Максим покачал головой и отвернулся.
«Четыре… три… два… один… оди-ин…»
Скрипнула дверца. И хлопнула. И снова хлопнула, защелкнувшись на этот раз.
Макс только поджал губы в безрадостной улыбке. Последний кусочек его картины мира занял свое место с этим легким щелчком, и больше узнавать было нечего.
Нервы Максима давно исчерпали аварийный запас напряжения. Он был спокоен, и теперь его пророческий дар обострился как никогда. Всё получалось крайне предсказуемым. Намеки теперь виделись ему даже в прошлом.
...
– Так, пока не забыла – я принесла тебе телефон.
– Зачем?
– Надоело мотаться в твой прекрасный район на ночь глядя.
Они сидели рядом, продев ноги между ржавых балконных прутьев, как две птицы в клетке из порыжевшей арматуры, привинченной к стене здания. Перед ними асфальтовым блюдом тянулся 7-й Горизонт. Сумерки лишь коснулись города, и уличные огни еще казались лишними.
– Мне раньше представлялось, это страшно, так сидеть, – признался Дима. – И страшно, зато думается лучше. Стоять, по-моему, еще страшнее.
– Пожалуйста, всегда носи его при себе.
– Если бы не решетка эта вместо пола. Все кости в заднице болят.
– И не забывай ставить на зарядку.
Протянув руку, Лиза дала трубке соскользнуть в карман его рубашки. Дима опустил глаза с оттенком удивления, будто заметил мобильник в первый раз.
– Я не могу взять, – сказал он. – Мне придется для тебя что-то сделать взамен.
– Не парься, он мне достался бесплатно. Взамен можешь мне пообещать…
– Бесплатно? Откуда? – Дима насторожился.
– Пф, – Лиза надула щеки. – Ну, это неинтересно.
– Неинтересно?
– Ну, есть один парень.
– Один парень?
– Да, который мне его подарил. Если скажешь «подарил?» – я тебя убью.
– Подарил… э-э… в смысле, на свидании?
– Да. Нет. Не знаю, – раздраженно сказала Лиза. – Смотря что понимать под свиданием.
– Гм, – Дима снова уставился себе в нагрудный карман. – Но он тебе нравится?
– Смотря что понимать под «нравится».
– Ну хватит подкалывать. Я не специально.
– А я не подкалываю, – призналась Лиза. – Я сама не знаю. Встречаться с ним я не буду, если ты об этом. И да, именно потому, что всё плохо кончится.
– Откуда ты знаешь?
– Пф, – она снова фыркнула под нос. – Я знаю, потому что у меня есть опыт. Особенно в этих случаях. В них уж я эксперт.
– В каких случаях?
– В каких… – с Димой невозможно было говорить общими фразами. Лиза до сих пор не могла к этому привыкнуть. – В таких, что ты встречаешь человека, и он весь такой сложный, и с одной стороны интересный, а с другой – обычный до пиздецов, и вся его, извини меня, «сложность» заключается в том, что он в любой момент может повести себя как свинья, и тебе нагадит, а потом явится извиняться и ныть, и ты его пожалеешь, а он еще раз нагадит, пока до тебя не дойдет, что ему не нужно, чтобы у вас было всё хорошо – ему нужен только повод еще раз доказать себе и тебе, что жизнь говно, потому что это его картина мира, с которой ты пытаешься спорить.
– Но он же может и поменять ее.
– Я, в свою очередь, хочу хоть немного побыть счастливой, а людям вроде Макса не нужно счастье. Им нужно только несчастье, и понятно, почему – за счастье нужно бороться, его нужно оберегать, а несчастным можно быть просто так, и не нужно делать ничего, и тебя всегда оправдают, потому что тебе плохо. Ради счастья нужно прежде всего честно смотреть на себя в зеркало, а такие, как Макс – они смотрят туда, чтобы лучше замаскироваться, чтобы проверить, что никто не разглядит в них какие-то подлинные черты, слабости, страхи, опять же… что ты там говорил? Он может поменять что?
– Картину мира. Этот Максим, он же может и измениться.
– Люди не меняются.
– А я изменился. И я знаю способ.
– Вот именно – человек может это только сам. А я с ним ничего не смогу поделать, никто не сможет.
– Так попроси его.
– О чем?
– Поменяться. Чтобы нравиться тебе. Он же захочет, наверное.
– Блин, что за бред, – Лиза сморщила лоб. – Даже если бы существовал какой-то способ, как ты говоришь. Всё равно, как ты себе это представляешь – я скажу ему «знаешь, Максим, почему бы тебе не перестать быть мудаком, резко, раз и навсегда?» Так, что ли?
– Нет, так, наверное, не стоит. Лучше как-то по-другому.
Лиза открыла рот, но вдруг задумалась. Вообще говоря, можно и по-другому, здесь Дима был прав. Но всё равно, затея казалась ей слишком безумной, даже в применении к обычным Лизиным похождениям.
– Хорошо, когда-нибудь может и попробую. Недели через две, скажем.
Через две недели будет три месяца. Как раз твой обычный перерыв.
«Заткнись».
– О, здорово, – сказал Дима. – Можно, я сам объясню ему способ?
Лиза и впрямь хотела дотерпеть пару недель, но четыре дня спустя, когда позвонил Макс, она не выдержала и сказала в трубку:
– Кстати, Максим, почему бы нам не встретиться? Мне нужно обсудить с тобой одно дело.
...
– Так, – Макс ожидал чего угодно, только не обнаружить на кушетке Диму. – Это что, запоздалое Первое апреля?
Он стоял на пороге, держа в руках по бутылке шампанского и зажав локтем огромную коробку шоколада.
– Мы просим тебя помочь в одном эксперименте, – торжественно сказала Лиза. – Сложи вещи на стол, если хочешь, а то будет неудобно слушать. И садись, конечно.
«Мне она прилечь не разрешила», – отметил Максим. Садиться он не торопился.
– Идея вот такая, – пробубнил Дима, встав на кровати. – У каждого твердого тела есть запас прочности.
Что-то кольнуло Макса в грудь. Он сунул руку под отворот пиджака и одернул рубашку. Бутылка мешала ему, и Максим аккуратно поставил ее на стол, а потом сгрузил и конфеты. Вторую бутылку Макс решил пока оставить себе, на всякий случай.
– В итоге, при такой резкой перемене жизни характер человека как бы сдается, – объяснял Дима, глядя перед собой. – И начинает изменяться, а с ним меняется сам человек… и это по идее можно контролировать. Я точно не знаю. Лиза вот хочет попробовать, я предложил…
– И это типа что? – Максим распутал проволочный намордник и с коротким хлопком открыл шампанское. – Реальный научный эксперимент?
– Это для меня, прежде всего, – ответила Лиза, поправляя волосы.
– Для кандидатской?
– Мы ищем того, кто согласится попробовать, чтобы, в общем, стать немного другим, – объяснил Дима.
– Так, – Макс огляделся по сторонам. – Для начала, бокалы.
Спустя десять минут они с Лизой пили холодное шампанское. Дима отказался, и Максима это вполне устроило. «Пусть излагает, нам больше достанется», – решил он. И Дима излагал.
– Главное – это пройти точку разрыва… такая точка, после которой меняются свойства материи. Ну, и сознания, по-моему, как мне кажется. Сознание – это же тоже проявление материи. И под нагрузкой оно себя ведет примерно так же, как железо, например. Твердое вещество начинает течь как жидкость. Ну, или у него просто рассыпается кристаллическая решетка, но это не знаю… какое-то алмазное нужно сознание.
– Ты мне лучше скажи, – Макс глотнул разом полбокала колючего напитка и сморщился. – Как ты собираешься вызывать это в людях? Такую, не знаю, сильную, как ее. Психическую реакцию. Правильно?
Он коротко глянул на Лизу и снова вернулся к шампанскому.
– А, это просто, – нетвердо улыбнулся Дима. – Человеку нужно изменить мир. Чтобы всё было не как прежде. И чтобы нельзя было взять и вернуться назад.
– Забрать руку, ногу, – пробормотал Максим.
– Э-э, нет. Ну, так тоже сработало бы, наверное. Но нельзя же у здорового человека что-то ампутировать только ради этого.
Дима поскреб в затылке.
– Можно просто кардинально изменить привычки, – сказала Лиза у Макса за спиной. – И менять, и менять, пока не создастся нужное напряжение.
– То есть, я правильно понимаю? – Максим потер глаза двумя пальцами. – Берем нашего клиента… стоп, а с какой стати он захочет на это пойти? Ты думала, как его заинтересовать, например? На мой взгляд, это самая важная часть, и вы совершенно ее упускаете.
Лиза длинно откашлялась.
– Нужен кто-то, кому надоело жить, – сказал Дима прежде, чем она нашла ответ. – То есть, надоело то, как он живет. Сильно надоело.
– Главное, чтобы этот человек четко представлял, чего он хочет, – тихо добавила Лиза. – И помнил об этом в течение всего процесса. Вот это самое важное.
– Понял. Без проблем, – Макс поднялся и отряхнул колени. – Я согласен участвовать. Только одна маленькая деталь.
– Да? – спросила Лиза.
– Какая? – спросил Дима в унисон.
– Это нужно документировать. Всё, полностью. Встречу с человеком, беседу, разговор. И процесс, конечно. И это должно быть на телевидении.
– Зачем? – спросили они хором.
– А как вы думаете сделать на этом деньги?
