— Не показывайте страха. И тем более жалости. Иначе она вам ничего не скажет.
Указания, которые дал мне хозяин ресторана, оказались очень точными. Мы пересекли внушительных размеров мост над серой водой реки, называющейся Алафиа. На другом берегу дымили гигантские трубы какой-то фабрики.
— Это здесь, — сказал я. — Нам нужно строение прямо за мостом.
Конни остановила машину на площадке перед небольшим зданием, двери и оконные рамы которого были выкрашены зеленой краской, местами облупившейся. Стекла в окнах давно уже не мыли. Здание выглядело заброшенным. Вывеска над входом, написанная вручную, сообщала: «Лагерь гигантов. Ресторан». Чуть пониже висела табличка с надписью: «Продается».
Конни заглушила мотор, но не стала вынимать ключи из замка зажигания.
— Лучше я вас подожду, — сказала она.
Я с удивлением спросил:
— Почему?
— Полицейский автомобиль здесь точно не внушит никому доверия.
Я кивнул:
— Как хотите.
И вышел из машины. Вокруг зеленело множество деревьев, закрывавших от меня реку и фабрику, но я чувствовал смешанные запахи йода и каких-то химических отходов. Кемпинг начинался сразу за бывшим рестораном. В центре была гладкая чистая лужайка, ровная, как поле для гольфа, на которой выделялись кое-где небольшие островки растительности, напоминавшие миниатюрные джунгли. Под пологом этих зарослей и стояли цирковые фургоны, старые и заржавевшие, густо оплетенные вьющимися растениями. Общая картина напоминала эскадрилью бомбардировщиков, сбитых над джунглями.
Я медленно шел между этими передвижными домами, как вдруг передо мной внезапно появилась девочка, несшая за спиной какой-то груз, завернутый в большое банное полотенце, как в мешок. Похоже, это была посуда — во всяком случае, в полотенце что-то позвякивало.
Я обернулся и взглянул на Конни. Она пожала плечами.
Девочка выглядела на восемь-девять лет. Она была хрупкой, белокурой и голубоглазой. Одежда ее была скорее мальчишеской: комбинезон на лямках и бандана. Девочка не обращала на меня и Конни никакого внимания и казалась серьезной и сосредоточенной, как воин, собирающийся упражняться с оружием. Она выбрала небольшой участок лужайки, почти полностью лишенный травы, встряхнула свой узел и обрушила его содержимое на землю. Раздался звон битого стекла — оказалось, в полотенце были увязаны стеклянные осколки. Только сейчас я заметил, что девочка босая.
У меня за спиной хлопнула дверца — Конни поспешно вышла из машины.
— Пол! — крикнула она. — Остановите ее! Не дайте ей…
— Что?.. — растерянно спросил я, обернувшись.
Но, переведя взгляд на девочку, тут же все понял.
— Господи боже!.. — выдохнул я.
И со всех ног бросился к ней.
— Эй!.. — вскричал я. — Ну-ка брось!.. Ты что это придумала?
Но было уже поздно.
Девочка уже шла по ковру из битого стекла, лишь слегка морщась, как будто под ногами у нее была раскаленная пляжная галька, а не огромные осколки величиной с бокалы для шампанского, способные разрезать каучуковую подошву.
Конни остановилась рядом со мной, потрясенная и восхищенная одновременно.
Девочка подняла голову и, взглянув на нас, проговорила:
— Что, испугались?
Потом перепрыгнула на траву и небрежно провела рукой по своим босым подошвам, лишь чуть-чуть поцарапанным, — так, как будто стряхивала с них пыль.
Я смотрел на нее, буквально оцепенев. Наконец произнес:
— Ты… ходишь по битому стеклу?..
— Каждый день! — с гордостью ответила девчонка, явно польщенная вниманием зрителей. — Мне нужно тренироваться.
После чего протянула мне руку, сжатую в кулак, и объявила:
— Вик.
Я поколебался, потом, сжав кулак и осторожно дотронувшись им до ее кулачка, сказал:
— Пол.
— Привет, Пол! — произнесла Вик с улыбкой.
— Привет, — ответил я, тоже улыбаясь.
— Вы приехали повидаться с Ла Орла?
— Ла Орла? — переспросил я.
— Так ее зовут. Я смотрю, она кого-то ждет.
— Ну тогда, наверно, меня.
— Ваша подружка тоже может зайти, если хочет.
Я вопросительно взглянул на Конни.
— Я оставила ключи в зажигании, — сказала она.
— Ничего, никто вашу машину не тронет, — сказала Вик, подмигивая нам. — Вы — мои гости.
Она вприпрыжку умчалась. Мы направились за ней.
— Так вам понравилось, как я ходила по стеклу? — закричала она издалека, обернувшись.
— Еще бы!
— Ага, смертельный номер. Теперь я хочу научиться глотать шпаги. Тогда я точно попаду в Книгу рекордов Гиннесса. А что — надо же продолжать традицию! Еще не так давно в Джибсонтоне начальником пожарной части был великан, а шерифом — карлик. У Супертолстяка был автосервис, у сиамских сестер-близняшек — булочная. Даже на почте была отдельная стойка для лилипутов. Джибсонтон единственный город во всей Америке, для которого сделали исключение из правил выпаса животных — наши мутанты свободно пасутся на всех лужайках.
Она остановилась у входа в один из фургонов и уперла кулачки в бока, гордая собой, словно актриса после удачного выступления.
— Ну что, я ухожу, — сообщила Вик. — Когда закончите свои дела с Ла Орла, позовите меня.
Она побежала прочь, но вдруг снова обернулась:
— Вы хоть знаете, что вас ждет?
— Нет.
Она прикусила губу и некоторое время размышляла. Потом махнула рукой:
— Ну и ладно. Тем лучше.
И исчезла.
Мы вошли в фургон.
Внутри было почти темно. Стоял густой аромат благовоний.
Присмотревшись, я заметил целую коллекцию старых часов. Все они были заведены и мерно тикали — это было похоже на пчелиный гул внутри улья. Старую мебель покрывал густой слой пыли.
— Подойдите ближе, — произнес чей-то голос.
Сначала я не мог ничего разглядеть, но потом заметил в темноте крошечный огонек зажженной сигареты. Еще через некоторое время мои глаза различили нечто бесформенное в огромном кресле на колесиках. Костюм этого существа — очевидно, цирковой — был расшит блестками и стразами, которые вспыхивали и переливались в полумраке. Существо курило сигарету в длинном мундштуке.
Мы с Конни приблизились, но, разглядев хозяйку фургона, я невольно сделал шаг назад.
Конни непроизвольно прижала руку ко рту.
Лицо женщины представляло собой бесформенное бугристое месиво. Это был целый континент плоти, пребывающий в постоянном едва заметном движении, вызванном сдвигами тектонических пластов — его горы вздымались и опадали, впадины и ущелья приоткрывались и вновь закрывались. Редкие седые волосы образовывали едва заметный венчик наверху. Правый глаз отсутствовал. Левый был глубоко утоплен в складках плоти, словно на дне колодца. Над ним торчал щетинистый кустик волос — все, что осталось от брови. Все остальное напоминало оплывший воск. Мундштук с дымящейся сигаретой был воткнут в дыру безгубого рта.
— Неврофиброматоз, — произнесло существо в кресле. — Так называется эта болезнь. А меня называют Ла Орла. Это имя взято из одного старого французского романа. Красивое, правда?..
Левый глаз неподвижно уставился на меня.
— Подойдите ближе.
Я приблизился.
— Так вы говорите, вы сын Джорджа?
— Да.
— Я вам не верю… — Существо наклонило голову. — Он что же, умер?
— Покончил с собой.
— Это на него совсем не похоже.
— Он сжег себя. Вместе со своим домом.
Из горла женщины вырвался какой-то странный звук — то ли короткий всхлип, то ли смешок.
— А вот это как раз в его духе.
Она отложила сигарету:
— Подойдите. Я хочу вас потрогать.
Я выполнил эту просьбу не без колебания, и Ла Орла это заметила.
— Боитесь, что я вас съем? — насмешливо спросила она. — Не бойтесь. Дело в том, что я почти слепая. Мне просто нужно ощупать ваше лицо.
Я наклонился. Ее руки коснулись моего лица.
— Ваши черты не такие, как у Джорджа, — заметила она.
И отстранила меня.
— Как вы меня нашли? — спросила она затем.
— Джордж прислал мне посмертное письмо. Он утверждал, что его похоронят здесь, в вашем поселке.
— Еще одна из его бредовых идей…
— Я не понимаю.
— Конечно, не понимаете.
Она снова взяла мундштук с сигаретой и сунула его в рот:
— Что за женщина с вами?
— Моя подруга.
— Вы ей доверяете?
— Да.
— Как звали вашу мать?
— Зачем все эти вопросы?
— Отвечайте.
Я со вздохом ответил:
— Элеонора Беккер.
— Никогда не слышала этого имени.
— Она похоронена в Лонг-Бич, на Западном побережье. Она умерла от рака год назад.
Я едва удержался от того, чтобы не добавить: «Ее волос был обнаружен на маскарадном костюме, довольно жутком, хранившемся в отдельном ящике. Один психопат по прозвищу Кош заставлял свою подчиненную носить этот костюм на детских праздниках. Если бы я случайно не увидел фотографию с одного такого праздника, не узнал бы об этом никогда. Но Джордж Дент тоже увидел эту фотографию. И это заставило его выбраться из своей норы, в которой он сидел почти безвылазно. Он сам провел расследование, спровоцировав тем самым целый ряд событий, которые и привели меня сюда».
