Та, наверное, скорее откусила бы себе язык, но не произнесла бы этих мерзких слов. Эта произнесла их легко и просто, словно предложила ему не себя, а, скажем, сигарету…
Мучительно, с болью и разочарованием Саша осознавал, что его любовь оказалась всего лишь иллюзией. Просто он был слишком наивен. Да, наивен, доверчив и глуп. Что ж, теперь он будет умнее. Как говорится – спасибо за науку!
Итак, отныне у него нет девушки. Зато у него есть друзья, настоящие друзья, и сейчас они его ждут.
Белов глубоко вздохнул и встал – надо идти. Вдруг он почувствовал озноб. Подтянув молнию куртки к самому подбородку, Саша поднял голову.
Над парком вовсю гулял холодный ветер, он рвал с веток желтеющую листву, скручивал из неё вихревые жгуты и гонял их меж стволов деревьев. Все, лето кончилось.
«Осень, – подумал Белов. – Вот уже и осень…»
Вечером, после работы, в райотделе милиции на скорую руку накрыли стол. Повод был более чем уважительный – обмывали звездочку Володи Каверина.
Виновник торжества, смущенно посмеиваясь, поднял граненый стакан с водкой, на дне которого посверкивали три позолоченные звездочки.
– Представляюсь по случаю получения очередного звания – старшего лейтенанта милиции, – доложил он по заведенной издавна традиции и поднес почти полный стакан к губам.
– Давай-давай! – загалдели, подбадривая его, коллеги. – Ну-ка, за маленького полковника!.. За то, чтоб – не последняя! Чтобы генералом стал!..
Каверин медленно выпил водку до дна и вытряхнул себе в рот все три звездочки. За столом одобрительно загудели – ритуал был соблюден в точности – и дружно зазвенели стаканами.
В этот момент в дверном проеме показалась голова в кожаной кепочке. Каверин тут же заметил Шведа и, выплевывая звездочки на ладонь, кивнул – сейчас, мол, подожди. Он ухватил со стола бутерброд потолще, откусил от него сразу чуть ли не половину и вышел в коридор.
– Поздравляю, – улыбнулся Швед.
– М-м-м-м… – промычал набитым ртом Володя.
– Можешь поговорить?
Продолжая двигать челюстями, Каверин кивнул и показал в сторону лестничной клетки.
– Ну что, принес? – спросил Володя, дожевав, наконец, свой бутерброд.
Швед протянул ему видеокассету.
– Вот, записал… «Рэмбо – первая кровь». Милиционер открыл коробку – там, вместе с кассетой, лежали несколько стодолларовых купюр.
– Ты что, охренел?! – прошипел Каверин, воровато оглядываясь и пряча деньги в карман.
– Твоя доля, – пояснил Швед. – Мне тут отъехать надо…
– Что случилось?
– Да все нормально…
Они вышли на лестничный марш, и Швед, чуть помявшись, сказал:
– Я что сказать хотел… Муху-то давно пора было притормозить, он уже всех напрягать начал. А теперь поспокойнее будет – поймет, что не все коту Восьмое марта! А пацан этот, я считаю, молодчик. Конфликт-то он уладил…
– Я даже слушать ничего не хочу! – рявкнул вдруг Каверин. Его уже заблестевшие было от водки глаза сжались в холодные и злые щелки. – Муха – мой родственник, ясно?! И вообще мне этот… как его – Белов, да? Так вот, он мне не пон-ра-вил-ся! – он произнес это слово по слогам, внушительно и веско.
Швед молча пожал плечами – дескать, смотри, дело твое… А Каверин подвел под дискуссией черту, обратившись скорее даже не к Шведу, а к самому себе:
– Я терпеть не стану. Я найду способ и этого Белова закрою. Слово даю – закрою!
– Ну что, ма? – спросил Саша, усаживаясь завтракать.
Этот вопрос он задавал матери по нескольку раз в день всю последнюю неделю – с тех самых пор, как нашел, наконец, собачника, продававшего щенка мастифа.
На щенка вообще-то Татьяна Николаевна согласилась почти сразу, но когда она узнала, сколько просят именно за эту собачонку, с ней едва не сделалось дурно. Саше пришлось начинать уговоры заново.
Конечно, можно было поступить проще – взять деньги у Коса или Пчелы. Но делать этого ему отчего-то не хотелось. И вовсе не потому, что Белов так уж осуждал их способы добычи денег, нет. Но вот – не хотелось…
Каждый день он звонил продавцу и просил ещё денек отсрочки, и каждый день по сто раз задавал матери один и тот же вопрос:
– Ну что, мам?..
Сегодня был решающий день – больше собачник ждать не хотел, – и Белов утроил усилия. В успехе он не сомневался, видел, что мама уже сопротивляется, скорее, по инерции, поэтому заранее договорился и с продавцом, и с Космосом – чтобы привез его со щенком домой.
Время поджимало, надо было ещё успеть к сроку добраться до загородного дома собачника, и Саша украдкой поглядывал на часы.
– Нет, я тебя не понимаю, Саш. Тебе о невесте пора думать, а ты все… – ворчала Татьяна Николаевна, возясь у плиты.
– Так я думаю, мам! Вот веришь – каждое утро встаю и начинаю думать!
– Вот и думай! – Она поставила перед сыном тарелку и пожала плечами. – И потом, ну почему так дорого? За эти деньги корову купить можно.
– Ну мам, я же говорил – это древнейшая порода, с такими ещё кельты на колесницах сражались!
– Какие ещё кельты? Она хоть пушистая? – с надеждой спросила Татьяна Николаевна.
Саша помотал головой и, дожевывая обжигающе-горячую сосиску, невнятно ответил:
– Гладкошерстная…
– Это что, как такса что ли?.. – разочарованно протянула мама.
Нет, похоже, собака за такую несусветную цену в принципе не могла вызвать у неё ни малейшей симпатии.
– Примерно! – засмеялся он и поднял руку над полом. – Только она в холке сантиметров семьдесят – вот такая примерно – и весит как… ну почти как я!
Татьяна Николаевна с ужасом представила себе такое чудовище в их квартире и предприняла последнюю попытку отговорить сына.
– Нет, Саш, лучше мы эти деньги на взятку в институт потратим! Будешь у нас студентом, вулканы изучать…
Сын взял её за руки и заглянул в глаза:
– Ну мам… Мамуся… Мамырлих…
– Какой ещё «мамырлих»? – засмеялась Татьяна Васильевна.
– Мам, взаймы, а?.. Я через месяц отдам!
– Ну вот еще! – она шутливо шлепнула сына по затылку. – Выдумал тоже – в семье деньги занимать! Мы что, чужие? Ладно, горе ты мое, когда нужно-то?..
– Сегодня, мам! Прямо сейчас! – вскочил со стула Саша.
– Ну-ка, сядь и доешь, – нахмурилась мать и вздохнула: – Сейчас принесу…
Слухи о том, что какой-то парнишка разделал как бог черепаху самого Муху, всплывали в разных концах Москвы. О самом герое никто из братвы ничего толком не знал, но о том, что он корешок Пчелы и Космоса, было известно многим.
К ним нередко обращались за подробностями – кто он, да откуда, да с кем работает, – вот и сегодня у Космоса опять спросили про Белова.
Сегодня они с Пчелой объезжали точки, собирая деньги, которые их люди натрясли с торгашей за неделю. Небольшой рыночек у метро был последним пунктом их маршрута. Пчела принял плотный сверток и залез в «Линкольн» – пересчитывать «капусту», а Космос неторопливо покуривал с пацанами.
– Говорят, у вас какой-то крутой появился? Муху отбуцкал… – спросил его качок в адидасовском костюме. – Что, начнете теперь порядки наводить?
– А что их наводить? – хмыкнул Космос. – У нас и так порядок. Это у вас там чехи волну гонят! Только и слышно – того подрезали, другого перерезали…
– Да наверху мудрят, все разговоры с ними трут.. – отмахнулся его собеседник. – Чую, закончится вся эта байда капитальным разбором, вот и все дела! Ты мне лучше вот что скажи – этот пацан ваш… Как там его?..
– Саня Белый.
– Во, Саня Белый! Он как, вообще, – расти-то думает? Может, встретится с ним, потолковать, а?
– Бесполезняк, – нахмурился Космос. – Я и сам хотел его к нашим делам подтянуть – по нулям! Он вообще пацан упертый, у него своя жизнь…
– Смотри, Космос, только Муха это дело так не оставит, – покачал головой парень. – Это – к гадалке не ходи!..
– Ничего, – грозно набычился Космос. – Кто с пером к нам придет – от ствола и скопытится!
Тут коротко и резко просигналил «Линкольн», и Пчела из машины кивнул – все, мол, нормально, можно ехать. Парень в «Адидасе» протянул руку.
– Ладно, посмотрим, как оно пойдет. Давай, Космос, береги себя и своих друзей! И удачи тебе в нашем нелегком деле…
– Бывай, – Космос пожал протянутую руку.
Машина медленно выбралась с рынка и вырулила на улицу. Космос, ведя «Линкольн», то и дело неодобрительно косился на друга. Слов нет, Пчела, конечно, классный пацан, но то, с каким трепетом он относился к деньгам, Космоса ужасно раздражало.
Он посматривал, как Пчела тщательно разглаживал, перебирал и складывал мятые, засаленные червонцы и четвертные, и едва сдерживался, чтоб не высказаться по этому поводу.
– Видал?! – радостный Пчела встряхнул толстенной пачкой перед самым носом друга. – Эх, вот если б это все – нам! Да, Космосила?
– Может, когда-нибудь и ты будешь общак держать, – лениво предположил он.
– А что?!. – хохотнул друг, засовывая деньги в сумку на поясе. – Легко!
