– Подожди-ка. Так ты ее видел?
– Ну да, она приехала ко мне в контору без предупреждения. Как я понял, за дальнейшей информацией. Ты знаешь, ее просто трясло. Ник уже собирался звонить врачу, но тут явился какой-то тип, которого зовут Игорь, и увел ее.
Ты не знаешь, что это за Игорь?
Вот это шок!
– Так ты что, видел Игоря? – я почувствовал укол ревности. С чего это Магнум увидел Игоря раньше меня? Да и хрен с ним. Любопытство пересилило ревность, и я спросил: – Ну и как он выглядит?
– Да никак, – ответил Магнум. – Худой, высокий, седые волосы. Лет пятьдесят или типа того. Он какой-то подозрительный – смотрит вокруг, как лиса. Осанка у него отличная.
– Что ты имеешь в виду под отличной осанкой?
– Я имею в виду отличную осанку! Этот парень прямой, как будто кол проглотил. Наверняка был военным. – Короткая пауза, затем: – То есть он, наверное, и сейчас… ну ты меня понял.
Тут последовала пара секунд молчания. Очевидная правота Магнума, кажется, висела в воздухе так густо, что ее можно было потрогать. Затем он продолжил:
– В любом случае он оставил тебе какое-то шифрованное сообщение – что-то вроде того, что ты теперь под его защитой. Понятия не имею, что он имел в виду. А ты?
Под защитой Игоря? О чем русский психопат вообще говорит?
– Не-а, – ответил я. – Я тоже понятия не имею. Я вообще этого типа никогда не видел!
– Интере-есно, – озадаченно протянул Магнум. – Ну ладно, Юлия тоже тебе оставила сообщение, правда, чуть менее зашифрованное.
– Что, правда? И что она сказала?
Со сдавленным смешком:
– Она сказать, что «любить тебя, и что ждать тебя, сколько нужно, даже если это занимать вечность».
Еще пара смешков по поводу грамматики Мисс КГБ.
– Мне кажется, она была искренней.
Мы тепло попрощались, а потом я повесил трубку и опять встал в конец очереди. Передо мной было четыре человека, так что у меня было несколько минут для того, чтобы подумать. Больше всего я был изумлен верностью Мисс КГБ. Я и ожидать такого не мог, особенно после моего опыта с Герцогиней. Я был совершенно уверен, что Мисс КГБ тут же смоется, только потому, что Герцогиня поступила именно так. Но теперь, когда я это заново обдумывал, ее верность уже не казалась мне такой удивительной новостью.
Не так уж много женщин бросают своих мужей, когда те попадают под суд. То, что сделала Герцогиня, было просто бессовестно. Я знал, что всегда буду это помнить. Меня это, однако, уже не волновало, потому что я любил другую. Если когда-то я чувствовал себя преданным и разбитым, то теперь только злым и бесчувственным. И, если уж по правде, я не так уж и злился. Я просто хотел, чтобы мои дети остались к востоку от Миссисипи.
Очередь двигалась быстро, а мой разговор с Герцогиней – еще быстрее. Магнум ей уже все в общих чертах объяснил, и я чувствовал, что дальнейшие подробности будут лишними. Любопытно, что Магнум замял эпизод с вертолетом, вместо этого сосредоточившись на истории с Дейвом Биллом и том, как это взбесило мстительного Ублюдка. Я сделал себе в уме зарубку: не забыть поблагодарить Магнума за это.
Как бы то ни было, я заверил Герцогиню, что скоро буду дома – через два месяца максимум. И хотя я прямо этого не говорил, весь тон моей речи как бы убеждал ее: «Не надо только ехать в Калифорнию, ладно?»
В свою очередь, слова Надин, как и ее голос, не выражали ничего. Она сказала, что «ей очень жаль», что я в тюрьме, хотя было понятно, что она ничуть не больше переживает из-за этого, чем если бы я сообщил ей, что потерял ключ от дома и пришлось вызывать слесаря.
Как бы то ни было, мы решили, что детям ничего сообщать не нужно. Чэндлер шесть лет, Картеру четыре, и в этом возрасте их запросто можно держать в неведении, что в данном случае и было синонимом слова «защитить». Кроме того, зачем было их пугать, если я все равно буду дома так скоро? Ну… то есть я молился, чтобы так и было.
Герцогиня пообещала отвечать на все мои звонки и не выдавать меня детям. Я поверил ей в обоих пунктах – не потому, что думал, что у нее есть хоть капля сочувствия ко мне, а потому что знал, что у нее есть сочувствие к детям. И это было прекрасно: когда вы находитесь в положении, в котором я находился сейчас, вы принимаете подобные обещания, не спрашивая о мотивах. Просто говорите «спасибо».
Разговаривая с детьми, я старался быть кратким и нежным. Я сказал им, что уехал по делу, и оба встретили это сообщение с энтузиазмом. Ни один не спросил, когда я собираюсь возвращаться домой, просто потому, что они были уверены, что скоро. В возрасте Картера понятия времени практически не существует. Он измерял время получасами – примерно столько длится средний мультик. Все, что длиннее, проходило по классу «долго».
А вот Чэндлер – другое дело. Она была уже в первом классе и умела читать (не особо хорошо, слава богу!), так что ее невозможно было бы долго водить за нос. Когда-нибудь – возможно, через месяц – она поймет, что дело нечисто. Не зря же мы иногда звали ее «девочка из ЦРУ»: она начнет копать – подслушивать, задавать наводящие вопросы, отмечать ложь, умолчания и противоречия. В конце концов, она обладала исключительной для шестилетней девочки интуицией, а дочь, скучающая по папе, не остановится, пока не докопается до правды.
Держа все это в уме, я, прежде чем повесить трубку, объяснил ей, что мне, может быть, нужно съездить по делам, в разные далекие места. «Потрясающие места, – сказал я, – такие же, в которые ездили Филеас Фогг и этот глупый Паспарту из фильма „Вокруг света за 80 дней“». Мы еще много раз побываем в этих местах с ней вместе, и ей очень понравится, особенно если мы будем путешествовать самыми разными способами.
– Это будет классно! – уверял я. – Ты можешь посмотреть фильм вместе с Гвинни, и сама увидишь все эти места, пока папа ездит там. На самом деле это уже почти как будто мы путешествуем вместе!
– Ты собираешься в те места, где был Паспарту? – спросила она зачарованно.
– Именно так, лапочка! Но я думаю, это может занять у меня примерно столько же времени, сколько и у него.
– Восемьдесят дней? – протянула она. – Почему ты должен тратить на это восемьдесят дней? Они-то ездили на слоне, пап! Ты что, не можешь полететь на самолете?
Вот ведь маленькая хитрюга! Слишком уж она умная. Надо закруглять беседу.
– Да нет, могу, конечно, но это будет гораздо менее интересно. В любом случае посмотри с Гвинни видео, и мы потом обсудим это, ладно?
– Ладно, – сказала она удовлетворенным голосом. – Я люблю тебя, папа! – и она послала мне в трубку воздушный поцелуй.
– Я тоже люблю тебя, – сказал я нежно и послал поцелуй ей.
Затем я повесил трубку, вытер слезы и опять отправился в конец очереди. Десять минут спустя я уже набирал Саутхэмптон.
Сначала я услышал в трубке голос Мисс КГБ: «Аллоу?», а затем сразу механический голос оператора: «Это звонок за счет вызываемого абонента из федеральной тюрьмы. Если вы хотите принять его, пожалуйста, нажмите „пять“; если вы не хотите принимать его, пожалуйста, нажмите „девять“ или повесьте трубку; если вы хотите заблокировать звонки с этого номера на будущее, пожалуйста, нажмите „семь-семь“».
И затем тишина.
О Господи! Я решил, что Мисс КГБ не поняла инструкций! Я заорал в телефон:
– Юлия! Не нажимай «семь-семь»! Я тебе никогда не смогу позвонить! Только не нажимай «семь-семь»!
Я обернулся в поисках хоть какого-нибудь сочувствующего лица. Черный мужик размером со шкаф заинтересованно уставился на меня. Я пожал плечами и сказал:
– Моя подружка иностранка. Она не понимает сообщения.
Он улыбнулся сердечно, являя миру полное отсутствие передних резцов.
– Да, так все время бывает, парень. Лучше повесь трубку, пока она не успела нажать «семь-семь». Если успеет, ты… попал!
И только тут я услышал громкий щелчок. С падающим сердцем я держал в руках трубку, глядя на нее в оцепенении. Потом повернулся к Шкафу и пролепетал:
– Думаю, она нажала «семь-семь».
– Тогда ты попал, – Шкаф пожал плечами.
Я уже собирался вешать трубку, когда он спросил:
– У тебя нет еще одного номера в доме?
– Есть, а что?
– Тогда звони. Блокируется только одна линия, а не весь коммутатор.
– А это ничего? – спросил я нервно. – Я думал, по одному звонку зараз.
Он пожал плечами.
– Давай, звони своей девчонке. У меня ни хрена нет, а вот времени до хрена.
– Спасибо! – ответил я.
До чего прекрасные люди! Сначала Безжалостный Минг, а теперь вот Черный Шкаф! Очень добрые люди, особенно вот этот парень! Он повел себя как настоящий джентльмен. Позже я узнал, что ему дали двадцать лет за рэкет.
Я повернулся и еще раз набрал номер. На этот раз все получилось. Ее первыми словами были:
– О госпóди! Moy lubimay! Ya lublu tibea!
– Я тоже тебя люблю, – сказал я нежно. – Ты там оттягиваешься, милая?
– Оттягиваюсь… куда?
«А, блин, – подумал я. – Несмотря ни на что, это бесило».
