, она чертовски умна. Ее считали таковой даже в те времена, когда женщинам вообще отказывали в уме. Так и говорили: мисс Конни – умная женщина. Это свидетельствует о многом. Уверен, тогда все мужчины были в нее немножко влюблены, в том числе и мой отец, и Сэм Винсент.
– Ей девяносто пять, – заметил Расс.
– Держу пари, соображает она отлично. Вот увидишь.
Они проехали через Сент-Майклз, необычный городок, напоминавший витрину антикварного магазина, и, съехав с шоссе №33, покатили к Чесапикскому заливу. Вскоре они увидели указатель "ДАУН И МАРШ" – стрелка и никакой рекламы.
Расс свернул и через несколько секунд затормозил у ворот под вязами. К ним приблизился чернокожий охранник в форме.
– Мы приехали навестить мисс Лонгэкр, – объяснил Расс.
Охранник кивнул и открыл ворота.
Должно быть, некогда это было поместье какого-нибудь барона-разбойника, а может, богатого владельца сталелитейной или железнодорожной компании. Асфальтированная дорога вилась через высокие заросли колышущегося на ветру тростника, которые постепенно редели, открывая перед ними отвоеванный у топи участок в форме полумесяца с садом, газоном и кирпичным особняком, представлявшим собой громадное уродливое здание с мансардной крышей, отливавшей на солнце медно-зеленым блеском, ажурными балконами из железа и многостворчатыми окнами. Безобразное строение – символ насилия и власти денег. Реликвия девятнадцатого века, переполненного черным дымом и скрежетом промышленных машин. Надменный монстр, презрительно глядящий на простирающиеся окрест на пять миль безмятежные болотистые пустоши и гладь синеющего вдалеке залива. Место, куда богатые приезжают доживать свои дни.
Расс завел автомобиль на автостоянку с табличкой "ДЛЯ ПОСЕТИТЕЛЕЙ". Их машина была единственной. По аллеям перед зданием чернокожие сиделки прогуливали в инвалидных колясках согбенных обитателей "Дауни Марш".
Было два часа дня. Солнце светило ярко, небо голубое, без единого облачка. Вдалеке в вышине шел гусиный клин, у маленького пруда рядом с домом стояла на одной ноге белая цапля.
– Давай я буду вести разговор, – сказал Боб. – Думаю, она меня вспомнит.
Они вошли в вестибюль. Под ногами поскрипывал линолеум. Больницей не пахло. Тут была атмосфера благочестия, бескорыстной любви. Как в храме, подумал Расс.
Они направились к регистратуре, где за стойкой сидели две элегантные женщины, подозрительно наблюдавшие за приближающимися посетителями.
– Здравствуйте, – начал Боб. – Нам бы хотелось повидать одну из ваших пациенток…
– Жительниц, – холодно поправила его одна из женщин.
– …одну из ваших жительниц… миссис Конни Лонгэкр. Я – сын ее старого друга.
– Как вас зовут, сэр?
– Суэггер. Боб Ли Суэггер. Скажите ей, что я – сын Эрла Суэггера. Она вспомнит.
Они сели и стали ждать. Ожидание тянулось нестерпимо долго. Наконец женщина вышла.
– Она очень слаба, но сообразительности и проницательности не утратила. Голова у нее в полном порядке. Даю вам не более получаса. Постарайтесь не волновать ее.
– Хорошо, мэм, – ответил Боб.
Они проследовали за женщиной через просторные пустынные комнаты на обращенную к заливу веранду, откуда открывался вид на кружевные силуэты островов, болота и бескрайнюю голубую ширь залива. Противоположный берег не просматривался, – вдалеке виднелись лишь зеленые острова.
Укутанная в одеяла пожилая женщина сидела в инвалидной коляске лицом к заливу. Глаза ее прятались за солнцезащитными очками. Лицо худое, морщинистое, но не дряблое; под слоем пудры на впалых щеках проступал румянец. Снежно-белые волосы уложены в виде маленькой шляпки.
– Мисс Конни? – окликнул старушку Боб.
– Господи, незабываемый голос, – живо отозвалась женщина, поворачиваясь к ним. – Я не слышала его сорок долгих лет, но вспоминаю каждый вечер, когда ложусь спать. Твой отец был замечательный человек. Тебе это известно, Боб Ли? Я прожила долгую жизнь и знаю, что очень немногие мужчины достойны такой характеристики, но твой отец был воистину замечательный человек.
