Вэл ухватилась за его широкие плечи, чувствуя, что тонет.
Чувствовала, что хочет утонуть.
— М-м-м… — Его рот пламенел на ее коже. — Такая нетерпеливая.
Она позволила своим ногтям впиться в безупречный участок бледной кожи, и он убрал ее руки с плеч, прижав их к бокам. Его тело было длинным и худым, широкая грудь покрыта легким пушком. В ее душе что-то перевернулось, когда он посмотрел на нее с диким голодом, его лицо в угасающем свете исказилось. Он надавил на ее запястья.
— Не двигайся.
Не в силах говорить, Вэл покачала головой.
Откинувшись назад, он стянул с себя джинсы. Его член выскользнул на свободу, испещренный голубыми венами. Головка окрасилась в насыщенный розовый цвет и блестела на кончике. Она почувствовала, как он коснулся ее живота, когда Гэвин толкнул ее назад, переползая через нее и накрывая их одеялом, как саваном. Ее сердце пульсировало, как открытая рана.
Тело Вэл, казалось, было утыкано булавками и иголками, всплески разрядов, похожие на статическое электричество, возникали там, где его кожа прижималась и скользила по ее коже. Его член терся о ее щель. Она неуклюже раздвинула ноги, забыв о его приказе. Он тихонько зарычал на нее.
— Не двигайся.
Гэвин прижимался к ее отверстию, ее кожа только начинала растягиваться для него. Но он приостановился, еще не ворвавшись в нее.
— На этот раз, — сказал он с заминкой в голосе, когда его дыхание наконец изменилось, — ты не сбежишь, Вэл.
— Я знаю. — Вэл отвела глаза. — Я сделаю все, что ты скажешь.
Она застонала, когда он частично вошел в нее. Его руки лежали по обе стороны от ее плеч, лицо находилось над ее лицом. Задыхаясь, Вэл выгнулась дугой в бессознательной попытке принять его глубже, и Гэвин с необычайной нежностью толкнул ее обратно вниз, проскользнув еще немного глубже.
— Пожалуйста, — вздрогнув, попросила она.
— Покончим с этим, — сказал он. — Доведи нашу маленькую игру до конца.
Вэл уставилась на него, не зная, что он хочет от нее услышать…
Пока, с чувством ноющего отчаяния, не поняла.
— Я сдаюсь, — сказала она ему.
Он толкнулся сильнее.
И земляной потолок, казалось, разбился, как хрупкое стекло.
Глава 21
Аквамарин
Запах земли сбил Вэл с толку, и на мгновение, оглядев темное пространство и коричневые стены, она испытала непреодолимый приступ клаустрофобии. «Погребенная заживо», — с ужасом подумала она, вспоминая морскую пещеру, которая до сих пор снилась ей в кошмарах.
Но под ногами была земля, согретая ее телом, а не ледяной Тихий океан. И в нос ударил кисловатый привкус минералов и разложившихся растений, а не соленой воды. «Где я?» — недоумевала она, приоткрыв глаза. И тут она увидела его.
Гэвин.
Он наблюдал за ней. Не с желанием, конечно, но с чем-то другим, не менее сильным и странно знакомым. «Он смотрел на меня так, когда я едва знала его», — поняла она с чувством тревоги, граничащим со страхом. Она потеряла сознание после того, как целый день ничего не ела, а когда пришла в себя, обнаружила, что он смотрит на нее с выражением холодного любопытства, прежде чем заметил, что она очнулась, и скрыл это.
Перемена наступила быстро. Четырнадцатилетняя Вэл гадала, не привиделось ли ей это. Двадцатиоднолетняя Вэл знала, что нет.
— Кошмары?
Она напряглась, когда Гэвин потянулся к ней, но его пальцы сомкнулись на футболке, а не на ее колене. Вэл смотрела, как он натягивает ее, прежде чем отвести взгляд.
— Каждую ночь. — «Из-за тебя». — Тебе действительно не все равно?
— Конечно, — сказал он ровно.
«Я сдалась ему, — подумала Вэл. — Я его».
Заглянув внутрь себя, она ожидала почувствовать сожаление или панику. Вместо этого ощутила… опустошение. Да, опустошение. Она боролась с ним так долго, что борьба оказалась всем, что у нее было.
Вэл понятия не имела, что будет дальше.
Она испуганно вскрикнула, когда одеяло соскочило с ее тела. Гэвин свернул ткань с веселой улыбкой.
— Одевайся, — сказал он, еще одна улыбка мелькнула в уголках его рта, когда она сложила руки, чтобы спрятаться. — Твоя одежда должна быть сухой. Я позволил тебе немного поспать. Ты выглядела… весьма утомлённой.
Вэл чуть не уронила шелковое платье, теперь безнадежно испачканное пятнами от воды. Ее щеки пылали от нестерпимого жара, как будто ей дали пощечину. Ей казалось, что так оно и было. «Пошел ты», — чуть не сказала она, в последний момент прикусив язык. Она знала, что он ответит на такое. «Ах, Вэл. Так хочется, чтобы я снова овладел тобой».
Она ждала ужаса или гнева, но ничего не чувствовала. Только пустота, которую страх выдолбил и оставил бесплодной, когда последние остатки самосохранения улетучились. Прошлой ночью ее тело пылало, но теперь, когда все пламя сгорело, от нее остался лишь холодный пепел и опустошение.
Как это — быть его? Вэл не думала об этом. Будет ли он контролировать все, что она делает? Она почувствовала такой ужас, когда он принес старомодное платье, чтобы она надела его. Не только потому, что Гэвин знал, какой размер взять, но и потому, что это было неким навязыванием его воли.
Вэл подумала, что он, вероятно, так и будет делать, и в этом проглядывалось что-то зловеще-архаичное: патриарх из ушедшей эпохи, который не прочь применить силу.
Она снова застегнула пуговицы на платье. Гэвин протянул ей толстовку, и она позволила ему надеть ее на себя, кутаясь в ткань, пока он натягивал остальную одежду. Сначала она по привычке отводила глаза, но потом поняла, что это не имеет значения. Она уступила; любое сопротивление теперь превратилось в рудимент, томительный остаток морали, которая с годами увяла или испортилась. Вэл могла смотреть или не смотреть, и это ничего не изменит.
— Ты молчишь. — Гэвин натягивал джинсы на бедра. Слишком высокий, чтобы стоять или приседать, он опирался на руки так, что Вэл показалось, что он намеренно пытается навести ее на определенные размышления. — Пенни за твои мысли.
— Я не знаю. — Она уставилась на свои руки, решив, что так будет безопаснее. — Я не очень хороший собеседник.
— Мне удивительно это слышать. — Он вытащил ножи из стены и накинул куртку. Сложив лезвия в карман — передний, как она отметила. Туда, куда она не смогла бы дотянуться. — Я всегда считал тебя довольно разговорчивой.
— Ну, уже нет, — резко ответила она. — Не думаю, что это имеет значение.
— О, это имеет значение. — Он выделил слово «имеет», заставив его звучать грязно. — Я уверен, что ты обретешь свой голос, Валериэн. Особенно сейчас, когда ты со мной.
Вэл тяжело вздохнула, натягивая ботинки. «Это ты его украл».
— Знаешь, я действительно ценю это, — сказал Гэвин, внимательно наблюдая за ней. — Твой голос. Твои мысли. Я всегда находил тебя пленительной.
Какой ужасающий выбор слов. Пленительная ассоциируется с чем-то парализованным и инертным, с пленницей во власти одержимого безумца.
«Привыкай, — противно шептал ее мозг. — Теперь это твоя жизнь».
— А что произойдет, когда ты не будешь этого делать? — Вэл подняла взгляд от шнурков. — Когда перестанешь находить меня пленительной? Избавишься от меня?
— Одно то, что ты вообще решила задать подобный вопрос, не делает тебе чести. — Он обхватил ее лицо, провел большим пальцем по щеке, опустив глаза к ее рту. — Поцелуй меня.
Она поцеловала, послушно сократив расстояние. Его язык прошелся по ее губам, тщательно исследуя их, а затем обвился вокруг ее собственного. Гевин целовался с открытыми глазами, но она держала свои крепко закрытыми, не желая смотреть, как он наблюдает за ней. Ей казалось, что она хочет скрыть слишком многое от него.
Его хватка усилилась, когда он запустил руки в ее растрепанные волосы, позволив прядям обвиться вокруг костяшек его пальцев. Гэвин укусил ее, когда Вэл прикоснулась к нему, положив ладони на его обтянутые джинсами бедра, чтобы не упасть вперед. Это было острое жало, которое растаяло, как лед, у нее во рту, и она не могла сказать, означало ли оно упрек или призыв. Возможно, последнее, так как ладонь другой его руки лежала у нее на спине, и он прижимал ее к себе, будто думал, что она все еще может попытаться убежать, даже сейчас.
