Тут уж не только Лена, но и учитель покатился со смеху.
— Ох! Вот до чего может довести невежество! — вскричал Игорь Александрович. — Ну, ребята, вы меня просто убили.
— Это ведь известное стихотворение Михаила Юрьевича Лермонтова! — хохотала Лена. — Называется «Свиданье». Как же вы так?! Ха-ха-ха!
— Ребята, Лермонтова вы ведь проходили.
— Это стихотворение мы не изучали. Честное слово, — буркнул Мишка.
Он готов был провалиться, убежать куда-нибудь подальше, только бы не стоять здесь опозоренным перед Леной. Рассказать, что ли, про другой стих? Но тогда придется и тайну подземного хода открыть. Нет, не стоит… Тут Димка снова пришел на выручку:
— Мы больше насчет отдельных слов старались. Помните, вы говорили о тех словах, которые из поколения в поколение… В общем, о восточных словах. Наследие монголо-татарского ига.
— Ну и что же? Успехи есть?
— Нет успехов, — признался Мишка. — Спрашивал бабушку, а у нее слова всё одни и те же: вот, говорит, пошла на базар, да казанок из починки забрала. И так далее. Ее о деле спрашиваешь, а она знай ругается: калымщик Митька плохо казанок починил…
— Варвар ты, Анкудинов, — покачал головой учитель. — Лермонтова ты не читаешь и слова тюркского происхождения от русских не можешь отличить. А ведь вот они, «восточные» слова. Твоя бабушка в одном только предложении их три штуки употребила: «казан» — котел, значит. «Базар» — тоже татарское слово. А «калым»? Неужели сами не догадались? — Учитель оглядел всех по очереди. — Это так называемые «тюркизмы», ребята. В русский язык они перешли от восточных народов.
— Наследие монголо-татарского ига? — быстро спросил Димка.
— Не только. А торговля, которую вела Русь с восточными странами? Народы ведь общались, обменивались товарами, в русские города наезжали восточные купцы. А русский купец Афанасий Никитин, как вы знаете, совершил путешествие в Индию… Приходилось людям и трудиться бок о бок. Например, пленным. Скажем, попадал в плен кузнец или сапожных дел мастер, трудиться ему приходилось, конечно, вместе с другими пленными людьми разных национальностей. А трудовые люди всегда найдут общий язык… Так-то вот… А тебе, Анкудинов, советую усиленно читать. В следующий класс ты, можно сказать, перешел, вот только контрольную по геометрии напиши хорошенько.
— Я готовлюсь…
— Вот-вот. То же самое относится и к Красикову. Читать, читать!..
Игорь Александрович уложил вещи обратно в кошелку, поднялся.
— Ну, пошли сдавать находки. Все за мной! Марш!
Вслед за долговязым Игорем Александровичем выбежали на улицу, потом свернули в переулок, пересекли пустующую к вечеру базарную площадь. Зашли в какое-то учреждение. Игорь Александрович спросил секретаршу, сможет ли их принять профессор Мельников. Получив ответ, что Леонид Сергеевич ушел, а куда именно, неизвестно, вся компания с учителем во главе двинулась к двери.
— Попытайте счастья, на Сенную загляните, — посоветовала секретарша. Помнится, Леонид Сергеич собирался быть там.
Зашагали на Сенную.
Моросил мелкий дождь, и над свежим раскопом был натянут широкий брезент. Яма была пуста, лишь один человек сидел на складном стуле и записывал что-то в блокнот.
— Добрый вечер, Леонид Сергеевич, мы к вам, — сказал учитель.
Профессор резко поднял голову.
— А, это вы, Игорь Александрович! Приветствую. Спускайтесь сюда, здесь сухо, не бойтесь.
Учитель, а за ним и школьники спрыгнули на песчаное дно ямы.
— Кто это с вами? — нахмурился профессор.
— Энтузиасты местные, мои ученики. Посмотрите, чего они насобирали.
Игорь Александрович расстелил на песчаном выступе газету и принялся выкладывать на нее находки. Профессор смотрел, уперев свои крупные, широкие ладони в колени. А Мишка смотрел на профессора и вспоминал, как рассказывала о нем Лина. Вот он какой, «босс» археологической экспедиции. Все в нем было крупно: и голова, и нос, и губы, и широченные ступни, обутые в ботинки чудовищного размера.
— Интересно, интересно… — бормотал ученый, приглядываясь к вещам.
Потом стал брать одну за другой, осматривать, поднося совсем близко к глазам, поворачивая так и сяк.
— И все это нашли они? — профессор кивнул на ребят.
— В основном вот он, — сказал Игорь Александрович. — Могу вам представить: Анкудинов Михаил, местный житель.
Профессор осмотрел Мишку так, как он только что рассматривал древности — пристально, испытующе.
— И где же ты откопал все это? — сказал он, сделав ударение на слове «откопал».
— Я не откопал, я в песке нашел, который из ямы, — ответил Мишка. — Водопроводчики выбросили, а я нашел.
— Занятно, занятно, — покивал профессор. — Что же, друг Михаил Анкудинов, давай делать список. Реестрик, так сказать. Потом перенесу в Книгу описей. Вот тебе листок бумаги, а вот и перо. Пиши: «Обломок меча, хорезмской работы, дата — тринадцатый век». Кстати, проставь сначала порядковый номер. Номер один.
— Уже проставил, — сказал Мишка.
— Так. «Кинжал. Очевидно, местного изготовления. Тринадцатый век».
«Анкудинов кинжал, — подумал Мишка. — Может, не стоило его все-таки сдавать? Может, надо было упрятать его куда-нибудь подальше, да и всё… Жаль кинжала».
И все время, пока под диктовку профессора записывал находки, Мишка жалел этот старый, насквозь проржавевший кинжал. «Ну, ничего не поделаешь, — вздохнул он, передавая ученому список, — не мог же я государственное добро утаить. Этак сразу можно преступником сделаться. Раз — и преступник».
— И пожалуйста, подробно опиши мне место, где все это найдено, — сказал ученый.
— Да там зарыли уже, — выскочил вперед Димка. — Я еще третьего дня бегу, вижу — зарывают! Трубы проложили и заравнивают.
— Ничего, отроем, что нам стоит… Значит, опиши это самое место. Улица, номер дома, около которого тот самый раскоп. Вот здесь, на обороте, и напиши…
Игорь Александрович стоял поодаль, ощупывал ладонью какие-то бревна.
— Культурный слой? — обернулся он к профессору.
— Да, — вставая, сказал тот. — Культурный слой. Извольте полюбоваться: пятнадцатый и шестнадцатый век… Вот, — указал он на тесно уложенные по краю ямы чурки, — это, видите ли, деревянная мостовая шестнадцатого века. Благоустроенный был, оказывается, городок.
— Это мостовая? — Лена присела, стала ощупывать коричневые, полуистлевшие чурки. — Как странно. Мостовая! Может быть, моя прапрапрапрабабушка по ней ходила! И даже представить себе не могла, что я… буду вот так сидеть и трогать эти доски…
— Ха-ха-ха! — Димка согнулся от хохота и даже пальцем на Лену указал. — Выдумщица! Нафантазировала — во!
— И ничего не нафантазировала. В церковь могла она ходить или нет? Под охраной отца или старшего брата. Она, конечно, была молодая и красивая…
— Не исключено, — сказал профессор, — Тем более, что мы можем об ее внешности судить по прапрапраправнучке. Но вот что еще интереснее: вот эта стена. Видите бревна? Сруб. Часть большого бревенчатого строения. Что это было? Для обыкновенного жилища сруб этот слишком уж велик. Может быть, здесь мы имеем дело со стеной княжеского дворца?
— Дворец-то ведь каменный! — не поверил Димка.
— Не всегда, молодой человек. Тут вы ошибаетесь. Княжеская резиденция в древние времена нередко была деревянной. Обширные бревенчатые палаты — вот что такое княжеский дворец того времени!
— Ну что же, дальнейшие раскопки покажут, — сказал Игорь Александрович.
— Кстати, взгляните, что мы нашли в этом слое, — сказал профессор.
Он протянул учителю коробку. Игорь Александрович раскрыл ее, удивился:
— Чудеса! Семилопастные подвески. Женское украшение вятичей. Как оно сюда попало?
Ученый пожал плечами.
— Видимо, случайно. Заметьте, что и для данного культурного слоя это не характерно. Украшение это гораздо более древнее.
— Посмотрите, ребята.
Учитель протянул ребятам коробочку. На подложенном кусочке сукна лежала странная вещица: небольшая полукруглая пластинка из серебра, украшенная по краю семью выступами.
— Такие украшения носили женщины в земле вятичей.
— А где находилась земля вятичей? — спросил Мишка.
— В Московской области, — сказала Лена. — Это же мы проходили. — Она укоризненно взглянула на Мишку.
Потом снова потянулась к коробке.
— Красиво. А скажите, пожалуйста, куда это привешивалось?
— Это височные кольца, барышня, — сказал профессор. — Их вплетали в прическу у висков. Не спорю, это было красиво. Наверное, женщины и сейчас не отказались бы от таких вещиц.
— Я бы не отказалась, — призналась Лена. — Если бы мода такая была.
— Вот именно, мода, — подтвердил ученый. — Ну что же, будем двигаться вниз, к следующему культурному слою. Сначала, впрочем, расширимся. Выясним, что делается вокруг нас, что это за постройка, — он указал на бревенчатую стену, — и так далее.
