– Не понимаю, почему? – удивилась Веда.
– Ну как же. У Лизки тоже красный сон был. Когда мы снами поменялись, она в моем сне себя увидела. А это никак невозможно. Они вдвоем в одну превращаются. Тут все и останавливается. Ох, пропала моя головушка… – начал было причитать Ме́ня.
– Стой, стой, как же ты выбрался?
– Да это не я выбрался, а она. Когда обе Лизки в одну в моем сне слились, они не знали, что кому делать. Это продолжалось до тех пор, пока первая Лизка Тришкину морковку не увидела. Тут она вспомнила, что ей нужно морковку перепрятать. Из-за своей великой вредности Лизка все бросила и побежала закапывать морковку. Тут все на свои места и вернулось.
– Ну, братец, если ты не сочиняешь, то запутаться тут любой сможет.
– А я Вас предупреждал, красные сны – самые опасные.
– Хорошо. Значит, тот с косичкой встретился сам с собой во сне Родригеса, – заключила Веда.
– И что они там теперь делают, никто не знает, – начал опять всхлипывать медвежонок. Казалось, ситуация была просто безвыходной. Маленький взъерошенный медвежонок лежал между двух его друзей на теплом песке Золотого острова. Рядом не было врагов, но ему грозила опасность. Веда и Гордый посмотрели друг на друга, ища поддержку и надежду на спасение.
* * *
Они ненадолго остались в сказке о стране, где живут сны, но мы с ними скоро встретимся. В другой истории.
Иногда я вспоминаю, как научился читать. Поначалу во мне все сопротивлялось тому, чтобы смотреть на непонятные знаки, отпечатанные на бумаге, и что-то говорить. Буквы были чужими, и мысль все время ускользала от меня. Помог лишь авторитет отца – он придумал игру о знакомых буквах. «Ты ведь не присматриваешься к товарищам во дворе, а издалека узнаешь их. Так и с буквами – нужно привыкнуть к их очертаниям и поздороваться». Первой запомнилась буква «О». Узнавая ее, я важно говорил: «Привет, О». Мне казалось, что она мне отвечала. Я даже не заметил, как все буквы стали действительно знакомыми и сами складывались в слова. Надеюсь, дружок, что и ты давно знаком не только с буквами, но и многими словами. Стоит тебе взглянуть на них, как они сами здороваются с тобой, и мы сейчас узнаем, что же было дальше с медвежонком, который застрял в чужом сне.
– Веда, а что за история с этим Родригесом? – спросил Гордый, пристально глядя на Веду. Ему давно не терпелось задать этот вопрос, чтобы разобраться с происходящим, но он не хотел отвлекать медвежонка и старушку. Теперь было самое время.
– Однажды мне приснился сон, в котором бабушка Зора рассказала о пещере желаний. Я попробовала сделать все так, как она говорила, и оказалась в бассейне грез. Ты, наверное, уже понимаешь, о чем мы с Ме́ней говорим. У Магистра есть пещера желаний, где можно управлять временем, переносясь в любое место и событие. Однако мне известно, как это сделать, только в пещере. А бассейн грез позволяет появляться в прошлом, приняв любой облик. Так вот. Я использовала эту возможность, чтобы восстановить смутные воспоминания, стертые кем-то из моей памяти. К своему великому удивлению, я увидела себя тем, кем не могла бы быть в этой жизни.
– О чем ты говоришь, Веда?
– Вот представь себе, Гордый, что, блуждая по закоулкам своей памяти, я вижу их проявления перед собой, когда лежу в бассейне грез.
– Это возможно?
– Именно!
– Мне казалось, что это все выдумки медвежонка, – недоверчиво произнес орел.
– Вовсе нет! Это очень легко и… очень необычно, чтобы в это поверить, но это так.
– Продолжай. Я сгораю от любопытства.
– Я сама долго не могла понять, почему в глубинах моей памяти ничего нет о моем детстве, юности и более зрелом возрасте. Есть только воспоминания о том, как я была старухой. Понимаешь, я всю жизнь была старухой! Пусть у меня плохая память, что естественно для такого возраста, но ведь что-то в ней должно остаться. Девочки должны помнить свои наряды, куклы, родителей… А я ничего этого не могу вспомнить. Как будто этого никогда не было.
– Извини, Веда, я перебью тебя. Мне нужно непременно тебе это сказать. Именно сейчас. У меня точно такие же воспоминания. Все начинается с момента, когда я оказался взрослым и сильным орлом. Больше ничего нет. Сомнения мои велики, но я не мог поделиться ими с кем-нибудь раньше. Меня сочли бы за сумасшедшего. Я часто ловлю себя на мысли, что я поступаю или говорю, как другой. Будто во мне живет еще кто-то. Иногда его слова и мысли прорываются в минуты опасности или глубоких раздумий, но кто это на самом деле и как это происходит, для меня остается загадкой до их пор.
– Значит, не я одна такая. С одной стороны, я могу только посочувствовать тебе, Гордый, с другой – есть надежда, что вдвоем мы сможем разобраться с этим.
– Понять противника перед боем – это уже половина победы.
– Мудрые слова, Гордый. Не знаю, кто ты на самом деле, но мысли твои чисты и глубоки, а сердце полно благородства. Не зря тебя так зовут.
– Спасибо, дорогая Веда. Я сам не знаю, кто я и откуда родом, но во мне живет еще кто-то, чья отвага и честь не дают мне поступать иначе.
– Как точно ты сказал! Именно это чувствую и я иногда.
– Давай вернемся к бассейну грез.
– Извини, я отвлеклась.
– Продолжай, я весь внимание.
– Бассейн грез устроен так, что воспоминания оживают перед тобой. Их можно смотреть как сон, но наяву. Представь, что ты вспомнил знакомого и можешь с ним побеседовать. Наяву очутиться в битве и получить ранение. Я даже кричала от боли, когда в одной схватке меч пронзил меня. Я видела, как текла моя кровь. Веда замолчала, очевидно, вспоминая свои прошлые переживания. Через некоторое время она улыбнулась, заметив, что сидит, держась обеими руками за правый бок, и раскачивается. Орел хранил молчание, не перебивая ее рассказ вопросами. Порой внимание и тактичность к собеседнику позволяют ему рассказать больше.
– Иногда мне кажется, что болят раны, которых нет на моем теле.
– Это память сердца, – осторожно добавил Гордый.
– Очень может быть. Мой разум не в состоянии что-то объяснить, но я это чувствую.
Как и бассейн грез. Каким-то загадочным образом он вылавливает из памяти смутные эмоции и демонстрирует их перед тобой. Причем впоследствии можно фантазировать на эту тему. Это так забавно! Однажды я оказалась королевой и поменяла столько красивых нарядов, что портные того государства сбились с ног. Стоило мне только высказать пожелание, как десятки слуг приносили все новые и новые платья.
– А как же твоя рана? – тактично поправил ее орел.
– Чаще всего мои воспоминания связаны с женщиной-воином. Она сражается на рыцарских турнирах, плавает на пиратских кораблях, осаждает крепости, вызывает на поединки подлецов, спасает несчастных из плена. Она – воплощение того, о чем я так тоскую с обличии старухи.
– Скорее всего это не случайно, Веда.
– Я тоже думала об этом, но стоит мне в своих воспоминаниях приблизиться к детству, ничего не получается. Там – темнота. Пустота, откуда не доносится ни одного звука.
– Откуда же ты знаешь Родригеса?
– Впервые я увидела его на рыночной площади. Он пытался стащить у какого-то торговца украшение, вернее, подделку под золотое украшение. На восточных базарах таких лавок с безделушками очень много.
Веда осеклась, увидев, как Гордый лукаво улыбается. Он слегка наклонил голову, будто рассматривает что-то под ногами. Уловив паузу и почувствовав на себе вопросительный взгляд Веды, он тихо обратился к старушке:
– На восточных базарах?
– Да… Я откуда-то это знаю.
– Извини, дорогая Веда, что позволил себе перебить тебя. Продолжай, пожалуйста.
– Родригес оказался наглым воришкой. Мне пришлось заступиться за него, а потом выкупить, иначе бы ему несдобровать. Затем он стал появляться все чаще и чаще. То он был придворным, то – парламентером, то – казначеем, который так и норовил что-нибудь утащить. Причем ему постоянно доставалось от обманутых, но он не унимался. Всегда одевался ярко и безвкусно. Распускал хвост, как петух, и любовался собой. А уж когда он позарился на сокровища пиратов, те ему отрубили голову. Однако и это не образумило Родригеса. Позже он появился, когда мы выясняли отношения с черным Джеком.
– Я уже слышал это имя, – поддержал разговор Гордый.
– Это был настоящий пират. Всегда одинаковый.
– Что ты имеешь в виду?
– Поступки Джека можно было пред сказать. Он всегда поступал так, как должен поступать Джек, а Родригес был очень странным. За его внешностью иногда скрывались совершенно разные характеры. То он был сорвиголова, то мелкий воришка. То мог первым идти на абордаж, то предавал за пятачок. Джентльмены удачи всегда живут настоящим, потому что завтра могут погибнуть в схватке. Они пойдут на грабеж, но ради сундука с золотом, а Родригес иногда умудрялся попасться на воровстве булки с маком.
– Очень интересно, – задумчиво произнес орел. – А не кажется ли тебе, уважаемая Веда, что такие повадки больше подходят мелкому грызуну, чем пирату?
