– Nyet, – быстро ответила она. – Я про Луну.
– Про Луну, черт возьми! Ну и что за хрень с этой Луной?
– Есть английское слово про эту штуку с Луной, которую вы сделали. Ну, как это будет, как вы говорите… falcefekaceja… а! Фальсификация! Вы устроили за фальсификацию!
– «Мы устроили фальсификацию». Ты хочешь сказать, что высадка на Луну была фальсификацией?
– Da! – радостно воскликнула она, вскочив и глядя на меня сверху вниз. – Фальсификация против советского народа! Все это знает.
– «Знают», – пробормотал я сквозь стиснутые зубы. – «Все это знают», Юлия, и ты ведь не собираешься, глядя мне прямо в глаза, сказать, что думаешь, будто Соединенные Штаты фальсифицировали высадку на Луну для посрамления матушки России! Пожалуйста, только не это! – Я недоверчиво глядел на нее.
Она сжала губы и медленно покачала головой.
– Эту высадку, про которую ты говоришь, снимали на киностудии. Все во всем мире это знает. Только здесь люди верят. Как, ты думаешь, могла Америка полететь на Луну, когда Советский Союз не мог? У нас уже была женщина на космосе, а вы еще запускали обезьянку! И вдруг вы победили нас на Луне? Да брось, это фальсификация! Посмотри в фотографии. Там флаг колышется, а ведь на Луне нет атмосферы. И как может флаг колыхаться?
А еще вместо дня там ночь, а должно быть наоборот; и Земля восходит, а должна заходить. А еще там зона радиации… – она говорила и говорила, объясняя, что высадка на Луну была не чем иным, как большой фальсификацией, снятой в Голливуде с единственной целью – посрамить ее любимый Советский Союз. – Мы поговорим об этом с Игорем, когда вы встретитесь, – продолжала она, – и тогда ты узнаешь правду. Игорь быть известный ученый. Он укрощают огонь.
Я только качал головой, не веря происходящему и не имея представления, как на такое следует отвечать.
– Ну ладно, – сказал я, с трудом сдерживая желание сообщить, что ее бывший Советский Союз вместе со своей скончавшейся космической программой сам превратился всего лишь в шутку, – каждый человек имеет право на собственное мнение, хотя должен заметить: чтобы подобный тайный сговор сработал, нужна тысяча человек, каждый из которых будет хранить один великий секрет. А в этой стране, уверяю тебя, ничто не остается тайной, если об этом знают хоть два человека. Уж не говоря о том, что на самом деле высадок на Луну было три, а не одна.
Давай попробуем предположить, просто как аргумент в споре, что правительство и вправду сфальсифицировало первую высадку на Луну, и, к счастью, это сошло ему с рук. Зачем им снова испытывать судьбу? Это было бы вроде того, как заявить: «Эй, мистер Брежнев, разок я тебя провел! А теперь давай-ка, посмотри, как я снова буду это делать, интересно, сможешь ли ты поймать меня в этот раз!»
Хотя, конечно, что я могу знать? Может статься, и пришельцы приземлялись в Розуэлле, может, и ты была права, когда сказала вчера, что на самом деле Америка не сражалась во Второй мировой войне (это был еще один перл ее мудрости, которым она поделилась со мной у теннисного корта, после того как я разгромил ее шесть-ноль, шесть-ноль за одиннадцать с половиной минут) и что это Америка украла у России разработки первой атомной бомбы, а не наоборот.
Последнее заявление слетело с ее коммунистически красных губок, когда мы смотрели на историческом канале документальный фильм про современное оружие. Моя мисс КГБ сообщила мне, что русский народ, то есть советский народ, был автором всех значительных изобретений – от атомной бомбы до рентгеновского аппарата и от возвышенной литературы до жевательной резинки «Базука».
– А по правде, Юлия, – и я говорю это от любви, как когда говорю ya lublu tibea, – что мне действительно интересно, так это Игорево средство от огня. Расскажи мне, что это такое. Кажется, это невероятно увлекательно!
Она взглянула на меня, не без иронии качая головой:
– Будто бы ты хочешь знает!
– Да, – выпалил я в ответ, – я хочу знает! Так почему бы тебе не расскажет мне!
Прищурившись, она уставилась на меня. Потом повернула свой подбородок с ямочкой в сторону нашего прекрасного прибрежного костерка.
– Видишь на пламя?
Я кивнул.
– Да, и что?
Мисс КГБ щелкнула тонкими длинными пальцами.
– Вот так, – с гордостью сказала она, – вот так Игорь может заставить пламя исчезнуть.
– И как же он это делает? – скептически поинтересовался я.
– Он контролируют атмосферу, – небрежно бросила она, будто бы контролировать атмосферу было не сложнее, чем настроить термостат.
В изумлении я глазел на нее, в то же время прикидывая, сколько денег можно было бы заработать на чокнутом русском ученом, желающем показать, что он может контролировать атмосферу. Это как раз то, что стрэттонцы схавают. Я мог бы поставить Игоря посреди зала заседаний в костюме волшебника наподобие профессора Дамблдора из «Гарри Поттера» и объявить в микрофон: «Перед вами профессор Игорь и его средство, укрощающее огонь…» – и стрэттонцы разразились бы бешеными овациями и приветствиями, а потом подожгли бы Лейк Саксесс, чтоб Игорь смог продемонстрировать свою фигню.
И я сказал ей:
– А, теперь понятно! Кажется, я видел такое в кино. Это было в «Остине Пауэрсе»: Доктор Зло придумал способ контролировать погоду и собирался взять в заложники весь мир. Хотя, если подумать, может, это был Джеймс Бонд… Или Супермен? – я пожал плечами. – Точно не помню.
В ответ она тоже пожала плечами:
– Можешь смеется сколько хочешь, большая шишка, но я не шутить. Игорь может укрощать огонь, и я участник в компании. Когда-нибудь он будет… – и она говорила еще и еще, но я перестал слушать. Думаю, она действительно верила в то, что говорила. И не только в эту чушь о профессоре Игоре, но и во все остальное. Она выросла, читая другие книги по истории, слушая советское телевидение, для которого мы были империей зла, стремящейся к мировому господству.
Я взглянул на часы: было половина десятого. Завтра утром в девять часов я должен быть в «Плазе», значит, из Хэмптонс нужно будет выехать в половине седьмого. Пора было заканчивать этот вечер, но невозможно было сделать это, не занявшись любовью с Мисс КГБ перед нашим костерком. Это был наш ритуал, во всяком случае то, чего мы оба каждый день ждали. Поэтому теперь мне следовало с ней согласиться. Надо было признать, что, несмотря на прежний скептицизм, сейчас я абсолютно убежден, что способность Игоря укрощать огонь изменит мир.
– А теперь, Мисс КГБ, будь хорошей подружкой и займись со мной любовью. Мне плевать, что ты – тайная коммунистка, я все равно тебя люблю!
И мы действительно занялись любовью.
* * *
На следующее утро ровно в одиннадцать Шеф и Джеймс Лу появились в номере 1104 гостиницы «Плаза». Входя в эти апартаменты с одной спальней и двумя ванными, Шеф и Джеймс Лу были как два агнца, идущие на бойню. Я встретил их у входа, обняв сначала Шефа, а потом сердечно пожав руку Джеймсу Лу. Он был невысокого роста, худой, слегка лысеющий. Одет он был в дорогой оксфордский костюм без галстука.
Я провел их с Шефом в главный салон, прямо напротив входной галереи. Спальня находилась с противоположной стороны апартаментов, и дверь в нее была крепко-накрепко закрыта – не без причины: в этой спальне, в наушниках, с револьверами и весьма серьезными выражениями на лицах, сидели четыре сотрудника ФБР, а именно Одержимый, Мормон и еще два «технических» парня, которым было за тридцать и которые выглядели так, будто они зарабатывают ремонтом компьютеров где-нибудь в маленьком провинциальном городке.
Последние два часа мы провели, подробно исследуя гостиную, – проверяли различные углы камер и тому подобные штуки, выбирали места, где можно спрятать жучки. Это было небольшое пространство, где-то четырнадцать на двадцать футов. Три высоких окна смотрели на 64-ю улицу, пропуская много света – как считали технические парни, слишком много, так что мы задернули бордельного вида красные занавески, чтобы меньше слепило.
Я предложил гостям сесть на кушетку, а сам устроился в одном из кресел. Такая диспозиция вполне устраивала ребят в спальне. В этот самый момент они наблюдали за нами на двенадцатидюймовом экране кабельного телевизора, который получал изображение через скрытую камеру, спрятанную в настольных часах. Часы стояли на одном из боковых столиков, там же, где их поставили «технические» парни.
Как ни странно, на мне сегодня не было проводов, только в комнате, в соответствии с судебным предписанием. Единственной вещью, которую я прятал, был пухлый конверт с пятьюдесятью тысячами долларов. Он лежал в левом внутреннем нагрудном кармане моей синей спортивной куртки, и передать его Лу мне нужно было в подходящий момент. После нескольких минут разговора ни о чем я сказал:
– Джеймс, хочу, чтобы вы знали, что Деннис стопроцентно за вас ручается. А для меня это значит больше, чем что бы то ни было.
