Я все еще размышлял, углубившись в воспоминания.
Наконец мы въехали в предместье Неаполя.
Я размышлял, восстанавливая в памяти события последних одиннадцати дней, опрокинувших всю мою жизнь. Перебирал их в уме тщательно, скрупулезно, минуту за минутой.
На улицах было тихо и безлюдно — субботнее утро еще только начиналось. На тротуарах виднелись непросохшие лужи и обломанные ветки — следы вчерашней грозы.
И лишь когда мы оказались в центре города, меня осенило. Я наконец нашел единственную отсутствующую деталь и соединил ее с другими.
И вся картина изменилась в один миг.
— Мне нужно забрать кое-что из дома, — сказал я.
Конни ничего не ответила.
— Пожалуйста… — прибавил я.
— Вы прекрасно знаете, что я не могу.
— Десять минут. Это все, что я у вас прошу.
Нервное напряжение, охватившее меня при мысли о том, что у меня появился шанс избежать тюрьмы, было таким сильным, что я не осмеливался даже смотреть Конни в лицо.
— Я должна доставить вас к шерифу. Я не могу взять на себя такую ответственность.
— Только небольшой крюк, чтобы заехать ко мне! Если хотите, можете даже оставить меня в машине в наручниках! Я объясню вам, что нужно будет сделать.
Наконец мне удалось ее уговорить.
Несколько минут спустя я уже стоял на крыльце моего дома. Было так странно снова здесь оказаться. Дорожку из каменных плит покрывали грязь и опавшие листья, нанесенные недавней грозой. Оконные стекла были выбиты, словно разъяренная толпа швыряла в них камни. На газоне виднелись многочисленные следы шин — скорее всего, здесь стояли фургоны телекомпаний.
Я смотрел на веревочные качели Билли, которые слабо раскачивались на ветру, и изо всех сил стискивал зубы, чтобы не расплакаться как идиот.
— Это в багажнике моей машины, — сказал я Конни. — Она в гараже.
Потом продиктовал ей код для входа в дом. Конни перешагнула через разорванную желтую ленту полицейского ограждения, открыла дверь и вошла. Вскоре я увидел, как дверь гаража поднимается.
— В моей медицинской сумке, — уточнил я.
Конни взяла из сумки то, что я назвал, и спросила:
— И что теперь?
— Нужно передать это одной моей коллеге.
Конни вздохнула.
Я смотрел ей в лицо, не отводя глаз.
— Прошу вас. Это в двух шагах отсюда.
И еще раз она поддалась на мои уговоры.
Мы сели в машину, проехали несколько улиц и оказались перед зданием судебно-медицинской экспертизы.
Оно находилось посреди жилого квартала и всем своим видом опровергало расхожее мнение о том, что здание такого рода обязательно должно быть приземистым, обшарпанным и мрачным, с длинными полутемными коридорами, насквозь пропитанными едкими запахами химикатов. Внутри все сияло, стены коридоров были бледно-розовыми. Надеюсь, вам не придется посещать это заведение, но поверьте мне на слово: его практически невозможно отличить, скажем, от психологической консультации или небольшой клиники иглотерапии. Оно является наглядным доказательством того, что смерть — это прежде всего умиротворение.
Конни сообщила о нашем визите по переговорному устройству моей коллеге, доктору Марте Кобурн, и та через пару минут торопливо вышла из здания с зонтиком в руке и устремилась мне навстречу.
— Пол!
— Марта.
Ее глаза наполнились слезами.
— Я никогда не верила… не хотела верить…
— Ты очень добра, Марта… Спасибо…
Я смотрел на нее поверх опущенного стекла машины. Марта выглядела как образцовый врач. Я же был небрит, грязен и вдобавок в наручниках. Однако по ее глазам я видел, что она меня не осуждает.
Существуют исключительные люди, которые, однажды удостоив вас своим доверием, при любых обстоятельствах будут верить вам безоговорочно.
— Мне нужна небольшая услуга.
— Все что скажешь.
— Ты не могла бы сделать точный анализ вот этого?
Конни передала моей коллеге небольшой пластиковый пакетик, который незадолго до того забрала из моей медицинской сумки. Я объяснил Марте, что именно мне нужно.
— Чтобы сделать абсолютно точный анализ, результат которого признают в суде, нужно несколько дней… — нерешительно проговорила она.
— Постарайся сделать как можно скорее, — произнес я умоляющим тоном.
Она кивнула:
— Хорошо. Можешь на меня рассчитывать.
И мы с Конни уехали.
— Что у вас за секреты? — через пару минут спросила Конни, искоса взглянув на меня.
— Ничего особенного. Вы же слышали, как моя коллега сказала, что быстрого результата будет недостаточно для признания в суде.
— Так зачем же вам это вообще понадобилось?
Не отвечая, я опустил глаза в пол.
Мы почти доехали до комплекса административных зданий графства Колье, когда у меня в кармане зазвонил мобильник.
Я вздрогнул.
Давно я не слышал этот звук.
— Вы можете посмотреть, кто это? — спросил я у Конни, кивая на свои наручники.
Держа руль одной рукой, другой она вытащила из моего кармана телефон и взглянула на дисплей.
Судя по выражению ее лица, имя звонившего сильно ее удивило.
— Кто это? — нетерпеливо спросил я.
Она молча повернула ко мне телефон лицевой стороной.
КЛЭР БЕККЕР!
Новый звонок.
Я показал скованные запястья:
— Ответьте! Вы же видите, я не могу!..
Конни колебалась, не решаясь нажать клавишу соединения.
Еще один звонок…
О, черт!.. Еще немного — и сработает автоответчик…
— Конни, прошу вас!
Конни решительно выпрямилась и сняла с меня наручники.
Я схватил телефон.
— Клэр!..
— Нет, Пол… это Кэмерон…
— Кэмерон?!
— Я… мой мобильник сломался… Я не знаю, как тебе об этом сказать… Я звоню из больницы… На Клэр напали… Кош застал нас врасплох…
У меня в груди как будто разорвалось пушечное ядро.
— Что с ней? — только и смог я выговорить.
— Она сейчас в операционной…
Вслед за этим наступила ужасающая тишина.
— Пол… послушай… я не знаю, сможет ли Клэр выкарабкаться…
Я схватил руль.
Потом поменялся местами с Конни, даже не спрашивая ее разрешения.
Да она и не собиралась мне противостоять.
Я резко затормозил в пятидесяти метрах от бюро шерифа и развернулся на девяносто градусов. Шины завизжали.
Конни отстегнула ремень безопасности, одновременно набирая номер на мобильнике.
— Постарайтесь по крайней мере ни во что не врезаться, — попросила она. — Затем прижала телефон к уху: — Это агент Ломбардо. Меняем план. Срочно.
Если бы я не вслушивался с наслаждением в визг шин, наверняка расслышал бы, с какой злостью Конни говорила Аарону Альтману:
— Незачем так орать, я вас слышу! Если это мое задание, так я его и выполняю! Завтра утром я доложу вам в вашем кабинете об итогах операции! Полу нужно предоставить дополнительное время, после этого я передам его копам с рук на руки.
Затем она вкратце изложила ему ситуацию, между тем как я гнал по Гудлет-Фрэнк-роуд в направлении больницы.
— Что с Билли Беккером? — вдруг спросила Конни.
Я чуть было не опрокинул машину в кювет:
— Что?!
Конни повернулась ко мне:
— С вашим сыном все хорошо. Смотрите на дорогу.
Она еще некоторое время говорила с Альтманом, и я чувствовал, как сердце сжимается до такой степени, что становится трудно дышать.
Потом Конни прервала соединение и сообщила:
— Кэмерон Коул нашел Шона Рамона-Родригеса.
— Что?!
— А потом мальчик снова исчез, — прибавила она. — Судя по всему, в это замешан адвокат Бартон Фуллер. Он мертв.
Мы мчались, обгоняя другие машины. Я еще прибавил газу. За нами послышался визг тормозов, затем — удар от столкновения.
— Где мой сын?
— Операция по поимке Коша провалилась. Он серьезно ранил полицейского. Тот под угрозой убийства признался, что информация была получена от вас. Кош решил вам отомстить. Он убил одного из ваших соседей. У его жены он выбил адрес Клэр. И отправился прямиком туда.
— ГДЕ МОЙ СЫН?
— В безопасности.
— МЕСТО?
— Я… я не знаю.
Я резко повернулся к ней:
— Вы что, издеваетесь?!
— Осторожнее!
Только чудом я не сбил пешехода. Люди выкрикивали мне вслед ругательства, потрясая кулаками.
— Пол, вы гоните как сумасшедший!
— Правильно! Я и есть сумасшедший.
— Послушайте меня. Ваш сын цел и невредим. Он находится в надежном месте. Но, кроме этого, я ничего не знаю. Альтман не захотел говорить мне об этом по телефону.
— Сукин сын! Он ведь уже знал обо всем этом вчера вечером, не так ли? Он знал, что его операция провалилась! Моя жена и мой сын подвергались риску, но Альтман предпочел нам об этом не говорить!
