— Миссис Дэниелс, могу я вам чем-то помочь?
Я протянула руку, схватила его за пояс и посмотрела в его тёмные глаза.
— По-моему, ты уже сделал это недавно. Дважды, насколько мне помнится.
Трэвис покачал головой.
— Ты говорила со своей матерью?
Я закатила глаза.
— Да, она снова звонила. Я рада, что мама идёт на поправку, но я смогла бы обойтись и без ежедневных обновлений. Мне кажется, они мудро поступили, что заставили её вновь пройти курс реабилитации в качестве части условного освобождения. Я хочу сказать, хотя мы и знаем, что её силой заставили принять спиртное, но ведь это всё равно то же самое, если бы она сама начала всё с начала.
— Она по-прежнему остаётся занозой в заднице.
Я улыбнулась и, склонив голову набок, широко распахнула свои серые глаза.
— Большим, чем я?
— По большей части, — ответил Трэвис и, поцеловав меня в макушку, игриво отступил.
Я посмотрела на письма на столе и вспомнила о том, что недавно прочла.
— Что стряслось с «Харрингтон Спа энд Сьютс» в Лондоне?
— Ничего особенного, не волнуйся об этом.
Я поджала губы.
— Я совсем не против, что ты принял на себя руководство всеми делами. Ведь ты же работал бок о бок со Стюартом и разбираешься во всём этом куда больше, чем я. Но не смей держать меня в неизвестности о происходящем.
Трэвис сел напротив стола, его огромная фигура заполняла всё кресло.
— Я и не пытаюсь держать тебя в неизвестности. Ничего не случилось. Там проходил саммит каких-то больших шишек, им нужна была дополнительная охрана. Вот и всё.
Мы оба повернулись, когда в комнату вошла Лиза.
— Мистер Дэниелс. Миссис Дэниелс. Кристина сказала, что вы искали меня.
— Прекрати это, — сказал Трэвис, глядя на Лизу в упор.
Она сдержала улыбку, но её глаза заблестели.
— Знаешь, я так делаю, потому что знаю, как это сводит тебя с ума.
— Так и есть. Это, на хрен, раздражает меня! Меня, чёрт подери, зовут Трэвис. Так было на протяжении всех тех пятнадцати лет и никак не изменилось только из-за того, что я трахаю…
Лиза подняла руки.
— Достаточно. Слишком много информации.
— Тогда называй меня Трэвисом, а я не буду детально описывать тебе то, что произошло этим утром… — Он подмигнул мне. — … или прошлой ночью, или…
— Трэвис, Трэвис, ради бога, — капитулируя, взмолилась Лиза.
Я покачала головой, счастливая от того, что мы сделали всё именно так, как нам того хотелось.
— Ну что, вы двое закончили?
Лиза повернулась ко мне.
— Да, мэм, просто ваш муж, честное слово, может быть такой…
— …болью в заднице, Лиза. Да, мне прекрасно об этом известно.
Прежде чем Трэвис успел что-нибудь сказать, я обратила на него взгляд своих серых глаз. Их дружба с Лизой насчитывала уже многие годы. Но я не могла допустить того, чтобы он прокомментировал, насколько мне иногда нравится то, что он «боль в заднице».
Пристально глядя на него, я произнесла:
— Заткнись.
Он театрально сжал губы и поднял бровь.
Я вновь повернулась к Лизе.
— Я хотела ещё раз напомнить тебе, что сегодня на ланч к нам придут Шейла Кин и Мойра Крейвен.
— Я помню, мэм. Всё будет в лучшем виде.
— Спасибо, Лиза.
Когда она вышла из комнаты, Трэвис откинулся на спинку кресла и сказал:
— О, я и забыл. Сегодня же день ежемесячного ланча вашего клуба вдовушек.
Я кивнула.
— Хотя сейчас это звучит как-то странно, потому что я повторно вышла замуж, а Мойра с кем-то встречается.
— Правда? — Трэвис поднял бровь. — Интересно, у него крошечный член?
Я пожала плечами.
— Я рада, что не знаю этого.
— Прости, Вик, я не хотел…
Я отмахнулась.
— Нет, просто я действительно рада, что не знаю этого. И Шейла тоже приходит в себя. Думаю, она уже пережила самое тяжёлое для себя время. Жене не просто смириться с самоубийством мужа.
Трэвис понимающе кивнул головой.
— После всего этого дерьма в «Крейвен и Ноулз», которое всплыло наружу, когда Центр по контролю заболеваний начал расследование и привлёк федеральных агентов. Конечно же сияющая чистотой репутация сенатора Кина тут же неплохо замаралась. Дуранте не могли сработать лучше.
— Наверное, мне стоило бы чувствовать себя виноватой за Роберта, как я чувствовала свою вину за Паркера. Ведь чем больше Роберт мне угрожал… — я вздохнула, — что ж, по крайней мере, теперь я знаю, что имел в виду Карлайл, когда говорил, что всегда готов помочь мне.
— Передозировка инсулином — это гениально, — заметил Трэвис.
Я кивнула.
— Да, хотя официально это объявили несчастным случаем, так что Шейле удалось получить все полагающиеся страховые выплаты. Но она уверена, что он сделал это умышленно. Он, вроде как, уже давно страдал диабетом, и она никак не может поверить, что он внезапно перепутал дозировку. — Я покачала головой. — Шейла считает, что тот скандал слишком отрицательно сказался на нём. Поэтому она с такой охотой погрузилась в работу с Обществом Харрингтона. Им с Вэл удалось получить гранты для клиник по борьбе с раком в пяти регионах Соединённых Штатов. Они какое-то время были заняты получением разрешений. Надеюсь, строительство клиник скоро начнётся.
— Ты рассказывала мне об этом. Я знаю, как счастлива ты будешь от того, что доктору Конвей не придётся слишком часто уезжать за границу.
— Так и есть, — согласилась я. — Эй, она же теперь твоя свояченица. Может, начнёшь называть её Вэл или Вэлери, или ещё как-нибудь, кроме как доктор Конвей?
Трэвис скорчил гримасу.
— Мне нравится твоя сестра, честно слово. Куда больше, чем твоя мама.
Я захохотала.
— И, — продолжил он, — я уважаю её. Мне кажется, обращение «Вэл» умаляет все её заслуги.
Я пожала плечами.
— Как хочешь. Может, док?
— Мне нравится. Пусть будет док. — Трэвис поднялся. — Вообще-то, я зашёл, чтобы сказать тебе, что ухожу. У меня несколько встреч с инвесторами. Я пообещал Карлайлу и Никколо, что мы продолжим наше сотрудничество, но мне необходимо проработать ещё кое-какие связи для них. — Он наклонился и поцеловал меня.
— Законные связи. Они вообще по большей части не нарушают законов, я даже представить этого не могла. А проституция и прочее дерьмо — это всё в руках Дуранте.
— Знаешь что? Альбини — чертовски умны. Мне кажется, я научился у них немалому, как и у мистера Харрингтона.
Мне хотелось сказать ему, чтобы он говорил: «Стюарт» вместо «мистер Харрингтон», но это имя было бесконечной битвой.
— Увидимся вечером.
Он поцеловал меня на прощание.
— Повеселись за ланчем.
Мои мысли по-прежнему были заняты нашей утренней разминкой, когда я посмотрела на письма от нашей новой юридической конторы. Чтобы изменить всё, что было связано с «Крейвен и Ноулз», потребовалась чёртова вечность. Расследование продолжалось, и каждый документ читали под микроскопом. Я открыла письмо, что было адресовано мне.
"Уважаемая миссис Виктория Дэниелс,
прошу Вас ознакомиться с приложенной к письму, заверенной копией завещания вашего покойного мужа, Стюарта Харрингтона. С удовольствием сообщаю вам, что оно точно такое, как Вы и предполагали. Наибольшая доля наследства мистера Харрингтона завещана Вам. Ещё одним лицом, отдельно упомянутом в завещании кроме Вас, является ТрэвисДэниелс, единственный живущий кровный родственник мистера Харрингтона. Ему причитаются отдельно десять процентов от наличного капитала. Но это не включает в себя капиталовложения и инвестиции в бизнес.
Раз Вы и мистер Дэниелс решили не заключать брачный договор, то, как я уверен, Вы понимаете, что разделение капитала не является существенным.
Если наша контора сможет ещё каким-то образом помочь Вам или мистеру Дэниелсу, прошу Вас безотлагательно связаться с нами.
С уважением,
Поставлено в копию: Трэвис Дэниелс.
Я потянулась к адресованному Трэвису конверту. Он, казалось, ничем не отличался от моего. Наверняка, к его письму прилагалась точно такая же копия. Меня не шокировал тот факт, что Стюарт оставил Трэвису деньги — эти двое были явно близки. Но что меня действительно ошарашило, удивило и совершенно сразило на повал, так это то, что они были родственниками. Как? Чёртов кузен? Трэвису было тридцать девять. Стюарту было пятьдесят, когда он умер. Трэвис не мог приходиться ему сыном. Кроме того, они отличались внешностью. Стюарт был блондином с голубыми глазами, Трэвис же был шатеном с тёмно-карими. Но тут я подумала о Вэл, о её светло-русых волосах и моих — длинных и тёмных. Теперь, зная правду, я понимала, что цвет моих волос и кожи достался мне от моего отца. Мы выглядели по-разному, потому что у нас были разные отцы. Фамилия Трэвиса была Дэниелс, Стюарта — Харрингтон.
